Николай Леонов - Волчий билет

Гуров подтолкнул приятелей и коллег, вошел, закрыл за собой дверь и выругался:

— Мать вашу, когда кончится этот бардак?

— Заткнись, Лева! — гаркнул Орлов. — Знаешь, кто звонил Бодрашову, пока тебя не было?

— И знать не желаю! Позвоночное право! Небожители звонками оживили ребят? Я полагал, генерал-полковник покрепче будет.

— Креста на тебе нет, мальчишка. Твое имя назвал кто-то наверху, Алексей Алексеевич тебя знает, пытался отбить. Но там знаешь что сказали? — Орлов взглянул испытующе. — Мол, известно, Гуров не берет! Мы желаем беспристрастного расследования. Ты понимаешь, что это означает? — Генерал указал на муровцев. — Они берут, я тоже беру, а ты весь в белом! Воспитал на свою шею!

Гуров подмигнул коллегам-оперативникам и спокойно сказал:

— Петр Николаевич, не будем переходить на личности. Я ведь и существа дела не знаю. Давайте обсудим ситуацию, решим, что и как. Могу заниматься я, можно поручить Ведину, опер опытный. Начальству без разницы, кто пашет, важно, чтобы борозда ровно легла. Евгений, будь другом, объясни суть, — обратился Гуров к начальнику отдела.

Ведин взглянул вопросительно на генерала, который наконец снял мундир, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, махнул короткопалой рукой.

— Обычным порядком, позвонили дежурному по отделению, у дома, где живут боги, лежат два трупа. Лейтенант струхнул, позвонил в город. Дежурный выслал бригаду, поднял меня. Парень и девушка разбились вдребезги, то ли из окна выпали, то ли с крыши свалились. В дом не пускают, не то что в квартиру. С улицы открытых окон не видно. Гулянки никакой не было, тишина. Дом, как вы знаете, в самом центре, кругом посольства, наши друзья-соратники, у каждого начальственный бас. Машины подъезжают, у каждого документы — пальцем не тронь. Я ребятам сказал, мол, гоните всех, место огородите, пусть врач и фотограф работают. Какой-то тип — от него со вчерашнего несет — с ног сбивает, вопит: “Убийство!” Сами знаете, толпе много не надо, один крикнул, другие подхватили. — Ведин замолчал, перевел дух. — Из подъезда мужик вышел, оказалось, сам Сергеев, а груда костей на асфальте — его сын Антон, девчонка — подружка сына.

С магнатом четверо лбов, из наших, только обкормились, у других тоже охрана, чуть до драки не дошло, я и крикнул: “По машинам, или буду стрелять!” — Полковник взглянул на Орлова, добавил: — Ствол не обнажал. Здесь и Олег Васильевич, — он кивнул на замначальника МУРа, — подъехал. Трупы увезли, начали разъезжаться. Олег Васильевич отца в дом увел, я с двумя операми у кровавой лужи стоял.

Гуров столько раз оказывался в подобном положении, так все видел и чувствовал, что закурил без разрешения, отошел к форточке.

— А прокуратура? — спросил Орлов.

— Виноват. Следователь вместе со мной появился. Где-то ящик пустой раздобыл, сел, папку на колено, молча пишет, словно один в лесу сидит.

— Игорь Гойда, — сказал Гуров.

— Во-во, — обрадовался Ведин. — Он с врачом пошептался, сказал: “До вскрытия” — и уехал.

— Ну давай. — Орлов взял у оперативника тоненькую папочку, небрежно перелистал странички, отложил. — На крышу лазили?

— Так точно. Но я там топтаться не разрешил, ботинки снял, сам кругом прошел. У самого края магнитофон стоял, уже не играл, кассета кончилась.

Заместитель начальника МУРа открыл портфель, вынул небольшой магнитофон “Сони”, поставил на стол, спросил:

— Разрешите, Петр Николаевич?

— Олег, у нас не принято расшаркиваться, — ответил Орлов. — Мы все оперативники и одной бедой повязаны. Оставь субординацию, излагай суть дела.

— Криминалисты крышу осмотрели, какие-то следы изъяли, сфотографировали, по их мнению, на крыше, кроме ребят, никого не было. За малым исключением. Имеется след ботинка с остатками мазута на подошве. Снимки, соскобы сданы на анализ.

— Чужой след далеко от места, где стоял магнитофон? — спросил Гуров.

— Около двадцати метров, — ответил Зайцев. — Рядом с местом, где сидели молодые, следы третьего лица не обнаружены. — Зайцев пожал плечами. — Словно они сами прыгнули.

— Евгений, — Гуров кивнул на Ведина, — разувался, шаги заглушал магнитофон.

— Коллеги, давайте раньше времени не гадать, — вмешался Орлов. — Подождем вскрытия, возможно, наличие в крови алкоголя и наркотиков. Просто так в пять утра на крышу не лазают. Что-то ребят вело, романтика, любовь...

Гуров выяснит.

Звякнул телефон, генерал снял трубку.

— Орлов... Здравствуйте... Очень приятно. — Генерал долго слушал, изредка поглядывал на Гурова. — Каких результатов, господин депутат, вы ждете? — Он снова замолчал, положил трубку на стол, подпер ладонями подбородок. Из трубки доносилась невнятная речь. Орлов взял трубку, спросил: — Вы куда звоните? Верно.

А вам нужно обратиться к психоаналитику. Спасибо за звонок. — И положил трубку на аппарат. — Господин депутат рассчитывает, что преступник уже задержан. Заодно он мне рассказал, что у него на даче отравили собаку. Так? — Генерал почесал в затылке. — Спасибо, ребята, желаю удачи. Если Гурову понадобятся люди, он к вам обратится.

Оперативники МУРа встали, на их лицах читалось облегчение.

— До свидания, господин генерал-лейтенант, — хором произнесли они, кивнули Гурову и вышли из кабинета.

Тут же появился Крячко.

— Здравия желаю, господа-товарищи. — Станислав оценил атмосферу как послегрозовую, разрешил себе пошутить: — Я уже знаю, что влюбленная парочка свалилась с крыши, убилась.

— Станислав, наглецов следует учить, — сказал Орлов. — Если бы я мог отменить приказ замминистра, то дело поручил бы вести тебе.

— Я больше не буду. — Станислав посерьезнел. — Ну извините, хотел как лучше, получилось как всегда.

Полковник Станислав Крячко, друг и подчиненный Гурова, опытный розыскник и штатный весельчак управления, сорокалетний крепыш с обманчиво простодушной физиономией, имел в кабинете генерала персональный стул, который и занял без разрешения.

— Напрасно сел, — сказал Орлов, — забирай своего начальника и дело, отправляйтесь к себе, думайте, в девятнадцать на доклад к Бодрашову.

В кабинете Гурова и Крячко прямо против двери находилось окно, возле которого “лбами” упирались друг в Друга два письменных стола, в углах кабинета притаились сейфы, у левой стены стоял ничейный стол. Начальство собиралось запихнуть в кабинет троих, но Гуров категорически возразил, и важняки остались вдвоем. Справа от двери стоял фанерный шкаф, где оперативники, в зависимости от сезона, сушили верхнюю одежду. Если судить по кабинету, не догадаешься, что здесь работают большие начальники, а старший группы, Гуров, так просто зам по розыску у самого господа бога.

Станислав, как единственный ребенок в семье, порой начальника поучал, но потихоньку у него учился, хотя известно, таланту обучиться невозможно.

Гуров рассказывал о происшедшем, Станислав листал страницы дела, смотрел на него с тоской, когда старший закончил, задумчиво изрек:

— Так быть? Или не быть? Сами они или при чьей-то помощи? Ты имеешь личное мнение?

— Подождем результатов экспертиз. Вызывай Нестеренко и Котова. Необходимо обойти все квартиры в домах напротив, опросить жильцов.

Когда Гурову нужны были оперативники, он не брал их в главке или МУРе, а одалживал у бывшего сослуживца, ныне начальника частного сыскного агентства. Со своей стороны Гуров оказывал ему посильную помощь в выбивании в министерстве необходимой техники. Одним словом, бартер. Оперативников Гуров выбирал долго, придирчиво. Валентин Нестеренко и Григорий Котов помогали Гурову пятый год, четверть века отработали в сыске, были уволены по выслуге, по здоровью, по причинам неизвестным, однако лучше сыщиков Гуров в МУРе не нашел.

Гриша — маленький головастый еврей — и Валентин — высокий жилистый русак, — два друга, два бойца, вели постоянные споры на религиозные темы, хотя в храме ни один из них никогда и не бывал. В сыскном деле приходится подолгу ждать, и тема для спора необходима. Об Иисусе Христе спорят две тысячи лет, сыщикам тема спора нравилась.

— Прекрасно, — закончив телефонные переговоры, сказал Станислав. — Григорий с Валентином разыскивают несуществующих свидетелей, чем занимаемся мы с тобой?

— Семьями погибших, студенческими друзьями, одноклассниками... — ответил Гуров. — Пошел к черту, сам прекрасно знаешь, необходимо выяснить, какими были эти ребята, почему в пять утра полезли на крышу?

— У меня на миллионеров аллергия, — сказал Станислав. — Значит, я занимаюсь девушкой, а ты сыночком, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор.

— Захребетник, — констатировал Гуров. — Я бы решил наоборот, но если к их сиятельству явишься ты, то по заднице надают мне. Они имеют много денег и желают сыщика именитого. Они же не ходят к простому зубному врачу и оперируют аппендицит в Швейцарии.