Юлиан Семёнов - Семнадцать мгновений весны

ШТИРЛИЦ. В таком случае, ему будете нужны вы, а я буду лишним...

МЮЛЛЕР. Он прекрасно понимает, что один я ничего не сделаю.

ШТИРЛИЦ. Ну что ж, Мюллер... Пожалуй, нам будет о чем потолковать, когда я вернусь от партайгеноссе Бормана...

МЮЛЛЕР. Спасибо, дружище. (После долгого выжидания.) Больше вы мне ничего не скажете?

ШТИРЛИЦ (медленно). Ла-адно... Раз у нас зашел такой разговор... Так и быть, откровенность за откровенность... Если хотите, уже сейчас вы можете оказать услугу Борману, если, конечно, хотите.

МЮЛЛЕР. Ну?

ШТИРЛИЦ. Знаете, зачем я ввалился к вам так поздно? Мне было приказано любой ценой, любой, подчеркиваю, выкрасть у вас русскую радистку и немедленно доставить ее к Борману.

(МЮЛЛЕР напряженно молчит.)

(Тихо, медленно.) Если вы вместо того, чтобы мешать, поможете мне... Тогда это действительно будет наша первая общая операция...

(Особенно резко звучит сирена воздушной тревоги. МЮЛЛЕР молчит.)

Борман умеет не только карать, но и благодарить... Вы знаете это не хуже меня, Мюллер... Ну!

(МЮЛЛЕР молчит. Бомбовые удары сильнее, сильнее.)

(Кричит.) Вы слышите, Мюллер, слышите?! Дело идет к концу! Отвечайте, согласны?

МЮЛЛЕР (хрипло). Вы загнали меня в угол, Штирлиц... Черт с вами, берите ее. Согласен.

ШТИРЛИЦ. Только не вздумайте сесть мне на хвост, когда я повезу ее. Наш шеф этого не любит!..

(Тяжелые бомбы рвутся совсем рядом. Звон разбитого стекла, сыплется штукатурка. Гаснет свет. Вспыхивают карманные фонарики. В их мечущихся лучах бегущие люди, на стенах искаженные пляшущие тени. Это, забыв о собственном достоинстве, спешат в бункер люди в черных мундирах. Паника...)

После того, как вновь откроется занавес, актеры, занятые в спектакле, выйдут, как всегда, на поклон. Последними, в мундирах советских офицеров, появляются ШТИРЛИЦ и КЭТ.

За их спинами опускается белое панно:

«ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫМ СОВЕТСКИМ РАЗВЕДЧИКАМ — КОММУНИСТАМ, ПАТРИОТАМ, БОЙЦАМ — ПОСВЯЩАЕМ МЫ ЭТОТ СПЕКТАКЛЬ».

Пианистка (жарг.) — радистка. Примеч. авторов.