Владимир Корнев - Последний иерофант. Роман начала века о его конце

Думанский развел руками:

— И мне все это понятно не в меньшей степени, чем любому православному человеку, но что поделать, если церковные иерархи почему-то поверили в виновность Гуляева, а я не нахожу ее доказательств и, следовательно, — не верю. Не может Гуляев быть убийцей!

— А как вам такое понравится, Викентий Алексеевич: «Характерно и то, что „передовой“ юрист в своем очерке позволил себе назвать преступника „еще одним из сынов человеческих“, что является неприкрытым кощунством в отношении самого Спасителя мира. Допустив столь неуместное сравнение в погоне за образностью речи, господин Думанский только выдал свои вульгарно-материалистические убеждения».

Адвокат помрачнел:

— Совсем не нравится. И как это я мог допустить такое неосторожное выражение! Теперь, чего доброго, будут Думанского безбожником считать. Дожил!

— Не спешите посыпать голову пеплом, коллега! Что-то запоют эти борзописцы, когда мы выиграем процесс. Давайте-ка я вас лучше развлеку. У меня тут есть одна занятная статейка…

— А стоит ли? Уже и так достаточно, — устало произнес Думанский.

— Да о вас там ни слова. Всё о Гуляеве, и в таких, знаете ли, красках! Газета иностранная, «Нью-Йорк таймс». Неужели вам не интересно узнать, как выглядит это дело из-за океана?

— Ну прочтите, пожалуй.

— «Россия в очередной раз удивила мир. Русский Казанова…». Это не кто иной, как наш купчишка. Забавно, не правда ли, Гуляев — Казанова! Итак, «…русский Казанова пошел дальше своего прототипа — список его „приключений“ значительно длиннее, чем у знаменитого итальянца. По достоверным данным, в нескольких европейских государствах он уже заочно приговорен к смертной казни за бесчисленные кутежи, которые устраивал всюду, куда заносила его безумная фантазия и тяга к сумасбродству. Кажется, этот скандалист решил доказать человечеству, что Россия — самая богатая страна в мире (цель, которой задаются многие русские с приличными капиталами), — куда бы ни приезжал купец-самодур, везде учинял попойки такого масштаба, что местное население становилось практически нетрудоспособным, а разгул волной докатывался до соседних государств. Не так давно в результате подобного дебоша сгорело здание в центре Гамбурга. Правда, приходится признать, никто не уверен, что это сделал именно Гуляев. К чести последнего следует отметить, что он немедленно в полной мере возместил городу причиненный ущерб в размере более четырехсот тысяч рублей, но даже эта сумма вряд ли способна загладить моральный ущерб, нанесенный репутации славного немецкого города».

— Ну что, узнаете своего подзащитного? — спутник с иронией посмотрел на Думанского. Тот даже покраснел от возмущения:

— Но ведь это бред какой-то! Пасквиль! Скандальные истории, мистика. И ведь никакого отношения к данному делу не имеет.

— Вероятно, никакого, но это только доказывает, что может сделать людская молва из ничего, перешагнув через океан. К тому же отдадим должное богатой фантазии ушлых американских репортеров, которые заработали на этой сенсации кругленькую сумму в долларах.

— Вы правы… Остается только радоваться, что полновесным российским рублем за эту чепуху им никто не заплатит.

— Нет, вы подумайте, чего только не напишут, — продолжал углубляться в содержание статьи новоиспеченный адвокат Сатин. — В молодые годы Гуляев-то, оказывается, соблазнил пол-Европы, а некую мадам Буальи обобрал до нитки, «оставив ей только воспоминания о многих тысячах франков, о своей загадочной русской душе и напев „Марсельезы“». Ха-ха-ха!.. Каков стиль! А дальше-то — самое интересное! «Из Франции, дабы избежать возмездия за свои проделки, „Казанова“ направился, как ни странно, не на свою азиатскую родину, в просторах которой хватит места целой армии подобных ему „романтиков“, а в гостеприимные объятия самого свободного государства мира — Соединенных Штатов. Пользуясь случаем, хотелось бы спросить господина президента и господ сенаторов: доколе въезд в нашу великую страну, призванную являть остальному миру пример торжествующей демократии и процветания, будет одинаково доступен для тех, кто готов влиться в число законопослушных американцев, и для проходимцев со всего света? Иначе и не назвать непрошеного „гостя“ из дикой России, избравшего цивилизованное государство ареной для своих очередных преступлений. Десять лет звероподобный мужлан „гастролировал“ по всему свету, порождая зловещие слухи и анекдоты, пока наконец не попал в руки правосудия, достойно увенчав список своих похождений кровавым злодеянием в столице собственного отечества. В России с преступниками церемониться не принято — их ждут в лучшем случае каторжные работы в непригодной для жизни Сибири, с ее вечной лютой зимой и свирепыми медведями, в худшем — эшафот. Можно надеяться, что суд определит современному Казанове последнее, предоставив нам возможность в очередной раз ужаснуться необузданности девственной русской натуры».

— Всё, больше не могу это слушать! — замахал руками Думанский. — Я мысленно умываю руки, а вам, коллега, по приезде в суд советую вымыть их в буквальном смысле.

Тут молодой юрист, до сих пор учтиво обращенный лицом к старшему коллеге, разразился вдруг гомерическим хохотом и, не в силах что-либо произнести, рукой указал на рекламную тумбу. Возле тумбы крутился огромный безродный пес, намекающий всем своим видом на то, что содержание афиши должна знать каждая собака в столице.

Сатин продолжал хохотать, Викентий Алексеевич же тем временем прочел на тумбе — такой, на какие обычно наклеивают объявления, начиная с анонсов спектаклей в Императорских театрах и кончая рекламой зубного порошка «Одоль», — отпечатанную крупным шрифтом информацию для желающих присутствовать на завершающем заседании суда над особо опасным государственным преступником, авантюристом и маньяком Гуляевым. Афиша обещала впечатляющее зрелище и заведомо обвинительный приговор «маньяку».

«Ну, это мы еще посмотрим!» — подумал Думанский.

Лавируя в толпе, собравшейся у входа в суд, и среди публики, заполнившей его внутри, юристы не без труда проникли в процессуальный зал. Викентию Алексеевичу вспомнилось, как перед первым заседанием в кулуарах он был буквально атакован молодой особой в трауре. Лицо ее было наполовину оттенено вуалью, что, впрочем, не могло скрыть решительного настроя барышни:

— Monsieur Думанский? Наконец-то! Я — дочь убитого… Дочь покойного… Я — Мария Сергеевна Савелова.

— Да-с-с… Трагедия! Понимаю вас, Марья Сергеевна, и разделяю вашу скорбь. Примите мои соболезнования. Должен сказать…

— Не желаю ничего слышать от вас! Все только лицемерное фразерство, вы согласились защищать убийцу моего отца, этого… этого Гуляева…

Адвокат попытался возразить негодовавшей Савеловой:

— Pardonez moi,[7] милая барышня. Вы, кажется, чего-то не понимаете — что значит «согласились»? Защита подсудимого — мой служебный долг, и потом, кто ж вам сказал, что Гуляев убийца?

— Всей России известно про его похождения! Пьяница и дебошир, безобразный тип, самодур, для которого нет ничего святого, ни Бога, ни совести.

— Допустим, но все вышеперечисленные качества еще не являются доказательствами его вины.

— Да какие еще нужны доказательства?! — девушка в своем справедливом негодовании была близка к истерике. — Зарвавшийся купчишка, насквозь пропитанный вином, да еще с амбициями! Странно, что он не зарезал кого-нибудь еще до моего бедного papa… У меня нет никаких сомнений: в судебной хронике были интервью и высших чинов полиции, и прокурора. Все, все говорят одно и то же, всем известно…

Думанский спокойно продолжал парировать:

— Вот ведь какая незадача! Полагая, что всем все заведомо известно, преступление, оказывается, уже раскрыто, и только мне одному ничего еще не ясно, вы, mademoiselle, ставите под сомнение мою профессиональную компетенцию. Может, не стоит все-таки торопиться с выводами, считая адвоката полным идиотом? Извините за наставления.

— A-а! Вы позволяете себе иронизировать! Весьма благородно с вашей стороны!.. Этот цинизм, этот тон… Это, знаете ли, переходит всякие границы… Но я догадывалась, как здесь обстоит дело: деньги заправляют и в суде, а этот торгаш пошло купил вас! Вероятно, предложение убийцы было настолько лестным, что оказалось дороже вашей репутации… И вы согласились участвовать в этом гадком водевиле! Уверена, что вам и раньше удавалось своими хитроумными приемами оправдывать негодяев всех мастей… Так знайте же: Гуляев не уйдет от наказания с вашей помощью, и вам эта отвратительная игра тоже с рук не сойдет — я буду мстить. Учтите, пострадают ваши подручные, родственники, ваши друзья — ВЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ, на что я способна! Я добьюсь справедливости, господин Думанский, слышите? А средств у меня достаточно, не меньше, чем у тех, кого вы беззастенчиво защищаете… Я буду апеллировать к Его Величеству! Да я просто уничтожу вас, адвокат негодяев!!! Впереди у вас чудовищная бездонная пропасть и полное забвение!