Данил Корецкий - Музейный артефакт

– А чтобы ты окончательно выбросил из головы эти глупости, я направлю тебя к профессору Козицыну, в Институт физических исследований. Он определит возраст этой штучки, состав металла и тому подобное. И все станет ясно!

– Но…

– Никаких «но», полная точность! По моей просьбе он исследовал якобы бесценную античную монету и дал заключение, что она изготовлена в конце девятнадцатого века, а цена ей максимум десять рублей!

– Но я не могу принести ему перстень! Это же объект хранения, вынос из Эрмитажа равносилен краже!

Сомов развел руками.

– Тут я тебе ничем не помогу. Установка спектрального анализа, на которой работает Козицын, – как эта комната. Так что – либо ты к нему, либо никак… А свою работу я выполнил, заключение подготовил.

Профессор поставил личный штамп на свою подпись, подул на оттиск и протянул бывшему студенту глянцевый лист, исписанный каллиграфическим почерком.

– Конечно, запомнил я тебя не из-за глупой карикатуры, – сказал он с легкой улыбкой. – Ты выделялся среди сокурсников умом и талантом, а дипломная у тебя вышла просто отличная. Над кандидатской диссертацией не задумывался?

Иван пожал плечами.

– Думал, если честно. Только рано еще. И тему очень сложно выбрать.

– Тема у тебя в руках. – Порфирий Степанович кивнул на свое заключение. – «Артефакты мировой религии – мифы и реальность», чем плохая тема?

– Отличная тема, Порфирий Степанович! Отличная! – с искренним энтузиазмом воскликнул молодой человек, укладывая полученную бумагу в папку вместе с фотографиями. – Спасибо!

– Вот и подумай над ней, – благосклонно кивнул профессор. – А когда мысли оформятся, составляй план и приходи – подумаем, кого пригласить научным руководителем… Я знаю человека, который возьмется за это дело. Если, конечно, ты будешь рисовать более талантливые карикатуры.

Из профессорской квартиры Трофимов выскочил окрыленным. Вместо крыльев его несла вперед потертая черная папка. Не замечая ничего вокруг, он пролетел кварталов семь и приземлился на обшарпанную зеленую скамейку в небольшом тенистом сквере. Достал фотографии, всмотрелся. Чей же это перстень? Мифического Иуды? Такого, естественно, быть не может! Неизвестного мистификатора? Но создать такую тонкую резьбу мог только гениальный мастер, а надувательство окружающих плохо уживается с талантом… Он закрыл глаза, чтобы лучше думалось, но все равно дельных мыслей в голову не приходило. Горло пересохло, очень хотелось пить, так что он почти физически ощутил запах крем-соды и свежесть лопающихся пузырьков газа.

– Вот, пожалуйста, пейте, жарко сейчас, – услышал Иван вежливый голос. И, открыв глаза, увидел прямо перед своим носом граненый стакан газировки с грушевым сиропом. Снизу действительно поднимались пузырьки углекислоты и лопались на поверхности, разбрасывая микробрызги. Стакан, доброжелательно улыбаясь, держал какой-то незнакомый человек средних лет, рыжеватый, с простецким лицом рабочего или крестьянина. На нем была клетчатая рубашка с рукавами по локоть, мятые штаны и клеенчатые босоножки за три сорок, надетые на босу ногу.

– Что? Откуда? – невпопад спросил молодой человек, отодвигаясь.

– Так вон же автоматы! – показал через плечо незнакомец. – Я стакан выпил, взял второй – в тенечке посмаковать, а вижу – у вас даже губы запеклись. Пейте, пейте…

– Спасибо, я вам три копейки отдам. – Иван принял стакан, жадно припал к холодному стеклу, залпом выпил. Газировка была вкусной, похоже, сироп не разбавленный. Он обернулся – сзади, за кустами, действительно желтели автоматы с газ-водой. Как он их не заметил?

– Сейчас-сейчас, – молодой человек сунул стакан обратно рыжеволосому и стал шарить по карманам, но мелочи, как назло, не было.

– Пустое, не извольте беспокоиться, – отмахнулся незнакомец. – Я вот заглянул в ваши фотографии…

Иван обнаружил, что снимки перстня он веером держит в левой руке, и поспешно сложил их, как игрок складывает карты, чтобы партнер не подсмотрел.

– И что? – спросил он.

Вопрос прозвучал резко.

– Ничего, сударь, совершенно ничего, – пожал плечами незнакомец. И, оглядевшись, тихо добавил: – Он настоящий.

– Что?! – вскинулся молодой человек.

– Никакой мистификации. Он самый настоящий, – рыжеволосый успокаивающе похлопал Ивана по руке. У него был нос картошкой, весь в красных прожилках, маленькие круглые глаза под почти невидимыми полукружьями бровей.

– Вы хотите сказать, что Иуда был на самом деле?

– В этом нет никакого сомнения.

– Но все знают, что ни Бога, ни…

– Тс-с-с… – рыжеволосый предостерегающе поднял руку. – Вы ошибаетесь. Дело обстоит с точностью до наоборот: все знают, что обе стороны в мироздании присутствуют. И между ними существует… ну, скажем так – некоторое противостояние…

Трофимову что-то казалось неестественным. Странной была сама ситуация, странное противоречие существовало между простоватой внешностью неожиданного собеседника и его учтивыми манерами, а тем более свободно льющейся речью. И этот нос пьющего человека, и лишенные глубины глаза, и руки с неровными грязными ногтями… Все это настолько явно не соответствовало философской направленности затеянного им разговора, что Иван почувствовал себя не в своей тарелке.

– Сомневаешься? – насмешливо спросил рыжий. – Вижу, что сомневаешься. Ваша идеология отрицает все божественное и идеальное, поэтому тебя не убеждают ни перстень, ни я, хотя мы ведь вполне материальны! Но ты раб коммунистических идей…

– Я не раб! – вскинулся молодой человек. – Я научный работник!

– Не обольщайся! Вы все рабы! Рабы тех наглых и глупых догм, которые вбивали вам в головы с самого рождения. Вы отрицаете все, что не способны объяснить, вы вообразили себя венцом творения, вы злые, хищные, жадные! Вы отрицаете всё и вся! Отрицаете даже Того, кого весь христианский мир считает Спасителем! Но он зря жертвовал собой, вы этого не стоите! Его жертва оказалась напрасной! Его дома превращены вами в склады, харчевни и конюшни! Он все еще наивно полагает, что вас можно воспитать добром и любовью, но на самом деле вы способны воспринимать лишь силу, жестокость и злую волю. Да еще личную выгоду! Но перстень вас испытывает. И тебе тоже предстоит пройти испытание!

– Что за ерунду вы несете? – растерянно спросил Иван.

Он ничего не понимал. Работяга в мятых штанах не мог произносить таких сложных фраз и знать мудреных оборотов, которые легко употребляет. Даже артикуляция губ выдавала, что они произносят многие слова впервые… А сейчас вдруг замолчал, потряс головой и смотрел с настороженным удивлением, будто это Иван первым обратился к нему, внезапно схватив за плечо.

– Почему вы считаете, что люди заслуживают зла, а не добра? – по инерции спросил молодой человек, глядя в оловянные глаза.

– Че ты мне мозги пудришь?! – резким голосом спросил рыжеволосый, отодвигаясь. Он покрутил в руке пустой стакан, понюхал и забросил назад, в кусты. – Тебе че надо, козел? Чего привязался?!

– Я привязался?! – пораженно спросил молодой человек. – Вы же сами ко мне подошли…

– Гипнотизер хренов! Только со мной твои штучки не проканают! Если деньги шопнул, смотри…

Незнакомец тревожно обшарил карманы, достал рубль с мелочью, пересчитал и перевел дух.

– Ну, твое счастье! А то бы я тебе всю рожу раскроил!

Он встал, подтянул под мышки и без того короткие штаны и вихляющей походкой пошел по аллее. Иван сидел неподвижно, оцепенело глядя вслед.

– Вот это заключение так заключение! – Наталья Ивановна любовно разгладила глянцевый листок. – И именной бланк, и подпись, и личный штамп! Все реквизиты присутствуют!

– А что вы думаете о выводах Порфирия Степановича? – робко спросил Иван.

– Думаю, они полностью соответствуют действительности. Профессор Сомов не мог ошибиться. Он очень опытный специалист.

– И перстень действительно принадлежит Иуде Искариоту?

– Ну а что здесь удивительного?

– Тому самому? Из Нового Завета?

– Нет, конечно! – всполошенно замахала руками Железная Ната. – Мало ли было однофамильцев в истории!

И настороженно спросила:

– А что по этому поводу думает сам Порфирий Степанович? Он не мог оставить сомнительный факт без научного объяснения!

– Профессор согласен, что к религиозным мифам перстень не имеет отношения. Считает, что это мистификация.

Силуянова вновь взбодрилась.

– Вполне может быть! Вполне. Молодец, Иван! Ты проделал большую работу и внес вклад в научные показатели нашего отдела. Хвалю!

Иван хотел попросить разрешения на вынос перстня для спектрального анализа, но сдержался: хотя Наталью Ивановну и называют Железной Натой, но ее непоколебимая твердость проявляется при выполнении инструкций и приказов руководства, а не при их нарушении. Но начальница уловила его намерение.