Курт Ауст - Судный день

Князь Реджинальд принес новые свечи и, стараясь не тревожить меня, заменил огарок возле моей головы. Осторожно опустился на стул и выжидающе смотрел на меня, отхлебывая вино. Наконец я перевернул последнюю страницу и растерянно поднял взгляд.

– Это всё, что есть, – сказал он.

Я перечел последние строки:

17 ноября 1705. Ночь выдалась бессонная. Кашель, подобно множеству ножей, вонзается в легкие. Попрошу хозяина прислать ко мне цирюльника. И отправить во дворец гонца. Перья мои совсем истерлись, а руки так дрожат, что перо часто ломается. Думаю, князь оценит мою историю – особенно, если я напишу ее новыми перьями…

Внизу страницы виднелась большая клякса.

– Он больше ничего не написал? – спросил я Реджинальда.

– Он умер.

Князь пододвинул стул поближе к моей кровати и принялся рассказывать.

Однажды осенью года Господня 1705 во дворец явился гонец от хозяина одного из городских постоялых дворов. Тот сообщал, что князю Вильгельму, отцу Реджинальда, возможно, небезынтересно будет послушать историю одного из постояльцев. Гонец – мальчик-слуга – рассказал, что постоялец порядком поистратился, и его вот-вот выставят за дверь. Мальчик также принес князю письмо от постояльца. Ознакомившись с письмом, князь Вильгельм отправился в город и встретился с этим незнакомцем.

– О чем было письмо? – перебил я Реджинальда.

– Не знаю. В библиотеке я его не нашел.

Однако старый князь и обнищавший фон Бергхольц – а это конечно же был он – договорились, что князь расплатится за его проживание на постоялом дворе в обмен на дневник фон Бергхольца.

– Но почему? Зачем вашему батюшке понадобился этот дневник?

– Я и сам точно не знаю. Отец никогда об этом не рассказывал. Но я порасспросил старого Тобиаса, который тогда прислуживал батюшке, и Тобиас вспомнил эту историю. По его словам, отец решил облагодетельствовать фон Бергхольца, потому что тот полагал, будто власти герцогства его преследуют. Возможно, батюшка надеялся что-нибудь узнать об украденных книгах. Не знаю. А может статься, простое любопытство – ведь этот авантюрист и правда прожил бурную жизнь скитальца.

Князь Реджинальд отхлебнул вина и посмотрел на меня поверх бокала.

– Возможно, ему просто хотелось подразнить новых правителей – это очень в отцовском духе. К тому же он понимал, что фон Бергхольц болен и ему недолго оставалось на этом свете. Во всяком случае, фон Бергхольц тут же начал работать над заметками, стараясь сделать их более или менее связными.

Меня осенило:

– Библия с оружием внутри, Книга мести, как называл ее пастор Фриш, – не была ли и она среди тех книг, что украли из вашей дворцовой библиотеки?

– Нет, – улыбнулся князь Реджинальд, – но такая мысль приходила мне в голову, поэтому я тщательно изучил письма и записки прадеда, относящиеся к этому делу. О Библии он ни слова не упоминает.

– Ваш батюшка читал рукопись фон Бергхольца?

– Это мне неизвестно. Как я сказал, отец никогда о ней не вспоминал. Я обнаружил ее много лет назад, когда юнцом как-то раз пробрался в библиотеку ночью, втайне от отца.

– Что-что?! Но зачем? Ведь мы изо всех сил старались засадить вас за книги и заставляли слезть с лошади!

– Вот именно, – с улыбкой согласился князь, – поэтому я и скрывал это от вас. Это было моей тайной. Читать тайком намного занятнее. А днем чтение нагоняло скуку. С наступлением ночи, когда все вы засыпали, библиотека и книги словно оживали, превращались в другой мир.

Я вздохнул. Сколько же волос у меня поседело совершенно напрасно?!

– В одном из шкафов я отыскал эту потрепанную, незаконченную рукопись и прочел ее за одну ночь. Этот человек и его идеи привели меня в восхищение, но я быстро забыл о нем. И вспомнил вновь, лишь прочитав вашу историю.

Я долго испытующе смотрел на этого лоботряса – так долго, что он смущенно отвел глаза. Я кашлянул и кивнул в сторону письменного стола:

– В ящике лежат последние страницы рукописи и письмо от Пондса.

– Как! Там еще что-то есть?!

– Совсем немного.

Он вытаскивает бумаги и погружается в чтение, а я просматриваю отдельные листы рукописи фон Бергхольца – те, которые показались мне самыми интересными, где упомянуты события, связанные с моей собственной историей.

Во-первых, конец лета Господнего года 1698:

…Герцог постоянно вынашивает военные планы по расширению владений: он затеял грандиозное строительство во дворце – приказал снести старую башню и хочет надстроить над южным флигелем еще два яруса и увенчать его огромным куполом. Под конец длина здания увеличится до 212 локтей. Поэтому ссуды князя растут. Для меня это выгодно – я предпочитаю пускать средства в оборот, а не держать их мертвым грузом в банке. Постепенно я получил право арендатора на большей части герцогства, благодаря чему взял бразды правления в свои руки. Цель достигнута. Герцог по-прежнему мой господин по статусу, однако в управлении страной он настолько недальновиден и пуст, что я без зазрения совести разрабатываю собственные планы о будущем государства, вводя его в курс дела только в исключительных случаях, когда закон требует герцогского согласия и подтверждения. Разумеется, из-за этого я нажил себе врагов. Самый непримиримый из них – Георг Генрих фон Гёртц, герцогский советник по международным делам. Впрочем, думаю, что мой подчиненный Кристиан Август, на которого герцог возлагает такие большие надежды, тоже с радостью увидит мое падение.

В том же году фон Бергхольц пишет:

…Я обратился к властям голландских и французских городов и рассказал им о своих планах постройки новых портовых городов на западном побережье. Эти идеи показались им заслуживающими внимания, как и планы строительства дорог в герцогстве, постройки канала через шлезвигские земли и плотины до Нордстранта и Сюльта. Все это радует меня и наполняет воодушевлением. Колонистам следует дать возможность застроить пустынные территории на материке и островах. Надеюсь, это отпугнет секту фанатиков, заселивших Нордстрант. Герцог запретил мне выгонять их.

В ноябре года Господня 1699 он пишет:

…священник, который хочет убить датского короля. Герцог без моего ведома дал ему старую Библию, в которой спрятано оружие, и снабдил деньгами на дорогу до Копенгагена. Герцог также дал этому пастору поддельное письмо датскому королю якобы от епископа в Рибе. По-моему, это безумный план, который обречен на провал и, когда священника разоблачат и король выяснит, что за покушением стоит герцог, наши отношения с Датским королевством значительно ухудшатся. Все мои усилия, направленные на укрепление мира с соседями, пойдут прахом, как и мечты о герцогстве. Этот план приведет к войнам и опустошению, а мои идеи так и останутся увековеченными лишь в черновиках, и мне никогда не воплотить их в жизнь. А этого я допустить не могу! Герцога я достаточно хорошо изучил: он не пожелает остановить пастора. И хотя я доказал ему всю дикость этого плана, гордость и упрямство мешают ему пойти дальше. Я должен что-то придумать, втайне от других, и довериться лишь тому, на кого возложу миссию остановить пастора.

…Капитан наёмных кавалеристов, француз Жюль Риго – особа неприятная, но он необычайно проворен, и для осуществления моего замысла я вовсе не должен его любить.

Круг замкнулся. Теперь, спустя четыре десятилетия после того, как Томас пытался распутать последние ниточки в этом клубке, все стало ясно. Жаль только, что профессору об этом не узнать. Хотя все его догадки относительно личности фон Бергхольца оказались неверными, я не сомневаюсь, что он бы дорого дал, чтобы узнать последние подробности.

Сейчас я даже понимаю, откуда взялось шведское оружие: именно Швеция была для герцогства поставщиком оружия и солдат. Нам и в голову не приходило, что графа послал один из верных придворных и ближайших соратников герцога.

…Я заплатил круглую сумму, чтобы он отыскал пастора по пути в Копенгаген. Капитан должен убить его, стереть с лица земли. Когда пастор умрет, то Риго привезет мне Библию, и я заплачу ему еще столько же. А Библия вернется в библиотеку, словно ее никто оттуда не брал.

Я поднял глаза. Князь дочитал рукопись и потерянно озирался в отблесках свечи. Я пролистал вперед, до 1702 года.

…Мы получили известие, что герцог Фредерик Кристиан пал в битве при Клиссове…

Это событие в корне изменило жизнь фон Бергхольца, который к тому моменту почти полностью прибрал к рукам власть. Вскоре ему предстояло познать горечь падения. Вдова герцога, шведская принцесса Хедевиг София, стала регентом при его двухлетнем сыне. Переехав в Стокгольм, она возложила финансы герцогства на Георга Генриха фон Гёрца, а бразды правления передала Кристиану Августу. Фон Бергхольц остался ни с чем, но принялся бороться: ему хотелось вернуть если не власть, то хотя бы деньги. Однако ни первого, ни второго он не получил. Спустя два года он покинул Голынтейн-Готторпское герцогство, а по пятам за ним следовал взвод солдат, которые имели право заколоть или пристрелить фон Бергхольца, если тому вздумается оказать сопротивление. Он обеднел, и из всех богатств у него осталась лишь гордость. И кашель.