Тоби Болл - Тайник

Один из них, высокий худой парень, подошел к Энрике.

— Вы Дотель?

Пул молча смотрел, как поведет себя Энрике, одновременно прикидывая, как лучше прорваться.

— Да, я Дотель, — кивнул Энрике.

Полицейский понизил голос.

— Мой брат Виктор состоит в профсоюзе. Вам нужно бежать. Иначе вас убьют.

Энрике взглянул на второго полицейского.

— Кевин не помешает. Он мой должник.

— А как это сделать? — спросил Пул, глядя на второго полицейского. В нем шевельнулось подозрение.

— Просто идите. Быстро. По этому переулку и направо. Спрячьтесь. Вас поищут, никого не найдут и уедут в другое место. Уходите сейчас, пока не подоспело подкрепление.

Пул перевел взгляд на парня. Его слова звучали убедительно. Энрике уже шел по переулку. Но почему полицейские не испугались ответственности?

Карла дернула его за рукав:

— Идем.

Заметив, что полицейские обменялись взглядами, Пул пошел за ней в сторону переулка. И все-таки что-то здесь не так. Он высвободил руку и прошептал:

— Иди одна.

— Что? — удивленно вскинула глаза Карла.

— Иди, — уже громче повторил Пул и подтолкнул ее в сторону переулка.

Энрике уже был футах в тридцати от них. Пул обернулся к полицейским. Те подняли пистолеты, целясь в уходящих.

Вот оно. Пул бросился назад. До полицейских было не больше дюжины ярдов, но они были готовы к нападению. Раздались выстрелы, Пул почувствовал острую боль в плече и в паху. Он зашатался, мысли стали путаться, но одно он знал твердо: надо задержать их еще на пару минут. Тогда Карла и Энрике успеют повернуть за угол.

На четвереньках Пул пополз в сторону полицейских. За их ногами виднелись пустые консервные банки, пивные бутылки, кирпичи соседней стены. Этан хотел посмотреть вверх, чтобы увидеть их лица, но не смог. Руки и ноги уже не слушались, голова кружилась, но в мозгу неотступно стучало: «Двигаться вперед». Потом он опять почувствовал страшную боль — уже не понимая где — и вдруг с ужасающей четкостью осознал, что это конец.

Люди не расступались перед Фрингсом, как перед мэром, и журналисту приходилось проталкиваться через гудящую толпу. Все оживленно обсуждали увиденную сцену. Почему мэр набросился на эту акулу пера? Где его подружка певичка? Фрингс торопливо шел к двери, задевая людей, расплескивая их стаканы. При этом он еще успевал извиняться.

Неподалеку от выхода его перехватили два полицейских из БПД.

— Уберите руки.

— Извини, приятель, но к мэру лучше не подходить.

Фрингс попытался их стряхнуть, но не преуспел.

— Вы что, собираетесь меня весь вечер так держать?

Проследив за их взглядами, Фрингс увидел Альтабелли с бледным лоснящимся лицом. Олигарх, словно защищаясь, скрестил руки на груди. Так они простояли минуты две. Потом Альтабелли дал знак, и взбешенного Фрингса отпустили. Репортер бросился к двери.

Выйдя на улицу, Фрингс увидел, как к машине Генри подходят двое мужчин. Даже издали он узнал одного из них по походке. Он ведь полдня ходил за ним и хорошо запомнил легкую кривизну ног и чуть заметную косолапость. Второй тоже показался ему знакомым. В его фигуре было что-то настолько зловещее, что этого не могло скрыть даже расстояние. Отто Самуэльсон и Борода.

Фрингс сразу понял, что сейчас произойдет. Самуэльсон подошел к машине первым и кирпичом разбил боковое стекло. Борода вытащил из-за пазухи сверток и бросил в разбитое окно. Потом оба побежали, а репортер поскорее присел за гранитным ограждением.

Прогремел взрыв, улицу засыпала шрапнель из стекла и металла. Фрингс поднялся и увидел искореженную груду железа, в которую превратилась машина мэра. Ему показалось, что в языках пламени он видит безжизненную фигуру Генри. Но дым был слишком густым, и репортер решил, что это обман зрения.

Машины, стоявшие рядом, тоже загорелись. На тротуаре лежали водители, пострадавшие от взрыва. Те, кто ждал такси, стояли довольно далеко, их не задело. И все же женщины истерически рыдали, а некоторые даже упали в обморок, их с трудом поддерживали оцепеневшие спутники.

Из двери выскочил испуганный коп. Оглядевшись, он заметил Фрингса.

— Вы видели, что произошло?

— К машине мэра подошли два человека. Один разбил окно, другой бросил бомбу на заднее сиденье.

Коп посмотрел на следы разрушения. Он никак не мог поверить в случившееся.

— Вы их знаете?

— Да, — ответил Фрингс. — Думаю, что знаю.

Ван Воссен сошел с ума. Для Паскиса это не было неожиданностью. Все, что он услышал от бывшего коллеги, только укрепило его в этом мнении. Подвал доконал и его. Хотя Ван Воссен и утверждал, что пропускает все через себя, не давая задерживаться внутри, в конце концов он все же захлебнулся. В этом Паскис был уверен на все сто.

Ван Воссен подложил в камин дров и снова сел в кресло. Глаза под набрякшими веками покраснели, он совсем обессилел. Старик напомнил Паскису тех детей, которых он иногда встречал на улице, возвращаясь домой из архива. Бледные и истощенные, они из последних сил цеплялись за жизнь.

— Что вы собираетесь делать теперь, когда архива больше нет? — хриплым шепотом спросил летописец.

Паскис видел, как с каждым вздохом из тела Ван Воссена медленно уходит жизнь.

— Не знаю, — честно ответил он.

Он еще не думал об этом.

Ван Воссен наклонился вперед. Темно-красный смокинг распахнулся, из-под него показалась мокрая от пота рубашка.

— Вы же лучше всех разбираетесь в этих делах. Даже мне до вас далеко.

Паскис устало кивнул.

— Только вы и я знаем все досконально, — продолжал Ван Воссен. — Информация сама по себе имеет ценность независимо от того, как она систематизирована.

Паскис был не совсем согласен, но снова кивнул, чтобы не огорчать хозяина дома.

— Очень важно, чтобы сведения не были утеряны. Если они пропадут, значит, мы с вами прожили жизнь напрасно.

Паскис понял, почему Ван Воссен показался ему сумасшедшим. Он-то сам считал, что его жизнь имеет смысл. Но какой?

Архивариус стал смотреть на огонь. Поднявшись с кресла, Ван Воссен что-то пробормотал и вышел из комнаты.

Несколько часов спустя дрова прогорели, камин стал затухать. Ван Воссен так и не вернулся. Но Паскису не хотелось двигаться. Да и куда ему было идти? Наконец огонь погас, и Паскис остался один в темноте.

От горящих машин валил черный дым, усугубляя суматоху на улице. Искореженный автомобиль мэра оцепили. Фрингс стоял в стороне рядом с шефом полиции и давешним копом, который пытался защититься от дыма, прижимая к лицу носовой платок.

Шеф был мрачен, но спокоен. Сняв шляпу, он провел рукой по редеющим волосам.

— О’Доннел сказал мне, вы знаете, кто это сделал.

— Да. Один из них был точно Отто Самуэльсон, — сказал Фрингс, доставая пачку «Лаки».

Шеф удивленно поднял бровь.

— Отто Самуэльсон? Он ведь в тюрьме.

Фрингс невольно улыбнулся. Шеф, конечно, был важной персоной, но информированность оставляла желать лучшего. Он даже не подозревал о плане «Навахо».

— Нет, — возразил Фрингс. — Вы не все знаете. Другое имя вас тоже удивит. Красная Борода Макэдам.

— Борода? — покачал головой шеф. — Так он тоже на воле?

— Их не посадили. И это были они. Насчет Самуэльсона я уверен на все сто, насчет Макэдама — почти. Их надо найти.

— Разумеется. Вы расскажете мне все, Фрэнк? Или прибережете сенсацию для газеты?

— Шеф, буду рад поделиться материалом.

Они договорились встретиться в департаменте полиции в полночь, когда шеф управится с делами и организует поиск Самуэльсона и Макэдама. Фрингс пообещал, что он все узнает первым, до того как утренний номер «Газеты» оповестит о случившемся всех остальных жителей Города.

Шеф протянул Фрингсу руку.

— Спасибо, Фрэнк. Я ваш должник.

Во взгляде шефа читалась решимость. Ему предстояло немало потрудиться, чтобы поймать убийц мэра. Но вместе с тем он явно чувствовал огромное облегчение.

Проходя мимо обгорелых остовов машин, Фрингс, сознавая весь цинизм подобных мыслей, все же не мог не думать о возможном преемнике мэра.

Фрингс сидел на заднем сиденье и смотрел в окно. Таксист вез его через Капитолийские Холмы в объезд Бакенан-авеню, где произошла какая-то авария. Прошло уже двенадцать дней после убийства Генри, но Город все еще был в шоке. Людей потрясла гибель мэра, и не только это. Горожане внезапно лишились представителя власти, которого многие считали сверхчеловеком. Генри казался незаменимым — и вот вдруг его не стало.

Фрингс смотрел на прохожих, бредущих с работы или торопящихся в ночную смену. Было начало девятого, на улицах зажглись тусклые фонари. Фрингс надеялся, что поездка не займет много времени. Нора ждала его в ресторане «Провансаль» в компании своего саксофониста Артура Холла и его жены Лилиан. Сегодня Пилар Росси пела Верди, и Фрингс хотел успеть вернуться к началу концерта. Нора познакомилась с Пилар несколько лет назад в Париже, и две примадонны подружились, несмотря на несходство жанров. Сегодня Фрингс и Нора сидели в ложе. Для Норы это было очень важно, а значит, было важно и для него.