Рэймонд Чандлер - Золотые рыбки

В тот день работы у меня не было, наконец-то подвернулся случай наверстать упущенное по ничегонеделанию. Теплый порывистый ветерок веял в окно конторы, и сажа, вылетавшая из нефтяных топок отеля «Меншн Хаус», что стоял на противоположной стороне улицы, пыльцой оседал на блестящую поверхность моего стола.

Я только было подумал, что пора бы пообедать, как вошла Кейти Хорн.

Это была высокая, уже не первой молодости блондинка с печальными глазами. Когда-то она служила в полиции, но потеряла работу, выйдя замуж за мелкого мошенника Джонни Хорна – он выписывал чеки на получение денег с несуществующих банковских счетов. Кейти намеревалась перевоспитать его. У нее ничего не получилось, и теперь она ждала, когда он выйдет из тюрьмы, чтобы предпринять еще одну попытку перевоспитания. А пока что держала сигарный киоск в «Меншн Хаусе» и наблюдала, как мимо нее, в клубах дыма дешевых сигар, снуют мелкие проходимцы. Время от времени она ссуживала кому-нибудь из них долларов десять, чтобы он мог убраться из города. Такой уж мягкий был у нее характер.

Она села, открыла свою большую блестящую сумку, достала пачку сигарет и прикурила от моей настольной зажигалки, потом выпустила облачко дыма и сморщила нос.

– Ты когда-нибудь слыхал о Линдеровых жемчужинах? – спросила Кейти, не дав мне ответить, добавила:

– Ого! Шикарный костюмчик! Синий серж! Если судить по тому, как ты одет, у тебя есть денежки в банке.

– Нет, ответил я. – Обе твои мысли неверны. О Линдеровых жемчужинах я никогда не слыхал, и денег у меня в банке нет.

– Тогда как тебе понравится получить долю в двадцать пять кусков?

Я взял из ее пачки сигарету, закурил. Кейти поднялась, закрыла окно и сказала:

– Этого вонючего отеля с меня достаточно и на работе.

Потом снова села и продолжила:

– Это дело тянется уже девятнадцать лет. Парню припаяли пятнадцать лет, он отсидел их в тюрьме Ливен-ворт и уже четыре года как на свободе. Один богатый лесоторговец с севера по имени Сол Линдер купил их для жены – я говорю о жемчуге. То есть он купил две штуки. Они потянули на двести кусков.

– Полагаю, ему пришлось их везти на тачке, – сказал я.

– Вижу, в жемчуге ты ничегошеньки не понимаешь, – сказала Кейти Хорн.Дело не только в том, какой они величины. Так или иначе, теперь они стоят еще больше, да и награда в двадцать пять тысяч, которую назначила страховая компания "Релайено, все еще в силе.

– А-а, вот что! – догадался я. – Кто-то их спер.

– Ну вот, наконец-то в твои мозги начал поступать кислород. – Она положила сигарету в пепельницу и, как обычно делают женщины, не загасила ее.

Я это сделал сам. – Именно за это парень и сидел в Ливенворте. Но им так и не удалось доказать, что жемчуг взял он. Это было ограбление почтового вагона.

Парню удалось как-то спрятаться в нем, потом где-то в Вайоминге он застрелил служащего, выгреб заказные бандероли и спрыгнул с поезда. Схватили его уже в Британской Колумбии. Но жемчужин так и не нашли – во всяком случае тогда. А парня схватили. И он схлопотал пожизненное заключение.

– Чувствую, это длинная история. Давай выпьем.

– Я никогда не пью до захода солнца. А то можно спиться.

– А что делать эскимосам? – сказал я. – У них там целое лето день.

Кейти следила, как я доставал небольшую плоскую бутылку, затем продолжила свой рассказ:

– Его звали Сайп. Уолли Сайп. Он сработал это дело один. И о награбленном не пискнул, слова не проронил. Позднее, через пятнадцать лет, ему пообещали помилование, если он расстанется с награбленным. Парень отдал все, кроме жемчуга.

– А где же он их спрятал? В шляпе?

– Послушай, я же не шутки шучу. У меня есть наводка на эти шарики.

Я прикрыл ладонью рот и принял серьезный вид.

– Парень сказал, что никогда не держал жемчуга в руках, и ему почти поверили. Во всяком случае его амнистировали. И все-таки жемчуг в почтовом вагоне был, в заказной бандероли, и больше его никогда не видели.

У меня запершило в горле. Но я ничего не сказал.

Кейти продолжала:

– Как-то в Ливенворте, всего-навсего один раз за все долгие годы, Уолли Сайп вылакал целую бутылку дешевого виски, и у него развязался язык. А в камере с ним сидел один маленький человечек по прозвищу Шелушитель Мардо. Он схлопотал двадцать семь месяцев за подделку двадцатидолларовых банкнотов.

Сайп и рассказал ему, что закопал свой жемчуг где-то в Айдахо.

Я слегка наклонился вперед.

– Понемногу доходит, да? – сказала Кейти. – Ну, слушай дальше.

Шелушитель Мардо нанимает в моем доме комнату, а на уме у него одно – кокаин. К тому же он разговаривает во сне.

Я разочарованно сказал:

– О боже, а я уже прикидывал, как буду транжирить свою долю.

– Ну, ладно, – сказала она с оттенком безнадежности. – Я знаю, ты, наверное, думаешь, что я свихнулась. За прошедшие годы над этим делом размышляла уйма светлых голов – и из почтового управления, и из частных агентств, да и многие другие. А потом появляется какой-то кокаинист. Он довольно симпатичный коротышка, и я, как бы там ни было, верю ему. Он знает, где Сайп.

– Он во сне обо всем этом рассказал? – поинтересовался я.

– Конечно, нет. Но ты же меня знаешь. У полицейской старушки есть уши.

Может, я чрезмерно любопытна, но я догадалась, что он свое отсидел. И меня волновало, что он так много нюхает этой гадости. Теперь он единственный мой жилец, и я просто прислушиваюсь к его разговорам с самим собой, когда прохожу мимо его двери. Так я узнала достаточно, чтоб нажать на коротышку, он раскололся и рассказал мне обо всем. Ему нужна помощь, чтоб провернуть это дело.

Я снова подался вперед и спросил:

– Где Сайп?

Кейти улыбнулась и покачала головой, – Это – одна из тех вещей, о которых он ничего не говорит. Об этом, а также о нынешнем имени Сайпа. Он где-то на севере, в Олимпии или вблизи нее, в округе Вашингтон. Шелушитель видел его там, расспрашивал о нем, но утверждает, что Сайп его не видел.

– А что делает Шелушитель в наших краях?

– В Ливенворт он загремел отсюда. Ты же знаешь, преступник всегда возвращается туда, где поскользнулся. Но теперь у него нет тут ни одного товарища.

Я закурил вторую сигарету и еще раз приложился к бутылке.

– Ты сказала, Сайп вышел на волю четыре года тому назад. А Шелушитель отсидел двадцать семь месяцев. Что он делал все это время?

Кейти участливо посмотрела на меня своими голубыми фарфоровыми глазами.

– Думаешь, существует только одна тюрьма, в которой он мог сидеть?

– О'кей, – сказал я. – Но захочет ли он разговаривать со мной? Мне кажется, ему нужна помощь для общения со страховым агентством при условии, конечно, что этот жемчуг действительно существует и что Сайп сам положит его в руку Шелушителя и т. д. Я не ошибаюсь?

Кейти вздохнула.

– Да, он поговорит с тобой. У него уже терпение лопнуло. Но он чего-то боится. Можешь ты пойти сейчас же, не дожидаясь вечера, пока он не нанюхался этой дряни?

– Ну, конечно... Если ты этого хочешь. Она достала из сумочки плоский ключ и записала в моем блокноте адрес. Потом неторопливо поднялась.

– Дом имеет два крыла. Я живу отдельно. Между этими крыльями есть дверь, она запирается с моей стороны. Это на тот случай, если он не откроет.

– Хорошо, – сказал я. Потом выпустил в потолок струйку дыма и взглянул на Кейти.

Она направилась было к двери, но остановилась, вернулась назад и, не поднимая глаз, сказала:

– На большую долю в этом деле я не претендую. Может, мне вообще ничего не перепадет. Но, если бы получить тысячу-две, пока выйдет из тюрьмы Джонни, то...

– То ты бы смогла тогда направить его на путь истины, – перебил я ее.Все это мечты, Кейти. Но как бы там ни было, а свою третью часть ты получишь.

Она перевела дух и уставилась на меня, сдерживая слезу. Потом подошла к двери, остановилась и снова возвратилась назад.

– Это еще не все, – добавила она. – Этот Сайп... Он отсидел пятнадцать лет. Свое заплатил. Заплатил сполна. Тебе не кажется, что мы задумали недоброе дело?

Я покачал головой.

– Он их украл, разве не так? И убил человека. Чем он зарабатывает себе на жизнь?

– У его жены есть деньги, – ответила Кейти. – Ну, а он... Просто забавляется с золотыми рыбками.

– С золотыми рыбками? – удивился я. – Ну и черт с ним!

Кейти ушла.

В последний раз я был около Серого озера, когда помогал Берни Оулсу из команды окружного прокурора подстрелить вооруженного типа по прозвищу Громила Эндрюс. Но это было выше, на холмах, дальше от озера. Дом Кейти стоял будто на второй террасе – на повороте дороги, огибающей подножье холма. Дом одиноко виднелся вверху, стена фасада в нескольких местах треснула, а позади дома тянулись пустыри.

Дом имел два крыла, в каждом был вход, к которому вели лестницы. На одной двери висела табличка, прикрепленная к решетке, за которой скрывался глазок. На табличке стояло: «Тел. 1432».