Жан-Пьер Конти - Игра в безумие. Прощай,сестра. Изверг

Автобус то и дело застревал в пробках, это ужасно его нервировало. Но пассажиры не обращали на это внимания. Они болтали, шутили, смеялись. Прошло уже три четверти часа, а они все еще не выбрались из Манхеттена!

В аэропорту Гарри купил билет в Буффало. Он уже совсем позеленел. Выпил подряд две порции виски. Взглянув в зеркало, он ужаснулся.

«Меня не впустят в самолет, — говорил он себе, — стюардессы сразу заметят и начнут расспрашивать, не болен ли я. А мои приметы уже, наверное, разосланы».

Время шло.

— Я позвоню в полицию в последний момент, — уговаривал себя Гарри, — иначе мне не дадут вылететь, сразу перекроют все аэропорты.

Суета в аэропорту действовала на него успокоительно, он полагал, что в толпе он сумел затеряться. Углубившись в чтение газеты, старался не обращать внимание на мелькавших вокруг полицейских.

В конце концов он решил не звонить в полицию. Лучше напишет из Канады, посоветовавшись с Джо. Он был уверен, что легко доберется и до Аляски, и до Канады. «Дождемся результатов следствия, это будет умнее. Ведь если Лорин совершила самоубийство, следствие завертится после вскрытия. Никто не потребует от меня объяснений, уголовное дело буде закрыто».

Тут хрипловатый голос диктора из репродуктора объявил посадку на Буффало.

Гарри, все более нервничая, присоединился к кучке пассажиров, шедших на посадку. Еще несколько минут, и он спасен. Он сказал себе, что старуха Торнбридж, видимо, не сообщила в полицию. В ее интересах было, чтобы все шло своим чередом. Лучше сделать вид, что она ни о чем не знает.

Гарри жалел, что оставил дверь в квартиру открытой, какой-нибудь сосед мог оказаться слишком любопытным. Ведь в квартире уже начинал распространяться трупный запах.

Пассажиры, беседуя, входили в «Боинг», который садился в Буффало по пути в Торонто. Кое-как Гарри улыбнулся стюардессе, ответившей ему широкой фирменной улыбкой.

И снова ему казалось, что ожиданию не будет конца.

Самолет вырулил на взлетную полосу. Еще минутку терпения… Двигатели набирали обороты, самолет задрожал. «Боинг» наконец оторвался от земли.

Выходя в Буффало, он не заметил ничего необычного. Направился прямо к выходу, ибо был без багажа — только маленький чемоданчик, купленный в Нью-Йорке. Чтобы сэкономить время, решил не ехать автобусом и стал в очередь на такси. Когда подошла машина, какой-то штатский, которого Гарри до того не замечал, приблизился к нему и показал полицейский значок.

— Мистер Гарри Уэст, прошу за мной!

Гарри даже не взглянул на него. Он походил на осужденного, который кладет голову на плаху, не желая видеть топора. Второй штатский, такого же солидного сложения, приблизился к ним. Мужчины зажали его посередине и направились к неприметной машине, стоявшей поблизости.

Гарри продолжал молчать.

В машине на него надели наручники, и один из мужчин обыскал его карманы, достал бумажник и просмотрел бумаги. Сделав это, кивнул коллеге, сидевшему за рулем.

Гораздо позже водитель дружелюбно спросил:

— Что вы натворили, молодой человек?

— Ничего. Это недоразумение.

Полицейские промолчали.

— Мы, — снова начал водитель, ничего не знаем. Просто выполняем приказ.

По пути назад у Гарри невыносимо разболелся желудок. Таких диких болей не было у, него со времени выхода из исправительного дома. Он ничего в рот взять не мог. Кое-как проглотил пиво и кофе, но спазмы стали еще сильней. Он ужасно боялся тюрьмы, представляя ее на манер исправительного дома с дополнением в виде допросов третьей степени, круглосуточно горящих ламп и тому подобного. Тем временем его доставили в монументальное здание Дворца юстиции. И всюду нужно было ждать часами: чтобы снять отпечатки пальцев, чтобы составить список личных вещей и денег, чтобы оформить все бумаги. После первого допроса его отправили в камеру. Гарри рассказал полицейскому краткую версию событий: вернувшись домой, он нашел Лорин в петле и сбежал, собираясь поехать к своему другу Джо Хаммеру и попросить совета, что делать, и дал понять, что старуха Торнбридж, хозяйка дома, знает обо всем больше него, но полицейские не настаивали и больше ни о чем не спрашивали.

На другой день после ареста его отвели в большой кабинет. На дверях было написано имя и звание: «Инспектор Самбер». Человек в штатском лет сорока показался Гарри симпатичным. Его поведение резко отличалось от манер чиновников и охранников.

Самбер начал с вопроса, не беспокоит ли его желудок. Казалось, он знает обо всем; опирался он на толстые папки, как на постамент. Гарри сказал, что он голоден. Самбер тут же предложил ему выбирать бутерброды — с ветчиной, с курицей, с огурцом — предложенные молчаливым официантом. Гарри выбрал сандвич с корнишонами и горчицей и еще попросил бутылку пива. Все тут же было доставлено. Похоже, буфет находился тут же, в здании. Во всяком случае, организовано все было здорово. Правда, подороже, чем в баре, но ведь все-таки это тюрьма! Явно все это было неспроста…

Инспектор, одобрительно улыбаясь, наблюдал за тем, как Гарри ест. Потом заговорил, обращаясь к нему со странной смесью откровенности и подозрительности.

— Ну, Гарри, — начал он, — во время первого допроса ты заявил, что обнаружил свою Лорин висящей в петле…

— Да, — подтвердил Гарри, — это правда. Я сидел в кафе, это может подтвердить кто угодно. В то время, когда повесилась Лорин, меня не было дома.

— Это еще не доказано, — возразил инспектор, листая страницы его дела. — Ты же не меньше получаса находился с ней в квартире до того, как сбежать…

— Это неправда! — крикнул Гарри. — Я только поднялся и сразу побежал вниз.

Гарри еще раз рассказал все, как было, со всеми подробностями, ничего не упуская. Инспектор, казалось, слушал его вполуха.

— Твои показания абсолютно противоречат показаниям миссис Торнбридж — заметил он и прочитал показания старухи, бывшие, разумеется, массой бесстыдной лжи.

Там не было ни слова о ее приятеле Стирлинге. Она утверждала, что никто не мог проскользнуть мимо нее не замеченным, — так, она отлично видела, как вошел Гарри и как он выбежал полчаса спустя. Утверждала, что Гарри упал на лестнице и это привлекло ее внимание. Из-за того, что его даже вырвало и, вообще, вел он себя очень подозрительно, решила подняться на третий этаж. Двери она нашла открытыми, и, войдя, обнаружила бедняжку Лорин. В полицию она позвонила немедленно, чтобы передать приметы убийцы.

Ловко было придумано, ничего не скажешь. Гарри, обнаружив тело, не вернулся в кафе и не мог опровергнуть показания старухи насчет тридцати минут.

Инспектор заметил, что слова Гарри немногого стоят, если принять во внимание его преступное прошлое.

— Вернемся к нашему делу, — продолжал он. — Этот Стирлинг, о котором вы говорили… Вы видели его только раз?

— Да, у старухи Торнбридж. Он дал мне пятьсот долларов. Я хотел тысячу…

Наступила напряженная тишина.

— Вы в первый раз принимали подобного гостя? — спросил полицейский.

— Первый, первый…

— Но миссис Торнбридж…

— Старуха Торнбридж бесстыдно врет, чтобы выйти сухой из воды. Но, я надеюсь, вы поймаете Стирлинга рано или поздно. И тоща она заговорит по-другому.

Тут Гарри поразил взгляд, которым окинул его полицейский. Он явно не только не разделял его надежды на розыск Стирлинга, но, казалось, и вообще не верил, что тот существует.

— В своих первоначальных показаниях ты дал понять, — продолжил инспектор допрос, — что твоя приятельница Лорин совершила самоубийство. Именно это ты имел ввиду?

— Есть только две возможности, — ответил Гарри. — Или Лорин покончила с собой, или ее повесил Стирлинг.

— Ну ладно, — подвел итог полицейский, — твоя подружка вовсе не повесилась, и ты прекрасно об этом знаешь. Это практически невозможно.

— Это не мое дело, — заявил Гарри. — Если она не повесилась, значит была убита.

— Именно это я и хотел услышать, точнее, хотел услышать, что ты в этом сознаешься.

— Что? — выкрикнул Гарри. — Вы подозреваете меня?

— Я никого не подозреваю, — возразил инспектор. — Попросту должен тебе сказать, что результаты вскрытия однозначны: речь идет, без всяких сомнений, об убийстве, о садистском убийстве, которое пытались замаскировать под самоубийство. Твоя подружка была убита в постели, когда ее вешали в ванной, она уже была мертва. Смерть наступила в результате повреждения щитовидной железы — так записано в протоколе вскрытия.

— Ах, мерзавец! — воскликнул Гарри. — Попадет он ко мне в руки рано или поздно, хоть всю жизнь буду искать!

— Гарри, — спросил полицейский, — ты не замечаешь за собой раздвоения личности?

— Да вы с ума сошли!

Полицейский не возмутился, просто не обратил внимания.