Игорь Чубаха - Пепел и золото Акелы

– Эй, братан, доллары не продашь? – начал было Толик, но узнал приближающегося. – Да это же Серега Пепел! – взвизгнул Толик, и опасная вороватая маска на его роже рассосалась. Теперь физия Толика излучала безграничное радушие. Радушно топорщился острый нос, дружелюбно кривились губки над длинным острым подбородком, мирно выступала алкогольная испарина на высоком, очень белом лбу. И как таких бабы любят? Впрочем, не Пеплу было завидовать.

Толик Обормот отделился от толпы навстречу, а за его спиной успокоенный вожак стаи, угрюмый и краснорожий от водки крепыш в невообразимо ярком изумрудном клифте и оранжевом галстуке, явно пресловутый Фарт, продолжил клеить под потолком из обрывков зеленых купюр шкодную надпись: «Здесь был и т. д., и т. п.»

– Какие люди, и без охраны? – раскинул руки Обормот, но обниматься не полез, а жарко зашептал, придвинувшись и дыша перегаром: – Серега, не в падлу! Спроси у Фарта автограф, а то он совсем озверел, уже два часа, как у него автограф никто не клянчил. Теперь вот стены со злости пачкает, потом телеоператора придется заманивать, чтоб в новостях показали. – И тут же без перехода: – Водку будешь? – Толик хлопнул по карману сиреневого пиджака, где булькала ополовиненная и не закупоренная литровка «Флагмана». – Кстати, приценись, какую ксиву достал. – Толик протянул приятелю багровые корки с золотым тиснением «Управление делами президента». – Есть в наших рядах умелец, хочешь, я тебе такую же за сотку бакинских устрою?

– Через дорогу в ларьке такие по тридцать рублей взвешивают, – отрезал Пепел. – Я тебя вот чего искал. Ты Коляновый адресок помнить должен. Ты вроде с какой-то дояркой из той же деревни переписывался на тему: я разочаровался в людях, но не в женщинах.

– А тебе зачем? – хитро прищурился Толик, – Тоже на парное молочко потянуло? Не свирепей. Шутка. Совсем ты, Пепел, шуток не понимаешь. Водку будешь? Только ради нашей дружбы, попроси ты у Фарта автограф, а то он еще с психов концерт сорвет. А это приличные бабки. Или хотя бы пару сотен зеленых скинь по выгодному курсу, а то у Фарта буквы кончаются.

– Ты мне адресок Коляновской мамани скажешь?

– Баш на баш. Я тебе адресок, ты у Фарта автограф, а то перед гением неудобно, типа подваливают мои кореша и им не интересуются. По рукам?

– По крабам, – ухмыльнулся Пепел.

Балансирующий на шатком помосте Фарт успел выложить из долларовых обрывков аппликацию «Здесь был», а дальше зеленая бумага кончилась. Фарт с надеждой покосился на шушукающихся помощника и незнакомца. Толик Обормот выволок пред налитые водкой шары растрепанную записную книжицу:

– На букву "С"! – зачем-то подчеркнул он и зашелестел страницами. – Стариков. Стариков. Стариков... Кстати, может, тебе его мобилу дать, на фига тебе деревенский адрес, Коля в Питере не кисло прижился, может, и потрясти пора, чтоб корешей не чурался?.. А я погляжу, ты тоже шоколадно прописался, – кивнул приятель на бирку. – При радио телашом выступаешь?

– Погоди. Какой еще Стариков? Мне адрес Позитрона нужен. Коля Позитрон. Коля Поплавский. Вспомнил?

– Этот? – очень удивился пьяный Толик. – А на фига тебе адрес Позитрона? Он же почитай как червонец назад ласты склеил!

– Должок, – коротко отмерил Пепел, и Обормот предпочел удовлетвориться объяснением.

– Этого я конкретный адрес не помню. Так, приблизительно, на шестьдесят пятом километре, в направлении Волховстроя. Деревня Бердники. Эй, Пепел, ты же обещал взять автограф!

– Я не обещал, что сделаю это именно сегодня, – бросил удаляющийся Сергей через плечо. – Поговорим, когда твой Фарт реально на орбиту выйдет.

Все, прогулка сдулась, ловить здесь больше нечего. Не ломануть ли в натуре пока на свежий воздух, авось где-нибудь рядом сыщется приличная шашлычная, и Пепел убьет за столом часок? А потом, когда придет черед выступать на сцене мэтров, Сергей, как белый человек, победитель радиовикторины, завалится в зал и послушает концерт в полный рост? Это Сергей уже прикидывал, возвращаясь по коридору. И тут его зацепила лестница наверх. Потому что у урны-пепельницы меж этажами корчилась скомканная игральная карта. Причем, с рубашкой, какие любят хозяева казино. А ведь Пепел по дороге сюда ее не засек, а значит, и не было здесь этой карты раньше, глаз у него – алмаз.

Подстегиваемый любопытством Пепел мягко протопал наверх и очутился в точно таком же коридоре. Разве что таблички на дверях здесь были не одноразовые. И все таблички были как таблички: «Мелешко С. Ю.», «Суслова А. А.», «Гарманова Ж. И.», кроме одной, весьма загадочной – «Тотал. клуб». Может быть, тотализатор?

Сергей улыбнулся, облизнул губы и зацепил пальцем дверную ручку. Не заперто. Пепел изобразил на портрете невинное любопытство плюс дружелюбную улыбку и вошел.

На обыкновенных офисных черных столах гудела разнообразная компьютерная техника. За сияющим монитором, сгорбившись, будто стараясь спиной загородить картинку, и чуть ли не шаркая носом по экрану, шустрил мосластый громила в черном раскаленном и пропитавшемся потом костюме. На экране маячил развернутый конверт электронной почты, какие-то слова, какие-то цифры...

Человек, будто затылком почуял присутствие Пепла, оглянулся. Рожа у него была загорелая, причем не в Сочах, а где-нибудь на Карельском перешейке. Черная шерсть костюма лоснилась на локтях, вроде как шкаф имел привычку наваливаться на стол локтями, да и работал он, очевидно, за столом. Интересно, в каких это должностях люди в такую жару преют в черных костюмах? Не иначе, похоронное бюро. Нижняя пуговица пиджака висела на честном слове, а рыжьевого кольца на положенном пальце не наблюдалось – холост. Челюсть тяжелая и широкая – типа волевая.

Громила тоже с головы до ног срисовал Пепла и явно прокачал внешние данные в уме. И далее повел себя очень странно. Цокнул по клавиатуре, чтоб свернулась картинка на мониторе, вынул из компьютера дискету, сунул в рот, разгрыз и сплюнул, будто скорлупу ореха.

– Не подскажете, где здесь можно купить сигарет? – ляпнул Пепел и прикинулся совсем уж лохом, тем временем читая человечка, будто газету. Глазки блеклые, без азарта, пустые и прозрачные глазки, как у матерого душегуба. Рожа морщинистая. Пропеченная солнцем и выветренная открытыми просторами. Брови кустистые, колючие, привычные торчать дыбом. Кулаки пудовые, в бороздах шрамов – боец, партачек[5] нет – не из блатных. Пальцы – сардельки, такими по компьютерной клавиатуре не больно-то и попадешь. В общем, далеко не офисный парниша. И обувь какая-то странная, не офисная и не магазинная. Сверхпрочная и пролаченная. В такой шикарно по тайге километры наматывать.

По всем статьям похож на механизатора, приехавшего в город за подарком агрономше на свадьбу (всем колхозом скидывались). Если бы не глаза убийцы.

Амбал, не отвечая на глупый вопрос, медленно-медленно встал; оказалось, он горбатился над монитором потому, что был горбатым по жизни. И вдруг этот «механизатор» из-под мышки, будто градусник, вытащил неслабую дуру, и только благодаря тому, что инстинкт поджег Пеплу копчик, дырка образовалась в стене, а не во лбу Сергея.

Застонали и брызнули в стороны стулья на колесиках, рухнула похожая на рогатину вешалка, загудел-завибрировал антрацитовый рояль в углу. Это Сергей, как мог, уходил с линии огня. И опять беззвучно плюнула огнем волына. Кажись, не чешская дешевка, а крутая «беретта», да еще с глушаком. Квакнул раздробленный пулей дверной косяк. Но внутри Пепла уже проснулся затравленный зверь, и эта тварь закрутила тело Пепла в маятник, которому любой краповый берет позавидует.

И вот уже Сергей вынырнул из волчка рядом с горбатым... Мимо просвистел пудовый кулак. Руки работали сами, подчиняясь не разуму, а инстинкту. Раз, два, три... Сергей перехватил чужую клешню с вросшей в нее «береттой». Чьи мышцы окажутся стальней? Блин, еще случая не было, чтобы Пепел проиграл, но горбун оказался многожильней. Тогда Пепел ударил кулаком другой руки по сжимавшему ствол кулаку. По нулям, мягче было бы пинать ковш бульдозера.

Заход за спину, ступней под колени, сложенными кулаками по затылку. А человеку-горе хоть бы хны. Незыблем оказался горбун, как пирамида Хеопса. Только периодически ядром свистит кулак, и Пепел успевает увернуться в последний миг; только опять пытается найти и проглотить Пепла огромное черное жадное жерло волыны.

И тогда Пепел метнул в дикообразьими иголками взъерошившиеся брови какие-то бумажки со стола и поднырнул под нависающую громадину. И увидел Сергей уже оседающий труп с перерубленным ребром ладони горлом. Ведь зверь в Пепле всегда стремился убить с одного удара. С каждого, потому что шанса на следующий удар может и не выпасть.

Зверь наконец поджал хвост и забился в угол, потому что он не хуже Пепла соображал, как козырно они попали. Где можно приныкать жмура в незнакомом здании, в которое вот-вот набьются тысяч двадцать зрителей? А ведь Пепел засветил на входе свою реальную фамилию, да еще и сделал все возможное, чтоб глаза всем коридорным встречным-поперечным намозолить, так что незаметно ноги из концертного зала не сделать. Пепла по приметам вычислят и, если не повяжут на хате, как минимум, зарядят во всесоюзный розыск. Выходит, вот какую тухлую сюиту накаркал ворон.