Александр Перхуров - Исповедь приговорённого

Местами для встреч и переговоров назначались вокзалы, бульвары и т.п.

В апреле дело несколько улучшилось. Савинкову удалось получить откуда-то первую денежную субсидию, при помощи которой явилась возможность нанять квартиру и в ней вполне легально, через врача Григорьева, открыть лечебницу для приходящих больных.

Квартира эта была нанята в Молочном переулке д. 12, кв. 7.

Несмотря на то, что эту лечебницу посещали настоящие больные, и ней в то же время фактически работал и штаб организации.

Распределение комнат в квартире и принятые меры делали то, что ни больные, ни даже врачи, приглашенные врачом Григорьевым по специальностям, не могли и подозревать, что они находятся на конспиративной квартире.

Порядок был заведен такой: в квартире в качестве служителя при лечебнице был помещен капитан Клементьев.

По документам он значился демобилизованным солдатом, а по наружности и по добросовестному исполнению обязанностей слуги, подозрения не вызывал.

Когда раздавался звонок в дверь, Клементьев отворял дверь и спрашивал у прибывшего:

— Вы к доктору?

На это должен был следовать ответ:

— Да, меня прислал доктор Попов.

— Вам прописали массаж?

— Нет, электризацию...

Правильно произнесенный диалог показывал, что прибывший — свой и его проводили в одну из комнат 1, 2, 3 или 7 в зависимости от того, которая была свободна.

Не давший правильной явки, проводился в комнату 8, откуда и принимался врачом, как действительно больной.

В этом штабе я мог уже более спокойно ночевать, приходя туда незаметно.

С апреля начальником штаба бы я, а полковники Страдецкий, Гоппер и капитан Осколков выбыли из Москвы. Первый для устройства своих дел, а два других — по болезни.

Но состав штаба к этому времени пополнился, и кроме меня были начальники отделов:

1) иногороднего — врач Григорьев;

2) разведки и контрразведки — полковник Бреде;

3) сношения с союзниками — Дикгоф-Деренталь;

4) конспиративный — В. В. Никитина;

5) зав. пехотным формированием — капитан Пинка

6) кавалерийским — корнет Виленкин;

7) артиллерийским — капитан Жуковский;

8) инженерным — подполковник Никольский:

9) резервным — подполковник Сахаров.

Фактически вся работа штаба выполнялась до самого конца только этими лицами. Приблизительно в середине апрели образовался еще особый отдел, вернее — отряд, под начальством поручика Пирогова

Отряд этот находился в непосредственном распоряжении Савинкова и деятельности ни в чем не проявлял. В нем насчитывалось 7-10 человек.

За неимением в организации оружия, за невозможностью приобрести его и хранить в безопасном месте роль начальников отделов мобилизационного, оперативного и снабжения сводилась к нулю, должности эти числились только на бумаге.

Кроме перечисленных выше лиц, допуск в штаб разрешался только вполне надежным и существенно важным для организация лицам, преимущественно из числа приезжающих от организаций других городов, которые примкнули к Союзу.

Дли встреч со всеми другими лицами, по-прежнему, служили нейтральные места: кафе, столовые, бульвары, вокзалы и пр.

В этот период завязались отношения с представителями союзных миссии.

Переговоры с ними велись преимущественно Дикгоф-Деренталем и иногда Савинковым.

Союзников сильно заинтересовала возможность возникновения каких-то сил, могущих действовать против немцев со стороны России и тем удержать на этом фронте возможно большее количество немецких сил, которые могли бы быть при других условиях переброшены на Западный фронт и тем затруднить конечный результат войны.

Со своей стороны союзники предлагали помощь, о виде и характере которой и шли переговоры.

Судя по докладам Дикгоф-Дсренталя Савинкову, к союзникам обращались за помощью какие-то организации, возникшие раньше нашей, но не смогшие доказать своей жизнеспособности. Между прочим, союзники просили нашу организацию доставать им сведения о положении дел в тылу немецких войск, оперировавших на русской территории, и вообще о состоянии и настроении этих войск.

Задача эта была блестяще выполнена под руководством полковника Бреде.

Это заставило союзников понять, что наша организация не дутая, несмотря на полное отсутствие у нее технических средств и малое количество денег.

После ЭТОГО переговоры с союзниками приняли более определенный характер, тем более, что силы организации выяснились более точно. В Москве насчитывалось до 2000 человек, в городах вокруг Москвы и по Волге, от Рыбинска до Казани включительно, более 3000.

Штаб организации принял все меры, чтобы сговориться с местными и удержать их от преждевременных выступлений. В результате стали получать ответы, что сочувствующие движению согласны ждать и выполнять указания штаба, но при условии, что штаб снабдит их оружием.

Наступил май месяц, и положение оказалось очень обостренным: для выступления не было нужных средств, а ждать было опасно, учитывая настроение на местах и то, что 2000-я организация уже с трудом конспирируется.

Вопрос о возможности выступления в Москве мною был решен отрицательно, и доводы мои были признаны правильными.

Было решено перенести организацию из Москвы в Казань, как более хлебное и спокойное место, откуда легче было сноситься с крестьянами верхнего Поволжья.

Союзники обещали дать нужную для выполнения этой операции сумму.

Однако обещания этого своевременно они не выполнили и тем поставили нас в критическое положение.

Вследствие случайности в середине мая произошел провал организации, открыто местонахождение штаба и выяснен его состав. Были выявлены и другие конспиративные, хотя и второстепенного значения квартиры. Произошли аресты.

Связь между различными частями организации нарушилась, и дело стало

Потребовалось много времени, чтобы восстановить связь и выяснить действительные потери.

На это ушло около двух недель. Наступил июнь.

В июне с переговоры с союзниками приняли такой характер: союзники обещали не только денежную помощь, но и помощь войсками, оружием и техническими средствами. Помощь эха не могла быть большой и могла быть через Архангельск.

Основная часть такой поддержки заключалась в том, чтобы поддерживать нас на первых порах и дать возможность из подполья сформироваться должным образом

Такое предложение для нас казалось приемлемым, так как было стремление, действовать главным образом и не давать преобладающего значения иностранным войскам. Одна какая-нибудь бригада союзников доминировать не могла бы, а помощь ее в самом начале выступления принесла бы нам громадную пользу.

Однако французы ставили условием, чтобы сперва обнаружился размер народного движения, а после этого они подадут без излишних задержек помощь своими войсками.

Это условие, в связи с поступающими в штаб донесениями о нетерпении некоторых групп, настаивающих на скорейшем выступлении и снабжении их оружием, было принято. Работа пошла в направлении подготовки к выступлению в районе верхнего Поволжья.

Был намечен, в первую очередь, ряд городов для окончательной подготовки к. выступлению. Города эти были: Рыбинск, Ярославль, Кострома, Нижний, Ростов ярославский, Муром. Организацией были посланы в эти города доверенные лица, чтобы проверить не только готовность военных организаций в городах, но и настроение, взгляды и желании населения в уездах.

Посланные привезли, в общем, благоприятные известия о населении, но зато выяснили, что с организациями Нижнего, Костромы и отчасти Ростова связь порвалась и найти их не могли.

Сведения о состоянии организации в Ярославле были настолько хороши, что я усомнился в их справедливости. Высказав это Савинкову, я получил приказание поехать лично самому в Ярославль и проверить возможно точнее действительное положение дел. Вместе с тем я должен был отвезти в Ярославскую организацию деньги, в которых она испытывала острую нужду.

В десятых числах июня я приехал в Ярославль, отыскал начальника штаба местной организации и приступил к проверке.

Несмотря на уверения, что в организации должно состоять и меньше 300 человек, я в течение 4 или 5 дней не мог добиться более или менее наглядных доказательств существовании такого числа людей, как не мог установить вообще существование организации.

Я вернулся в Москву с докладом, так как не имел разрешения оставаться в командировке дольше.

После моего доклада Савинков вновь послал меня в Ярославль, не стесняя сроком, с порученном выяснить во что бы то ни стало.

По второй мой приезд удалось установить, что в Ярославской организаций произошел раскол, причем старый начальник штаба оказался с несколькими людьми в одной группе, а все другие, приблизительно человек двести, откололись и образовали новый штаб.