Лора Роулэнд - Дворец вожделений

Эта жуткая картина возникла перед глазами Рэйко. Сано и детективы уставились на него как зачарованные.

— Отец вынул свой короткий меч. — Слова давались ему с трудом. — Я понял, что он собирается совершить сеппуку. И я был единственным человеком, который мог его остановить или спасти тебя. Я набрал в легкие воздух, чтобы крикнуть ему, и начал грести к тебе.

Царь-Дракон изобразил свои движения.

— Но тут я вспомнил, что отец никогда не разговаривал со мной, если не нужно было меня выругать. Я вспомнил, что ты отвергла меня. Любовь к тебе и сыновья преданность отцу превратились в ненависть. Смерть показалась справедливой расплатой за ваше отношение ко мне. — Царь-Дракон пылал мстительным гневом. — И я просто наблюдал, как отец перерезает себе горло. Я наблюдал, как ты исчезаешь под водой.

Рэйко передернуло от злорадного удовлетворения, прозвучавшего в словах Царя-Дракона.

— Я сидел, опьяненный своей местью. Но опьянение это скоро начало проходить. Меня наполнил ужас оттого, что я бездействовал, когда ты тонула. — Лицо его болезненно исказилось. — И я быстро погреб к тому месту, где ты скрылась под водой. Но фонарь на лодке отца прогорел. Фейерверк прекратился. Было абсолютно темно. Я пытался нащупать тебя веслом. Я звал тебя. — Слезы текли из глаз Царя-Дракона, смешиваясь с кровью из ссадин. — Я искал до рассвета. Но вода на озере была гладкой как зеркало. Ты исчезла бесследно. Тогда я поплыл к берегу и пошел домой… С той самой жуткой ночи я все время горюю по тебе, Анемона, — зарыдал Царь-Дракон. — Двенадцать лет я поклоняюсь твоему погребальному алтарю. Двенадцать лет я готовил план мести.

Теперь Рэйко понимала, почему он с таким невероятным упорством добивался смерти Хосины. Отец, который убил Анемону, был вне досягаемости. Царь-Дракон переложил свою долю вины за убийство Анемоны на Хосину, потому что не мог нести это бремя. Он надеялся, что, наказав Хосину, сможет облегчить собственную вину.

— Двенадцать лет моя тайна разделяла наши с тобой души. — Он поднял ладонь и растопырил пальцы, словно притронувшись к невидимой преграде между ним и Рэйко. — Она по-прежнему разделяет нас. Я не могу ни смотреть на тебя, ни прикасаться к тебе, не вспоминая того, что натворил.

Рэйко наконец поняла и причину его импотенции. Чувство вины, а не любовь к Анемоне, делало его бессильным.

— Единственный путь снова быть вместе — это соединиться с тобой в смерти, — зарыдал Царь-Дракон.

Он поднял кинжал, сжав рукоять двумя руками, и направил острие в середину груди. Рэйко отвернулась, чтобы не видеть, как клинок вонзается в его плоть. Сано потянул ее к двери. Царь-Дракон тяжко дышал. Стон разочарования и ярости вырвался из его груди.

— Я не могу! — крикнул он.

Рэйко обернулась и увидела, что кинжал прыгает в его трясущихся руках, а лицо судорожно подергивается. Он пытался собраться с духом, чтобы оборвать свою жизнь. Но не мог вонзить в себя кинжал, так же как и овладеть женщиной.

Царь-Дракон сдался. Выронил кинжал и поднял голову. На залитом слезами лице застыла маска отчаяния и стыда.

— Казните Хосину. Подарите мне мою месть, — тихо попросил он Сано, потом нежно, с тоской улыбнулся Рэйко. — Пусть наши души соединятся однажды в подводном дворце настоящего Царя-Дракона.

Внезапно и страшно зарычав, он вскочил и бросился через комнату сторону Рэйко. Детективы попытались схватить его, но было слишком поздно. Рэйко увидела занесенный над ней кинжал Царя-Дракона. Его стремительная атака заставила ее оцепенеть от ужаса. Она увидела в его глазах отчаянную решимость и свою неминуемую смерть. Но Сано оказался быстрее. Он рубанул мечом, защищая Рэйко.

Клинок распорол живот Царя-Дракона. Его рев перешел в крик боли. Он рухнул, заливая пол кровью. Кинжал выпал из его руки. Рэйко видела, как сознание покидает его и смерть стирает все чувства с побелевшего лица. Сано обнял ее за плечи, и Рэйко замерла от ужаса, запоздалого потрясения и благодарности мужу. Когда сердце немного успокоилось, а голова прояснела, Рэйко сказала:

— Он так и остался трусом. Похитив госпожу Кэйсо-ин и всех нас, он понуждал сёгуна вместо него казнить Хосину. А на меня напал, чтобы ты убил его, потому что у него самого не хватило духу совершить сеппуку. Он предпочел умереть здесь, чтобы избежать суда, скандала и публичной казни.

— Трус может принести больше зла, чем многие храбрецы, — задумчиво проговорил Сано. Его лицо застыло, с клинка стекала кровь. — Не стоит печалиться по поводу его смерти. Идемте. Он пока останется здесь.

Прежде чем покинуть дворец, Рэйко наклонилась над алтарем и задула свечи.

Сано, Рэйко и детективы Иноуэ и Араи вышли из дворца и увидели, что площадь перед ним ярко освещена, полна народа и шумна, словно территория какого-нибудь храма во время праздника. Горели фонари. Солдаты бесцельно толклись, перевязывали легкие раны и попивали из фляжек саке, похваляясь своими подвигами во время операции на острове. Горстка людей Царя-Дракона, захваченных в плен, лежала на земле со связанными руками и ногами. В центре площади счастливые Мидори и Хирата суетились над своим ребенком. Тут же рядом с ними спали детективы Марумэ и Фукида, а госпожа Кэйсо-ин потчевала генерала Исогаи и сгрудившихся солдат рассказами о своих приключениях. Рэйко подбежала к Мидори, и они радостно защебетали. Канцлер Янагисава подошел к Сано.

— Наши люди продолжают прочесывать остров, — сказал он, — но, похоже, большинство похитителей либо убиты, либо схвачены. Вы нашли Данносина?

Сано кивнул, все еще находясь под впечатлением исповеди Царя-Дракона. Он считал, что еще до того, как очутился здесь, все знал о преступлениях, совершенных этим человеком, но убийство, ставшее их причиной, открылось с такой стороны, о которой он и не подозревал.

— Я убил его.

— Значит, наша миссия завершилась успешно, — подытожил Янагисава.

Но Сано так не думал. Его тревожил вопрос: что произошло с Рэйко во время пребывания в плену? Он посмотрел на Хирату, их взгляды встретились. Улыбка исчезла с виноватого лица его первого помощника. Сано понимал, что ему придется наказать Хирату за невыполнение приказа. И это омрачило сегодняшнюю победу.

Госпожа Кэйсо-ин похлопала в ладоши.

— Слушайте все! — приказала она. Толпа затихла, все взгляды обратились на нее. — Спасибо вам за то, что спасли меня. Но хватит тратить время, сидя на задницах и поздравляя друг друга. Меня тошнит от этого ужасного места. Поехали домой!

Поднялся одобрительный гул, но тут вступила Рэйко:

— Госпожи Янагисава все еще нет.

Все о ней забыли, включая и канцлера. Сано уже собрался организовать поиски, когда послышался голос Кэйсо-ин.

— Да вот же она!

Сано посмотрел, куда указывала Кэйсо-ин, и увидел госпожу Янагисава, стоящую у кромки леса. Ее волосы и одежда были в беспорядке, руки заломлены, трагическое лицо казалось предвестником надвигающейся беды.

Спустя четыре дня после нападения на дворец Царя-Дракона торговцы новостями носились с информационными листками по жарким, многолюдным районам Эдо.

— Мать сёгуна спасена от злого похитителя и вернулась домой! — кричали они.

Новость распространялась по городу, по окрестным кумирням звенели гонги и горожане возносили благодарственные молитвы судьбе, помиловавшей Кэйсо-ин. Облаченные в оранжевые халаты монахи ходили по городу, стуча в барабаны в честь освобождения своей покровительницы. В чиновничьем районе Хибия стражники выволокли из особняка судьи Уэды четырнадцать схваченных и закованных в кандалы подручных Царя-Дракона и потащили их налобное место. Официальные лица, присутствовавшие на процессе, ушли из зала суда. Судья Уэда поднялся с возвышения и подошел к Сано, который на процессе давал показания.

— Признателен вам за спасение дочери, — поблагодарил он. — Канцлер Янагисава заявил, что спасение заложниц — его заслуга, но мои источники не подтверждают этого. Я — да и многие другие — знаю, какую роль вы сыграли.

— Досточтимый канцлер любит приписывать себе чужие заслуги, — усмехнулся Сано.

— Я знаю, что вы вернули себе расположение сёгуна, — заметил судья Уэда.

— На какое-то время, — ответил Сано.

— А Хосину освободили из тюрьмы?

— Сёгун издал указ два дня назад — как только мы вернулись в Эдо и доставили ему госпожу Кэйсо-ин вместе с головой Царя-Дракона в качестве доказательства, что похититель понес кару.

— Интересно, каковы теперь отношения между Хосиной и канцлером Янагисавой, — сказал судья Уэда. — Но они должны быть рады, что кризис миновал. А мы можем радоваться, что младенец Хираты-сан остался жив. Ведь сегодня в полдень будут праздновать день присвоения ей имени, не так ли?

— Да, — подтвердил Сано. — Вы придете?