Сергей Богачев - Проклятие Митридата

— Не знаю, Виталий. Но я почему-то уверен, что бывший дворец пионеров гореть больше не будет.

Черепанов потянулся за мобильным телефоном. Включив громкую связь, чтобы разговор был слышен Заборскому, он решительно набрал номер Перебейноса.

В двух словах объяснив, где они и почему, Иван сообщил, что вместе с Заборским намерен сейчас же выехать в Лугань.

— Отставить! — полковник рявкнул так, что Черепанов резко отстранил от уха мобильник, а внимательно слушавший разговор Виталий аж подскочил на стуле. — Чтобы я этой заразы у себя в городе не видел! На городском кладбище из-за нее скоро места не останется. Сидеть в номере и не шевелиться! Ты меня, Иван Сергеевич, чуешь? Замрите там оба, как суслики перед норкой. А я зараз позвоню подполковнику Яковлеву.

Подполковник не заставил себя долго ждать. Минут через сорок он и еще несколько загадочных лиц в штатском до отказа заполнили их небольшой гостиничный номер. Некоторое время Черепанов и Заборский с интересом наблюдали за тем, как взрослые дядьки по одному подходили к столу и с нескрываемым любопытством рассматривали скифскую пектораль, которая так и продолжала лежать на помятой газете.

Ну а потом началось то, что в советских фильмах называлось серыми милицейскими буднями. Журналистов, которых люди в штатском доставили в управление, сразу же развели по отдельным кабинетам. Им пришлось ответить на сотни вопросов, исписать десятки, как язвительно выразился Виталий, «признательных» листов, подписать не меньшее количество страниц в протоколах.

Друзья встретились в кабинете у подполковника Яковлева уже ближе к полуночи. Несмотря на столь поздний час, в коридоре управления было многолюдно. Они застали подполковника собирающимся в дорогу. На столе перед ним стоял потертый портфель, куда он не спеша складывал папки с документами, бритвенный набор и пакет с бутербродами.

— Да, мужики, заварили вы кашу, — не отвлекаясь от дела, уставшим голосом поприветствовал их Яковлев. — Вот, собираюсь в столицу. Министр приказал, чтобы вашу находку доставили в Киев сегодня же. Вылетаю через полтора часа спецрейсом. Думаю, что и Перебейноса там встречу.

С трудом затолкав последнюю папку, подполковник закрыл портфель.

— Ну и настырные вы, ребята, — дружелюбно улыбнулся он и продолжил: — Вцепились в эту пектораль мертвой хваткой. Настоящие журналюги! Это же надо — вычислить пропажу только на основании вечерних новостей о пожарах во дворце пионеров! На такое не каждый опер способен. Может, пойдете ко мне в управление работать?

— Ну да, мой папа об этом тоже мечтает, — прогундосил своим обычным тоном Заборский. — Вот смотрите, товарищ подполковник, за окном XXI век, а в вашей конторе каждая бумажка по-прежнему пишется шариковой ручкой. Ваши ребята слышали что-нибудь о Билле Гейтсе и его изобретении? У меня от этой писанины даже мозоль на пальце появилась!

Для пущей убедительности Виталий вытянул вперед указательный палец.

— Понимаю, что устали, — усмехнулся, глядя на Заборского, подполковник. — Я уже распорядился, чтобы мои ребята отвезли вас в гостиницу. Ну а папе, Виталий Григорьевич, передавайте от меня привет.

В поисках обещанной машины Черепанов с Заборским вышли во внутренний дворик управления внутренних дел. Завидев их, один из стоявших в курилке милиционеров махнул рукой, указывая на белую иномарку.

— Дожились, Иван Сергеевич, нас уже вся харьковская милиция знает в лицо, — пробурчал Заборский. — Я вот только пока не пойму, это хорошо или плохо?

У ворот водитель их автомобиля притормозил, пропуская во двор бронированный микроавтобус и машины сопровождения. Уже через несколько минут золотая пектораль скифов, которая не давала им покоя целых полгода, отправилась в Киев.

На улице стоял октябрь. Октябрь 2013 года.

Киев встретил его настороженно. Выйдя на привокзальную площадь, Черепанов внимательно осмотрелся и вдруг поймал себя на мысли, что, пытаясь увидеть перемены в любимом им городе, он хотел, чтобы их не было вовсе или было как можно меньше. Но опытный взгляд журналиста сразу же отметил большее, чем обычно, количество людей в милицейской форме и военном камуфляже. На стенах вокзала появились новые указатели, поясняющие, где находится комендатура, куда нужно обращаться беженцам из Крыма и с юго-востока Украины. Надоедливых таксистов, которых у выхода с вокзала было всегда много, стало еще больше. Спешащая в сторону метро молодежь вела себя как обычно — шумно и весело. У многих из них рюкзаки или одежда были украшены яркими сине-желтыми ленточками. Такого раньше не было. А вот лица у пожилых людей показались Ивану более озабоченными. Хотя, встречаясь взглядом со стариками, он видел в их глазах спокойствие и уверенность.

В столицу Иван приехал по делам своей телекампании — накопились вопросы, связанные с перерегистрацией фирмы, нужно было кое-что уточнить и в Национальном совете по телерадиовещанию. Но самое главное — это встреча с генералом Перебейносом. Вот уже больше месяца Юрий Викторович не давал Черепанову покоя своими звонками, мол, приезжай, есть разговор.

С тех пор как им с Виталием Заборским все-таки удалось выйти на след скифской пекторали, прошел почти год. За все это время Черепанов ни разу не встречался с Перебейносом. Генеральское звание Юрий Викторович получил практически сразу же после того, как древнюю пектораль специальным авиарейсом отправили из Харькова в столицу. Ну а потом начались известные всем события киевской зимы 2013 года, и милицейскому генералу было не до встреч с друзьями. Черепанов не сомневался, что и сейчас генерал вряд ли уделит ему много времени. Поэтому он был немало удивлен, когда, сообщив Перебейносу о своем приезде, услышал в трубке знакомый суржик:

— От и добрэ. Ты, Иван Сергеевич, устраивайся в гостиницу, займайся своими справами, а вот после работы жди меня на чашку чая. Причем имей в виду, что чай я привезу с собой.

Перебейнос появился в гостинице уже ближе к девяти вечера. Все такой же шумный, он возник на пороге номера без предварительного звонка.

— А как вы, Юрий Викторович, узнали, в какой гостинице я остановился? — немного растерявшись, спросил Иван, который весь вечер прислушивался к телефону.

— Обижаешь, Ваня. Ты еще только билет покупал, а мне уже об этом доложили, — весело ответил Перебейнос, но увидев растерянное лицо Черепанова, продолжил уже серьезно: — Сам понимаешь, время сейчас такое, что каждый, кто едет из наших краев, сразу же попадает в поле зрения доблестной милиции. И потом, генерал я или нет?

С этими словами он поставил у стола большой фирменный пакет с рекламой одного из киевских супермаркетов. «По всей видимости, это и есть обещанный “чай”», — отметил про себя Иван, убирая ноутбук и бумаги, с которыми работал в ожидании гостя. Зная вкусы Перебейноса, он тоже заготовил в холодильнике кое-что для «чаепития».

— А я ожидал увидеть вас в генеральском мундире. Или еще не пошили? — окинув взглядом мощную фигуру Юрия Викторовича, спросил Иван, расставляя на столе рюмки и закуски.

— Да пошил, пошил, — усаживаясь за стол, ответил Перебейнос. — Только в последнее время не любит у нас народ генералов, особенно милицейских. Мы же все ворюги и дармоеды. Запросто плюнуть могут…

По-видимому, Черепанов задел больную для Перебейноса тему и, чтобы отвлечь его от неприятных мыслей, поспешил перевести разговор в другое русло.

— А что это вы с собой принесли? — спросил он у генерала, указывая на папку для бумаг.

— Ты, Иван Сергеевич, не лезь попэрэд батька в пэкло. Сначала давай по рюмке «чая» выпьем да хорошенько закусим, а потим вжэ и побалакаемо. Я, между прочим, к тебе прямо со службы.

«Чаепитие» продолжалось больше двух часов. Иван никогда не считал Перебейноса своим другом, но поймал себя на мысли, что события прошлого года сблизили их настолько, что ему доставляло удовольствие видеть перед собой эти глаза с хитринкой, слышать русско-украинский суржик, смеяться незатейливым шуткам земляка.

В какой-то момент генерал вдруг резко встал и направился к окну. Открыв его, он в полном молчании долго всматривался в темноту ночного города.

Потом так же внезапно повернулся к Черепанову и абсолютно трезвым голосом произнес:

— А пришел я к тебе, Иван Сергеевич, вот зачем…

Из пластиковой папки для документов, которая все это время лежала на прикроватной тумбочке, Перебейнос принялся вынимать какие-то фотографии, вырезки из газет и журналов, распечатки из интернета и сосредоточенно раскладывать их на столе.

— Помнишь, Ваня, того бульдозериста, который нашел клад?

— Конечно помню.

— В конце мая прошлого года пропал под Волновахой. А сына нардепа Полищука не забыл?

— Эдичку? Да как же его забудешь? Лично я предпочел бы, чтобы этот тип не гулял на свободе.