Юлия Эльская - Не запирайте вашу дверь

— Где мои очки?! — нахмурилась Евгения.

Очки лежали на подоконнике, достать их, не поднимаясь со стула, было нельзя. Выпустить лист из рук — тем более. За помощью Евгения оглянулась на дочь, в этот миг Тамара наклонилась к завещанию и начала читать:

— Я, нижеподписавшаяся, Ильичёва Ираида Афанасьевна…

— Нет, я! — повернувшись обратно, выкрикнула Евгения, резко наклонилась вперед и — хлоп! — сестры столкнулись лбами. Судя по звуку, сопровождавшему удар, из их глаз должны были посыпаться искры. И не просто посыпаться, но и, возможно, поджечь скатерть.

— И-и! — взвыла Тамара и резко отпрянула. Завещание хрустнуло, разорвавшись пополам — вдоль, а не поперек.

— Ну вот! — недовольно воскликнула Алина. — Отдайте мне, я прочитаю!

Она схватила обе части завещания, сложила их вместе и объявила:

— Я, нижеподписавшаяся, Ильичёва Ираида Афанасьевна, проживающая там-то, настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее. Принадлежащую мне дачу я завещаю моим дочерям Евгении Константиновне и — Тамаре Константиновне в равных долях. Содержание статьи пятьсот тридцать пять Гражданского кодекса РСФСР мне разъяснено. Настоящее завещание составлено и подписано в двух экземплярах, один из которых направляется на хранение в государственную нотариальную контору, а другой выдается.

Милка стала белой, как тарелка. Она сложила пальцы рук в замок и с силой сжала. Кисти рук постепенно становились фиолетовыми, но она, должно быть, этого не чувствовала. Так и не разжав пальцы, она подскочила на табуретке и истерично выкрикнула:

— Она меня обманула! Она же мне обещала!! Эта дача моя!!!

— Она, наверное, поняла, кто настоящий автор записки! — с холодной иронией произнесла Тамара.

— Да она ее даже не видела! — словно в припадке продолжала кричать Милка.

На лицах присутствующих отразилось изумление, граничащее с пониманием.

Паша сидел уже совсем рядом с дверью, и ждать он не стал. Сорвавшись с места, ногой распахнул дверь и в два прыжка сбежал с крыльца.

— Паша! — отчаянно закричала Милка. — Куда же ты, Паша?!

Ничто другое в этот момент ее уже не интересовало.

В окно я увидела, что Паша помчался к своей машине. Очевидно, с намерением уехать отсюда. То есть сбежать. Милка, а за ней и все остальные, кроме нас с Викой, бросились за ним.

Вика ждала меня, я же отстала, поскольку не собиралась прыгать с лестницы с риском сломать себе шею. Я медленно спустилась по ступенькам, а затем, с опозданием примерно в полминуты, мы вышли на крыльцо.

Пашина машина уже исчезла из вида; никто, естественно, не попытался догнать его бегом, и все толпились перед домом, поглядывая на то место, где еще недавно стояли две машины, а теперь была лишь унылая пустота. Возможно, они поглядывали туда лишь потому, что надо было куда-то смотреть, а более подходящего объекта поблизости не было.

— Он уехал! — горестно восклицала Милка. — Он меня бросил!.. Он уехал без меня!..

В ее огромных глазах было столько отчаяния, непонимания и обиды, что мне захотелось ее утешить. Утешать, правда, было нечем, и я не стала к ней подходить.

Сеня, на мгновение оглянувшись на молодую жену, пробурчал себе под нос:

— Ничего, далеко не уедет! — и с удовлетворением пошевелил усами.

Через минуту со стороны дороги донесся глухой звук удара, и следом — взрыв с взметнувшимися высоко вверх искрами. Языки пламени от нас были хорошо видны, и все синхронно сделали один и тот же вывод: Паша врезался в дерево, и теперь его машина горит. Было ясно, что ему мы уже ничем ни поможем.

— «Скорую» и без нас вызовут, — махнула рукой Тамара. — Пойдемте в дом, там теплее.

Только сейчас я связала ночную прогулку Сени с неисправностью его машины. И снова — слишком поздно!

В доме, к моему удивлению, все заняли прежние места. Увидев это, я тоже вернулась на верхнюю ступеньку лестницы.

— Это всё ты! — злобно бросила Евгения Алине и угрожающе подбоченилась. — Из-за тебя мамулечка!..

— Да ла-адно! — не менее зло возразила ей Тамара. — Чего тут еще непонятного?! Эту записку написал тот, кто хотел, чтобы она всё сделала наоборот! Завещала дачу другому! Поэтому и почерк моей Алиночки подделали! Она, бабулечка, из-за того и объявила, что дачу Милке завещает!

— А вы за это ее убили! — с мрачным возмущением объявила Евгения сестре и ткнула пальцем в направлении Сергея. Тот сидел ни жив, ни мертв. — Вот этот и убил!

— Ее убили потому, балбеска, что моя дочь решила выйти замуж и потребовала подарков! Свою долю подарков, понятно?! Вот ее и толкнули в коридоре, чтобы не успела еще раз завещание переписать! Кому-то очень хотелось получить дачу целиком!

— Что за намёки?! — разъярилась Евгения.

— А это не намеки, — жеманным тоном, но с угрозой на лице протянула Алина. Она уже немного пришла в себя и тоже сделала нужные выводы. — Это обвинение! В убийстве!

— Смотри-ка, Вик, — шепнула я подруге. — Они за полчаса во всем разобрались! А мы почти неделю мучились.

— Так мы же «детективы-любители», — едва слышно хмыкнула она, подняв голову вверх, к моей ступеньке. — Какой с нас спрос?!

— Мамуля наша — как всегда! — огорченно вздохнула Тамара. — Она, должно быть, и не собиралась завещание менять. Только на словах обещала! За это и поплатилась.

— А где же Милка? — вдруг воскликнула Люся. — Куда она делась?

Все снова бросились на поиски, в основном — на улицу. Я обошла комнаты наверху, выглядывая в окна — вдруг увижу убегающую Милку? — и спустилась на веранду. Вика что-то объясняла Люсе.

— А как же клад? — спросила та.

Моя лучшая подруга лишь пожала плечами.

И тут с участка, со стороны хозблока, раздался долгий, жуткий женский вопль. Кричала Евгения.

— Что там? — испугалась Люся.

— Бежим! — воскликнула Вика, и мы втроем помчались туда.

Те, кто подбежал к хозблоку раньше нас, толпились вокруг него, но не плотной, а, скорее, рассеянной толпой. Евгения, подвывая в голос, металась вдоль стены, ее удерживали Тамара и Алина, а Сеня ломиком пытался открыть дверь, запертую изнутри.

За окном болтались ноги. Милкины ноги.

Я оглядела собравшихся. Остальные были на месте, вполне живые и, кажется, даже вполне здоровые, только мать Сени сползала по стенке дома около крыльца.

— Мое золото!.. — причитала она в слезах. — Мой клад!.. Где мой клад?!

— Лёнь, скажи, а орхидеи…

— А?.. — невнятно пробормотал он, не открывая глаз, но продолжая меня обнимать.

— Орхидеи… они как растут: снизу вверх или сверху вниз?

Мы летели в Индонезию — на остров Бали. К океану, к солнцу, к пальмам. К орхидеям.

Над ухом гудел двигатель, отгоняя сон. Мой сон, потому что Лёня спал, как персидский кот Петруха в хрустальной вазе.

Я положила голову Лёне на плечо и, прикрыв глаза, попыталась представить, что нас ждет впереди. Сине-зеленые океанские волны, яркое солнце, пляжи с пушистым песком… Незнакомые фрукты, лохматые пальмы… И — цветок в унитазе!