Рашид Кешоков - По следам карабаира. Кольцо старого шейха

— А як же. Можно идти?

— Погоди-ка, — покопался Жунид в кармане, — на, это тебе на дорогу и на ботинки. Твои опорки вовсе развалились.

— Спасибо, дядько, — потупился Семен. Потом глаза его снова заискрились надеждой: — А что, хиба я не сумею когда-нибудь попасть в военную школу?!

Жунид похлопал его по плечу — Поживем — увидим. Думаю — сможешь…

Во второй половине дня опергруппа Ивасьяна прибыла в аул Афипс.

Тучи совсем разошлись. Солнце растапливало остатки снега, на дорогах царила непролазная грязь. Сапоги у всех по колено были перемазаны жидкой глиной.

Обыкновенное само по себе ограбление в Афипском сельпо было тем не менее совершено весьма дерзким способом. Грабители связали сторожа, накрыв его холщовым мешком, и выломали замки. По словам завмага, недоставало полутора тюков шевиота, рулона кашемира и трех отрезов шелковой ткани. Кроме того, из кассы была похищена крупная сумма денег.

Вездесущие мальчишки стайкой бродили за работниками милиции, отчаянно шлепая по лужам.

Служебно-розыскная овчарка Аза привела проводника Губанова и участкового Тамара Эдиджева к дому местного фельдшера. Испуганный шумом у ворот, без шапки, теряя на ходу очки, он выскочил на улицу. Однако обыск не дал никаких результатов — ничего из похищенных товаров ни в доме, ни в сарае у фельдшера не обнаружили.

Губанов снова вернулся к магазину, понуждая Азу взять след. Но на разъезженной колесами машин и бричек улице со времени кражи побывало, видимо, столько народу, что овчарка металась, виновато повизгивая, от одного угла здания к другому. Наконец она натянула поводок и увлекла Губанова в переулок, остановившись возле дома завмага Гиссе Хатхе, грузного низкорослого адыгейца с лицом и осанкой, исполненными собственного достоинства.

— Пожалуйста, ищите, — пожал он плечами, обиженно поджав губы.

И опять обыск оказался безрезультатным. В третий раз Аза шла совсем неуверенно, часто сбиваясь. Возле сельсовета легла и, положив морду на лапы, отказалась идти дальше. Проводник и остальные поняли, что от собаки ничего не добьешься. След потерян.

Николай Михайлович Панченко, суховатый, всегда подтянутый и аккуратный мужчина лет тридцати пяти, бродил от строения к строению с фотоаппаратом, брезгливо выдергивая ноги из липкой глины, и щелкал затвором. Он явно скептически смотрел на попытки Губанова заставить собаку взять след и вообще, как видно, находился в дурном расположении духа. Ивасьян ухмылялся, поглядывая на эксперта. Все в угрозыске, от начальника до подчиненного, хорошо знали это обыкновение Панченко злиться и брюзжать во время работы, что, однако, не мешало эксперту в совершенстве знать свое дело. Он внимательно осмотрел двери магазина, искалеченную скобу, на которой висел замок.

— Ну, что? — спросил Ивасьян.

— Замки, как видите, навесные. Сорваны при помощи железного лома. Посмотрите: дужки сломаны, косяк изрядно покороблен, и на створке — клиновидные вмятины… В этих местах лом упирался заостренным концом в дерево.

— Это все?

— О следах что-либо определенное сказать трудно. Земля размокла, и очертания их расплывчаты. Слишком общи. Пойдемте внутрь.

В небольшом сельского типа магазинчике, еще хранившем следы ночного погрома, Панченко, осторожно переступая через сломанные ящики и разбитую посуду, заглядывал буквально в каждый уголок, направляя то на пол, то на прилавок стекло своей лупы. Наконец, он удовлетворенно хмыкнул: наверное, нашел что искал. Осторожно взяв двумя пальцами сахарницу за ручку, поставил ее на прилавок. Покопался еще в разном скарбе, рассыпанном на полу, извлек таким же манером детскую губную гармошку и зеркальце.

— Отпечатки? — спросил вошедший Вадим Дараев.

— Да, — сухо ответил Панченко. Он недолюбливал этого шумного, самоуверенного человека. На работе между экспертом и Дараевым раз и навсегда установились вежливо-официальные отношения.

С помощью графитного порошка Панченко деловито перенес отпечатки на кальку и, рассматривая их в лупу, заявил Ивасьяну, что следы оставлены большим и средним пальцами правой руки неизвестного. Причастность его к грабежу вполне вероятна, хотя это, безусловно, мог быть и кто-нибудь из работников магазина.

— Это нетрудно установить, — сказал Дараев.

— Да, разумеется. Вы, как всегда, правы.

Эксперт подобрал с полу оцинкованный ящичек, из которого, по словам Гиссе Хатхе, исчезла выручка за два дня, что-то около девяти тысяч рублей, и придирчиво осмотрел его.

— Так и есть!

— Что?

— На внутренней стенке — отпечатки того же рисунка, что и на гармошке. Возьмем на пороскопический анализ[3] в лабораторию.

— А что у вас, Вадим? — спросил Тигран Вартанович Дараева.

— Фельдшер и еще несколько человек допрошены. Противоречий в их показаниях нет.

— Вы убеждены в невиновности фельдшера?

— Убежден, — сказал Дараев.

— Любое убеждение должно основываться на фактах, — наставительно заметил Панченко и пошел к машине со своими трофеями.

Дараева передернуло.

— Брюзга, — прошептал он с досадой.

— Что вы сказали? — переспросил задумавшийся Ивасьян.

— Нет, ничего.

В это время в магазин вошел участковый уполномоченный районного отделения милиции Гамар Эдиджев.

— Осрамила нас ваша собака, — сказал он, произнося русские слова с сильным акцентом. — Нашла где воров искать. Да наш председатель сельсовета — старый революционер, уважаемый человек в селении…

— Ничего удивительного нет, — прервал Дараев. — Ночью, когда сторож пришел в себя и поднял стрельбу, первыми пришли к нему на помощь фельдшер медпункта и учитель сельской школы. Оба живут здесь, рядом. Потом учитель поспешил к вам… Кому вы вначале сообщили об ограблении?..

— Гаруну Каде — председателю, — ответил Эдиджев.

— Верно, — вмешался Ивасьян, — и товарищ Гарун Каде немедленно прибежал сюда. Их следы и брала Аза поочередно… Так что зря на нее обижаетесь… Когда столько понатоптано, да еще раскисло все вокруг, собака бессильна…

— Что будем делать теперь, Тигран Вартанович? — спросил Дараев, небрежным жестом доставая коробку «Казбека». От всей его плотной, спортивного склада фигуры, холеного, гладко выбритого лица и черных холодноватых глаз исходило ощущение откровенного самодовольства и рисовки. Бывают люди, которые в жизни ведут себя, точно на сцене. Он явно принадлежал к их числу.

— Пусть ревкомиссия займется инвентаризацией, — обратился Ивасьян к участковому. — За актом я пришлю потом, а пока идемте в контору сельпо. Там и поговорим.

В маленькой комнатушке бухгалтерии Тигран Вартанович устроил короткое совещание.

— Прошу высказываться по поводу грабежа.

— Разрешите мне? — оживился Панченко, поправляя очки (он был близорук). — Я хотел бы дать рекомендацию. Предварительные данные позволяют предположить, что по крайней мере один из грабителей имеет на большом пальце трехдельтовый рисунок. Встречается он крайне редко. Стало быть, одна зацепка уже есть. Вторая — бандиты действовали массивным железным ломом с заостренным концом треугольной формы. В любой версии нужно, вероятно, учитывать наличие этой детали.

Следующим взял слово начальник районного отделения милиции Меджид Куваев. Говорил он медленно, делая частые паузы и заглядывая изредка в свою записную книжку.

— Что мы знаем, какие подробности? После вторых петухов к задремавшему сторожу подкрались двое неизвестных и накрыли его чувалом… связали концы мешка узлом. Словом, скрутили накрепко…. После вторых петухов — это со слов старика. Значит, где-то около двух ночи…

— Все это нам известно, — с досадой перебил Ивасьян. — Есть у вас какая-либо версия?

— Как раз об этом и хочу сказать. — Меджид полистал книжечку: — В Тахтамукаевском отделении не зарегистрировано ни одного случая разбоя или ограбления, совершенных таким наглым способом. Вот мне и думается, что воры — не местные. Как считаете, Николай Михайлович?

Панченко протер очки, водрузил их на нос и, покачав головой, ответил, как всегда в своем «высоком штиле»:

— На сей вопрос в начальной стадии дознания едва ли можно отвечать хотя бы с минимальной достоверностью. Даже сама постановка его неправомерна. Надо думать о другом — о быстроте действий… По-моему, мы топчемся на месте.

— Может, вы подскажете, как именно действовать? — съязвил Дараев. — Нет? То-то. Позвольте мне?

— Пожалуйста!

Вадим Акимович поднялся с места.

— Я буду краток. Первое: сторож не видел никого из грабителей, он только слышал скрежет срываемых замков, топот ног, неясные голоса. Лишь к утру ему удалось немного освободить руки и выстрелить. Короче: внешних примет преступников мы не имеем. А местные работники милиции до сих пор не выявили ни возможных очевидцев, ни подозреваемых лиц. О какой же версии можно вести речь? На чем ее строить? На догадках?