Борис Акунин - Сокол и Ласточка

– Вы поступили некрасиво, Делони, и нарушили целый ряд пунктов нашего соглашения, что было бы чревато серьезными санкциями – если б, как вы справедливо заметили, документ не утратил силы.

– Плевать на документ! Подлецов надо убивать!

Мисс Борсхед развернулась и предприняла новую атаку. Пузатый Делони был едва не сшиблен с ног массивным аппаратом. Но тете и этого показалось недостаточно. Она схватила со стола спининг и несколько раз хлестнула бывшего компаньона по чему придется.

Он выскочил на крыльцо, споткнулся, полетел со ступенек. Поднялся, побежал по песку.

Коляска проехала по пандусу, стала набирать скорость. Зрелище было устрашающе, но по-своему красивое. Грузный мужчина, задыхаясь, бежал к берегу; за ним неотвратима, как судьба, ехала старая леди, размахивая спинингом; и все это – на фоне умопомрачительной лагуны, обрамленной скалами.

– Ты не доплывешь до Мартиники! – кричала мисс Борсхед. – Я скормлю тебя акулам!

Кто-то присвистнул у самого уха Николая Александровича. Это был Капитан Флинт. Он сел на плечо магистру и покачал своей черно-красной головой, словно поражался странностям поведения бескрылых двуногих созданий.

В открытом море птица не слезала с Никиного плеча. Он постоянно чувствовал на себе пристальный, будто недоумевающий взгляд попугая.

«Пятая колонна» вышла в море намного позже «По-ком-звонит-колокола», уже глубокой ночью, часа за два до рассвета. Джордану пришлось готовить «Колонну» к не столь близкому плаванию: заливать дизель, отлаживать навигационные приборы и так далее. Суденышко было легкое, быстроходное, шло и на моторной тяге, и под полными парусами, благо помогал попутный ветер, но юный шкипер не рассчитывал добраться до Бриджтауна раньше, чем к полудню.

Уже выйдя в море, Николай Александрович снова позвонил жене. После долгой и упорной торговли тетя Синтия выкупила для племянника у Фреддо спутниковый телефон. Она сказала, что иначе будет беспокоиться, как там ее мальчик один среди бушующих волн. Волны были совсем не бушующие, да и «мальчик» плыл по ним не один, но телефону магистр был рад.

Алтын не спала в своем гостиничном номере. Она нуждалась в моральной поддержке. Николас пообещал, что будет звонить ей всю ночь с интервалами в час. Про то, что главное задание выполнено и с наследством все в порядке, он рассказал еще вечером, когда проводил тетю. Мисс Борсхед махала племяннику платком с палубы, ссутулившийся Фреддо стоял у штурвала, мсье Миньон уныло смотрел на остров разбившихся надежд, побитый Делони прятался в трюме. Последние отблески заката окрасили лагуну в цвет разбавленной крови.

Разговор с женой закончился ссорой. «Мало ли что она обещает, – кисло сказала Алтын. – Это во-первых. А во-вторых, старушка она жилистая, еще на наши похороны на инвалидной коляске приедет». Ника разозлился, обозвал супругу злыдней бессовестной и отключил связь.

Потом, как водится, нашел спутнице жизни оправдания: расстроенные нервы, забота о детях, типично русская невоздержанность на язык – на словах мы всегда злее, чем на деле. Позвонил опять, с самыми лучшими намерениями. Хотел отвлечь любимую от депрессивных мыслей. Стал рассказывать про корсарское сокровище. И Алтын сначала слушала очень хорошо, только ахала да ойкала. Но минут через пять вклинилась с вопросом: «Нашли? Ты мне сразу скажи: нашли вы клад или нет?!» Он ответил: «Нет. Сокровища в тайнике не было, но…» Он хотел сказать, что зато было много фантастически интересных приключений. Не успел. «Господи, у тебя вечно один обломы!» – выкрикнула жена и теперь уже сама шмякнула трубку.

До самого отплытия Ника на нее дулся. Хорошо изучив свою Алтын, он знал, что она не спит, переживает, но первой нипочем не позвонит, хоть и записала номер. Ладно, мужчина должен быть великодушным. Он сам связался с отелем. Оператор ответил, что миссис Фандорин велела не соединять.

Тогда Николай Александрович швырнул ни в чем не повинный телефон на палубу, сел на корме, свесив ноги за борт, и стал ждать рассвета.

В голове бродили мрачные мысли.

С заработком беда. У жены депрессия. Дети проблемные. В стране кризис. В мире тоже. Надеяться и рассчитывать не на что. Прожил на сете почти полвека, а профессией, которая способна прокормить семью, так и не обзавелся. Столько лет игрался в инфантильные игры, сидя на шее у жены. И что теперь? Веселенькая жизненная перспектива: ждать стервятником, пока тетя Синтия помрет и отпишет наследство. Отвратительно!

Так угрызался и самоедствовал Николай Александрович, глядя на черную воду и белый след от винта. На плече осуждающе кряхтел попугай, сзади доносилась болтовня Джордана. Покинув остров, парень будто скинул с себя злые чары. Он больше не супил брови, не кривил рот, не огрызался. Напевал, пританцовывал – в общем, радовался жизни, не заботясь, слушает его пассажир или нет. Джо рассказывал, что теперь у него все пойдет по-новому. Потому что у других ребят жизнь как жизнь, а у него? По шесть месяцев в году сиди на этом сучьем Сент-Морисе. Ни дискотек, ни девчонок, ни хрена. Даже если в дождливый сезон заведешь хорошую подружку, будет она ждать полгода, пока ты со своим чокнутым папашей дурью маешься: в тысячный раз лезешь в одни и те же подземные дыры?

Тоска оставила магистра на восходе. На волнах затрепетал нежный свет, и сразу стало ясно, что в жизни важно, а что – ерунда.

Важно вот это: простор, океан, пробуждающееся небо, разливающееся сияние и зеленый островок справа по курсу. В мире, где существуют пейзажи подобного совершенства, стоит жить и все обязательно как-нибудь устроится.

– Что это за остров? – спросил Николас.

– Нью-Тифельс. Название такое. Не знаю, откуда взялось.

– Тоже необитаемый?

Джо засмеялся:

– Нет. Но они чудные, тифельцы. Не такие, как все. Там со всех сторон жуткие рифы, кроме самих тифельцев никто пристать не может. Они все между собой родственники. У них даже язык не такой, как у нормальных людей.

– Как же они живут?

– Рыбу ловят, цацки из кораллов делают. Я толком не знаю. Никогда не бывал. У них вообще никто не бывает. Ни телека у них, ни интернета. Даже вертолетной площадки нет. Если тифельцам чего надо, они сами приплывают.

Фандорин попытался представить себе, каково это – в двадцать первом веке жить в полной изолированности от цивилизации. Как на космической станции, которая летит на далекую-предалекую планету, куда добираться двести или триста лет.

Господи, каких только уголков нет на планете…

Капитан Флинт тоже смотрел на удивительный остров, царапая Николасу кожу через рубашку.

Внезапно он легонько коснулся клювом щеки магистра, словно желая привлечь внимание, и перелетел на мачту. Попугай изобрел очередную игру.

Он вцепился когтями в наполненный ветром парус и стал прыгать по нему вверх: раз, два, три, четыре. Потом спустился обратно – и снова.

Заинтересовавшись странным ритуалом, Ника приблизился.

– Ты что это распрыгался?

Попугай оглянулся на него.

– Сбррр! Сбрррр!

Проделал точно такой же трюк еще несколько раз. Николай Александрович заметил, что всякий раз птица останавливается у эмблемы парусоизготовительной компании: вышитое слово «Crown» и логотип в виде коронки. На парусине остались следы от коготков. Расстояние между ними было ровное, словно отмеренное по линейке.

– Дррр! Дррр! – сердито закричал Капитан Флинт. Опять спустился, скакнул вверх четыре раза – прыг-скок, прыг-скок – и остановился так, что коронка оказалась у него прямо над хохолком.

Прямо как в считалке, со вздохом подумал Ника. И башкой об потолок…

Где-то совсем недавно он тоже видел корону. Ах да, в колодце. Когда до дна шахты оставалось совсем недалеко. Интересно, зачем ее вырезали в камне?

Палуба вдруг покачнулась у него под ногами. В глазах потемнело. Зато в голове забрезжил рассвет, а затем и воссияло солнце.

– Пустые сундуки… Две последние строчки… Потолок – наверху… Четыре меры длины, – забормотал магистр, стуча себя кулаком по лбу.

– Эй, мистер, вы что? – с испугом обернулся на него Джордан.

– Поворачиваем обратно, – сказал пассажир со странной улыбкой. – Кажется, это называется «поворот оверштаг»? Возвращаемся на Сент-Морис.

– За каким хреном? Вы там что-нибудь забыли?

– Да. Кое-что. Я останусь на острове. Ты не волнуйся, ждать меня не придется. Высадишь меня и плыви куда хочешь. У меня есть телефон. Понадобится катер – позвоню.

Парень хлопал глазами, видимо, пытаясь понять, не поехала ли у мистера крыша.

– Все нормально, – сказал ему Ника. – Зачем же я буду жить стервятником и ждать, когда она умрет? Пускай живет еще сто лет. Пускай затеет еще какую-нибудь авантюру и растранжирит все свои деньги. В случае чего окажу ей материальную помощь.

– Кому? – Джо почесал затылок. – Вы о ком говорите? Вы точно в порядке, сэр?

– Оверштаг, мой мальчик, оверштаг!