Мередит Митчелл - Леди и смерть

– Действительно, как вы можете так расстраивать бедную девочку? – миссис Логан с разочарованием и гневом смотрела на милых леди, которых считала друзьями мисс Рис-Джонс.

– Эта бедная девочка на самом деле безжалостная, коварная и хитрая преступница! – Эмили сжала кулаки, она почти ненавидела Кэтрин, так легко отмахнувшуюся от своего брата, который любил ее. – Она сделала все, чтобы погубить Филиппа Рис-Джонса! Это она подбросила в его спальню похищенные драгоценности убитых ею девушек, она подделала почерк брата, чтобы заманить мою сестру в сад, а его с помощью лакея отправила ждать свидания в оранжерее. Вам не стоит защищать ее, миссис Логан!

– Это все ложь! – Кэтрин должна была защищаться, и она защищалась. – Филипп забрал браслет и ожерелье, чтобы оставить себе память о мертвых возлюбленных, его подвигло на это безумие! И ваша сестра узнала его в саду, когда он напал на нее!

Что ж, именно этих слов и ждала Эмили. Она коротко взглянула на Уильяма, ища поддержки, и он кивнул ей, его стальной взгляд ненадолго смягчился, но он тут же снова обратил свое внимание на мисс Рис-Джонс.

– Браслета с рубином не было на мисс Гринлоу в день ее смерти, он не подходил к ее платью. Вы взяли его раньше, когда мисс Гринлоу показывала подругам свои украшения, – леди Гренвилл старалась подражать невозмутимым интонациям Джейн. – И, конечно, вам не могло быть известно, что ваш брат забыл свой плащ в доме мистера Мэйнсуорта, когда ездил в Лондон выбирать для вас подарок. Так что в вечер бала здесь находился только один из двух одинаковых плащей, и он был надет на вас! Вы воспользовались тем, что в саду темно, а вы почти такая же высокая, как Филипп, и напугали мою сестру. Но вы не ожидали, что констебли не обнаружат плаща мистера Рис-Джонса! Тем не менее вы очень быстро оправились от удивления и принесли свой, ведь вам во что бы то ни стало надо было убедить всех присутствующих в том, что Филипп хотел заколоть Кэролайн, и лишь случайность помешала ему. На самом деле вы не собирались убивать мою сестру, она должна была стать вашим орудием и обвинить Рис-Джонса! И еще в одном вы просчитались, Кэтрин, – ваш брат не знал, что меч рыцаря в вашей чернильнице снимается, и вы держите в руках доказательство его неосведомленности. Иначе зачем бы ему покупать вам еще один нож для резки бумаги?

Эмили остановилась, чтобы перевести дух, она потратила на эту речь немало сил, но ужас, отразившийся на лице мисс Рис-Джонс, показался чрезмерным даже миссис Логан.

– Так за что же вы так ненавидите своего брата, мисс Рис-Джонс?

Вкрадчивый, любезный голос Ричарда Соммерсвиля заставил Кэтрин вздрогнуть, ее большой рот искривился, за ним перекосилось и все лицо, словно кто-то попытался сложить две разорванные половинки страницы, но составил их неровно.

– Да, я ненавижу его! Он должен был жениться на Полли, тогда я смогла бы жить в Лондоне, ходить по магазинам, ездить на балы! Но мой брат слишком глуп и скучен, чтобы понравиться такой девушке, как она! Вместо этого он собрался похоронить себя в этом доме, среди своих полей и ферм, ведь мисс Гринлоу не нравился Лондон! И мне пришлось бы жить здесь, как в тюрьме, как до этого я была заперта в том ужасном пансионе! – слова рвались на волю одно за другим, и девушка уже не могла удержать их, даже если бы зажала рот руками. – Он никогда не думал обо мне, ему было наплевать на то, что я ношу старые платья, а Эвелин смеется надо мной, он был занят лишь своими любовными горестями! Когда умерла Кэролайн, я поддерживала его, мне казалось, Филипп стал ближе ко мне, я надеялась уговорить его вернуться в Лондон, как вдруг он вновь начал ухаживать за девушкой, чей дом находился неподалеку! И снова забыл обо мне! Почему я должна была все это терпеть? Какое право он имеет распоряжаться моей судьбой? Не-ет, он должен был заплатить за все мои унижения!

– Боже мой, боже мой, – шептала миссис Логан, покачивая головой.

Суперинтендент Миллз встал, хотя, скорее всего, он даже не осознавал своих действий. На лице Джейн наряду с отвращением можно было заметить понимание, ведь именно она первой заподозрила, что Кэтрин ненавидит брата за то, что он – мужчина и ее опекун.

– А за что должны были платить две невинные девушки? – холодно поинтересовался лорд Гренвилл.

– Если бы Филипп уехал со мной в Лондон, с мисс Несбитт ничего бы не случилось! Но он остался, а я прочла в газете о том сумасшедшем, который убил нескольких леди…

Теперь уже понимающе кивнула Эмили, она прекрасно помнила, как соседи обсуждали ту историю, говорили о ней и в доме миссис Меллотт, где тогда жила Китти.

– И вы подумали, что одного убийства недостаточно, чтобы отправить вашего брата на виселицу или в сумасшедший дом? – суперинтендент Миллз счел, что предоставил другим достаточно времени для разоблачения убийцы, теперь ему хотелось сыграть и свою роль.

Мисс Рис-Джонс повернулась к нему.

– Он должен был страдать так, как страдала я, должен, должен! – кажется, Китти высказала все, что скопилось в ее темной душе, и теперь могла лишь повторять одно и то же.

– Ваш жених… мистер Ченнинг… знал о ваших намерениях упрятать Филиппа в сумасшедший дом? – лорд Гренвилл не мог не задать этот вопрос, ему необходимо было знать, виновен ли его родственник в преступных помыслах.

– Николас? Нет, конечно же, нет! – Кэтрин, кажется, сообразила, что опасность может грозить ее возлюбленному, и собиралась защищать его. – Я попросила бы его стать опекуном моего брата, вместе мы бы управляли поместьем из Лондона и были бы счастливы… Он любит меня!

– Не думаю, что его любовь продлится слишком долго, – усмехнулся Ричард Соммерсвиль. – Ник ищет лишь выгодной партии. Как только суперинтендент Миллз арестует вас, Ченнинг устремится на поиски новой возлюбленной. Правда, теперь ему, пожалуй, придется тяжело – какая леди захочет выйти замуж за того, чью невесту повесили за два убийства?

Кэтрин издала яростный крик, на нее было страшно смотреть, и без того некрасивое лицо превратилось в отталкивающую маску. Эмили невольно попятилась.

– Ник любит меня! – прошипела Китти, упрямо цепляясь за свою мечту.

– В таком случае ему остается лишь оплакивать вас, мисс Рис-Джонс, – строго произнес Миллз, но кто-то мог бы заметить в его голосе нотки сожаления. – Как сказал мистер Соммерсвиль, ваша помолвка не будет долгой. Вам придется поехать со мной в Торнвуд, а оттуда в сопровождении констеблей мы отправимся в Лондон. Ваш брат должен обрести свободу.

Суперинтендент признал свою ошибку, и, как бы тяжело ему ни было отказаться от убежденности в преступной натуре Рис-Джонса, он сделал это, не потеряв достоинства.

Миссис Логан тихо заплакала. Лицо лорда Гренвилла казалось бесстрастным, непохоже было, что он испытывает облегчение, узнав о том, что Николас Ченнинг не направлял руку своей невесты. Джейн смотрела на Кэтрин с растущей яростью – Флоренс Несбитт не должна была погибнуть всего лишь из-за нездорового желания семнадцатилетней девушки жить в Лондоне и развлекаться в свое удовольствие.

Эмили и Ричард переглянулись – все было кончено. Кэтрин призналась, Филипп Рис-Джонс скоро будет дома и сможет восстановить свое доброе имя, но ему снова предстоит пережить осуждающие взгляды соседей, истерики кузины и борьбу за свою любовь.

На несколько мгновений присутствующие забыли о мисс Рис-Джонс, погруженные каждый в свои мысли. Сама Кэтрин тоже замерла, постепенно осознавая слова Миллза. Не будет ни свадьбы с Николасом, ни особняка в Лондоне, ни новых нарядов, прогулок и театров, которые грезились ей, когда она лежала в горячке. Не будет ничего…

Нет, она не позволит запереть себя еще раз. Никто больше не станет решать за нее ее судьбу, с нее довольно!

Взволнованные происходящим, ее обвинители забыли о том, что она все еще держит в руке нож с рукояткой в виде крылатого змея. Забыла и она сама. Что ж, последний подарок брата как нельзя лучше подойдет, чтобы освободиться от его опеки.

– Стой! – вскрикнул Ричард и бросился к Кэтрин, но он сидел в нескольких ярдах от нее, а остальные, даже Миллз, замерли, как это часто бывает с людьми, когда какое-то событие неожиданно глубоко поражает их.

Девушка высоко подняла правую руку и с размаха воткнула нож себе в грудь, стараясь попасть выше корсета, который мог помешать ей исполнить свой последний замысел.

Эмили, находившаяся ближе всего, успела лишь подхватить оседающую на пол Кэтрин. Через мгновение всем стало понятно, что мисс Рис-Джонс преуспела в своем намерении – и в третий раз ее рука оказалась все так же тверда.

Через несколько дней, когда леди Гренвилл описывала случившееся на страницах своего дневника, она вдруг поняла, что очень плохо помнит те несколько часов после самоубийства мисс Рис-Джонс.