Антонио Гарридо - Читающий по телам

Цы пробежал в дальнюю комнату и вернулся с изящным свертком из великолепной красной бумаги. Этого момента он ждал целый месяц. Ровно столько времени прошло с тех пор, как юноша узнал, что к ним приедет Фэн и они наконец увидятся. Как и полагается по обычаю, Фэн трижды отказывался от подарка, прежде чем принять его.

— Не стоило беспокоиться. — С этими словами судья спрятал сверток, не развернув; ведь иначе можно было бы подумать, будто он придает больше значения его содержимому, нежели самому факту подарка.

— Да, Цы в самом деле подрос, — вставил отец, — но, как видите, он все такой же безответственный.

Цы колебался. Правила этикета запрещают докучать гостю делами, не относящимися к его визиту, однако убийство выходит за рамки всяких приличий. Судья сможет это понять.

— Простите мою невежливость, но я должен сообщить вам ужасную новость. Шана убили! Ему отрезали голову!

Отец взглянул сурово:

— Да. Твой брат Лу нам уже рассказал. А теперь присядь-ка, давайте ужинать. Не будем заставлять нашего гостя ждать.

Цы был поражен равнодушием, с которыми Фэн и батюшка восприняли случившееся. Шан ведь был лучшим другом отца, а теперь хозяин и гость как ни в чем не бывало спокойно приступали к ужину. И тогда Цы последовал примеру старших, приправляя свою долю трапезы собственной желчью. Отец угадал его состояние.

— Как бы то ни было, мы мало что можем сейчас поделать, — заговорил он наконец. — Лу отвез тело Шана в управу, и родственники уже сидят с покойным. К тому же тебе известно, что наш уезд не подведомствен судье Фэну. Нам остается ждать только чиновника, который займется этим делом.

Цы понимал, что так все и есть, а еще Цы понимал, что, пока чиновник едет, убийца успеет скрыться. Но что его возмущало более всего — так это спокойствие батюшки. По счастью, Фэн сумел прочитать его мысли.

— Не горячись. Я уже переговорил с родственниками убитого. Завтра я осмотрю тело, — заверил судья.

Старшие перевели разговор на другие предметы, ливень все колотил по кровле. Летние тайфуны часто оборачиваются потопом и несут опасность для неосторожных путников, но для Лу в тот вечер все кончилось благополучно. Вот он появился на пороге, промокший до нитки, пахнущий прелью, с мутными глазами. Шагнув внутрь, он споткнулся о деревянный сундук и растянулся на полу, но тотчас вскочил и со всей силы пнул сундук, будто тот был виноват в его падении. Затем неловко поздоровался с судьей и тотчас исчез в своей комнате.

— Ну что ж. Полагаю, мне пора, — произнес Фэн, отерев усы. — Надеюсь, ты обо всем этом еще поразмыслишь, — сказал он отцу семейства. — А что касается тебя… — Фэн обернулся к юноше. — Увидимся завтра в час Дракона, у старосты по надзору. Я в его доме остановился.

Фэн распрощался и ушел. Как только дверь за ним закрылась, Цы впился взглядом в лицо батюшки, сердце его колотилось от нетерпения узнать новости.

— Ну что? Он говорил, когда мы сможет вернуться? — наконец отважился спросить Цы. Пальцы его барабанили по столу.

— Присядь, сынок. Хочешь еще чаю?

Отец сделал глоток из своей чашки, потом налил другую для сына. Взглянул печально, а потом и вовсе опустил глаза.

— Мне очень жаль, Цы. Я знаю, как тебе хочется вернуться в Линьань… — Он звучно прихлебнул. — Но иногда все выходит не так, как было задумано.

Цы так и не донес свою чашку до рта.

— Не понимаю! Что-то еще произошло? Разве Фэн не предложил тебе должность?

— Да. Вчера. — Отец неторопливо отпил еще.

— И что же? — Цы опять вскочил.

— Сядь.

— Но, батюшка… Ты же обещал. Ты говорил…

— Я велел тебе сесть! — возвысил голос отец.

Цы повиновался; глаза его увлажнились. Отец подлил ему чаю, да так, что пролилось через край. Цы хотел было вытереть лужицу, но отец знаком остановил его.

— Послушай, Цы. Есть вещи, которых тебе не понять…

А сын недоумевал, что здесь еще нужно понимать. Что он должен каждый день терпеть оскорбления Лу? Что должен отказаться от будущности, которую сулит ему Императорский университет Линьаня?

— А как же наши планы, батюшка? Что теперь с нашими?..

Пощечина заткнула ему рот. Отец вскочил, будто подброшенный пружиной. Голос его дрожал, но взгляд был жёсток.

— Наши планы? С каких это пор у детей планы? — рявкнул он. — Мы останемся здесь, в доме твоего брата! И так будет до самой моей смерти!

Цы молча смотрел, как отец уходит из комнаты. Он задыхался от ярости.

«А твоя больная дочь?.. Она так мало для тебя значит?»

Цы убрал посуду и направился в комнату, которую делил с сестрицей.

Стоило лечь, кровь шумно застучала в висках. С первого же дня в деревне Цы мечтал о возвращении в Линьань. Не было вечера, чтобы бывший студент, закрыв глаза, не вспоминал прошлую жизнь, прежних товарищей, их состязания в конкурсах учеников (в которых Цы нередко выходил победителем), или преподавателей, обожаемых им за строгость и настойчивость, или судью Фэна и день, когда тот взял его помощником в свою канцелярию. Цы страстно желал стать таким же, как Фэн, выдержать императорские экзамены, получить должность в судейской управе… А не как отец, после многих лет безуспешных попыток добившийся всего-навсего места мелкого конторщика.

Почему батюшка не хочет возвращаться? Он ведь подтвердил, что Фэн предлагает ему службу, о которой он все это время мечтал. Но не прошло и суток, как он без видимой причины меняет свое решение на противоположное. Неужели из-за дедушки? Вряд ли. В конце концов, прах умершего ведь можно перенести и в Линьане исполнять полагающиеся почтительному сыну траурные ритуалы.

И в этот момент Третья раскашлялась. Девочка спала рядом и вся дрожала. Цы ласково погладил ее по голове, ему было и вправду жаль сестрицу. Третья оказалась крепче, чем Вторая и Первая, — ведь ей уже исполнилось семь лет, однако Цы сомневался, что она дотянет до десяти. Болезнь была как родовое проклятие. И ко всему прочему, брат надеялся, что в Линьане сестренке, по крайней мере, будет обеспечен надлежащий уход.

Цы закрыл глаза и повернулся на бок. Теперь он думал о Черешне, на которой должен был жениться, как только сдаст государственные экзамены. Сейчас она, наверное, безутешно оплакивает гибель отца… А не переменит ли это несчастье ее намерений? Кто знает? Внезапно он почувствовал себя подлецом: как можно думать только о себе в час всеобщей скорби!

Шесть месяцев миновало после скоропостижной смерти деда…

Цы разделся — ему стало душно, и вдруг в рукаве рубашки он ощутил окровавленную тряпицу, что торчала изо рта Шана. Еще раз взглянув на страшную находку, он положил ее рядом со своим каменным подголовником.

За окном доносились жалобные стоны: их сосед, шалопай Пэн, вот уже несколько дней мучился от зубной боли. Вторую ночь подряд Цы не удавалось выспаться.

Поднялся он на заре. Он должен был встретиться с Фэном в доме надзорного старосты Бао Пао, где обычно останавливались правительственные чиновники. Там, Цы поможет судье осмотреть труп. Лу громко храпел в соседней комнате. Когда старший брат проснется, младший будет уже далеко.

Цы тихо оделся и вышел из дому. Дождь кончился, но теперь вода на полях испарялась так быстро, что каждый вдох превращался в обжигающий глоток. Цы набрал в грудь побольше воздуха и углубился в лабиринт деревенских улочек — бесконечная череда одинаковых домишек, изъеденные стены которых напоминали набор старых костяшек домино, выстроенных в идеальном порядке. Тут и там над распахнутыми дверями колыхались мерцающие фонарики, из домов доносились чайные ароматы, а бредущие по дорогам крестьяне в дымке были похожи на привидения. Но в общем-то, деревня еще спала. Лишь слышался время от времени тоскливый лай собак.

Когда Цы подошел к дому старосты, уже светало.

Фэна он нашел в крытой галерее. Судья был одет в холщовый халат, агатово-черный, под цвет шапочки. Лицо его было невозмутимым, но руки выстукивали беспокойную дробь. После ритуального приветствия Цы принялся благодарить учителя.

— Я только пойду и взгляну, так что оставь эти ужимки. И не делай такое лицо, — добавил судья, заметив разочарование ученика. — Вы не в моей юрисдикции, и к тому же ты знаешь, я в последнее время отошел от таких дел. Но деревня маленькая, так что отыскать убийцу будет не сложнее, чем вытащить камешек из туфли.

Цы проследовал за судьей под боковой навес, рядом с которым стоял на страже его личный помощник, молчаливый человек с чертами северянина. Внутри их встретил староста Бао Пао, вдова и сыновья покойного. Стоило Цы глянуть на останки Шана, у него вновь начался приступ рвоты: родственники усадили покойного на деревянный стул, будто он был еще жив, — спина прямая, голова примотана к стулу сплетенным из камыша жгутом. Шана омыли, смазали ароматным маслом и одели, но все равно он больше напоминал окровавленное пугало. Судья высказал положенные соболезнования родственникам, перекинулся с ними несколькими словами вполголоса и испросил разрешения осмотреть тело. Старший сын разрешил, и тогда Фэн медленно приблизился к трупу.