Николай Свечин - Банда Кольки-куна

– Я получил письмо из Цинтау, – огорошил гость хозяина. Тот чуть не свалился со стула:

– От него?!

– Других знакомых у меня там нет.

– Покажи!

Таубе выхватил из рук сыщика пакет и принялся раскладывать на столе его содержимое.

– Черт! Глазам не верю! – говорил он при этом другу. – Это Федора рука? Не узнать. Научился подделываться, молодец.

Вдруг генерал распрямился и вперил взгляд в Лыкова:

– Но как он прислал это письмо? Неужели почтой?

– Нет, с оказией.

– Какая оказия может быть из Цинтау?

Алексей Николаевич рассказал про визит хромого капитана с татарской фамилией. Заключил он так:

– Али Ага все понял, конечно. Намекнул про разведку. Но он производит очень хорошее впечатление. Надеюсь, не разболтает. Боевой офицер все-таки…

– Шихлинский? Никогда не слыхал про такого. Надо бы отыскать капитана и предупредить. Но я сам сейчас не при делах. Ошиваюсь при академии, а разведку ведут другие люди.

– Да, но Буффаленок – твой агент, а не этих «других людей». С ними он и говорить не станет.

– Он агент Военного министерства, даже всей России, если угодно, – возразил барон. – А уж никак не генерала Таубе. Что же делать? Алексей, сам посуди: Ратманов-Гезе уникален. Рано или поздно он внедрится в самой Германии. Операция тянется уже пятнадцать лет и скоро начнет давать результаты. Но за эти пятнадцать лет много воды утекло. Сейчас в Генеральном штабе секретными вопросами занимается специальный отдел…

– Знаю, – скривился коллежский советник. – Когда я дознавал смерть профессора Филиппова, то познакомился с твоими преемниками. В том числе с генералом Целебровским, начальником военно-статистического отдела Управления второго генерал-квартирмейстера Главного штаба. Так теперь называются русские шпиёны?

– Так.

– Пустомеля господин Целебровский, вот что я тебе скажу. Не чета тебе.

Таубе усмехнулся:

– Виталий Платонович вежливый и образованный, знает три с половиной языка. Служил под моим началом, был управляющим Военно-ученого комитета. Когда реорганизовали Главный штаб, перешел туда, возглавил военно-статистический отдел. Но он уже не при делах.

– Не справился? – язвительно спросил коллежский советник. При личной встрече два года назад начальник русских шпионов не произвел на него впечатления.

– Англичане сняли его с должности.

– Англичане? Русского генерала? Это как?

Таубе пояснил:

– Для того имеются особые приемы. В нашем случае к Целебровскому в кабинет явился некий Вильтон, аккредитованный как журналист. Но он, конечно, был разведчик под вывеской журналиста. Ну, явился, побеседовал с генералом… Тому по должности полагается иметь дело с иностранными газетчиками. А потом Вильтон изложил их беседу в прессе в таком духе, что вся Британия разъярилась. Якобы Целебровский грозил, что Россия накажет англичан за помощь японцам. А именно – захватив Кашмир!

– Наврал?

– Конечно. Начальник Главного штаба затребовал объяснений, и выяснилось, что это очевидная ложь. Но Вильтон настаивал. Заявил, что Целебровский даже показывал ему на карте, по каким горным перевалам двинутся русские дивизии.

– Опять врал?

Виктор Рейнгольдович возмутился:

– В кабинете генерал-майора Целебровского нет такой карты! Есть одна, с театром войны в Маньчжурии, и все. А как ты покажешь на карте Маньчжурии перевалы Гиндукуша?

Лыков помолчал, обдумывая услышанное. Потом уточнил:

– Почему же тогда генерала сняли?

– Решили не обострять отношений с Великобританией. Все ведь понимают, что рано или поздно нам придется сделаться союзниками.

– Против Германии? – догадался сыщик.

– Да. И чтобы облегчить сближение, государь не стал спорить и тихо убрал Виталия Платоновича. Теперь тот занимается крепостями и радуется, что легко отделался. На его место назначили генерал-майора Ермолова, бывшего нашего военного агента в той же Великобритании. Николай Сергеевич вполне подготовлен для такой работы, он умный и порядочный человек. Но, как ты понял, мне туда нельзя. Во-первых, место занято. Не отпихивать же мне Ермолова! А во-вторых, англичане не дадут. У них ко мне старые счеты. Помнишь, что было в Дагестане?[13]

– Так тому сто лет в обед!

– Альбион ничего не забывает. Поэтому, Алексей, путь в разведку для меня теперь закрыт. Да к тому же я однорукий калека. Надо думать о том, как помочь Буффаленку наладить связи с нынешним руководством. Я могу – и хочу – быть посредником, но не более. У Федора задание стратегического масштаба. В будущей войне с Германией нам очень понадобится такой резидент. А в Военном министерстве о нем знаю я один!

– Неужели? – усомнился Лыков. – Ведь тогда, в восемьдесят девятом, твои люди участвовали в операции. Взять того же Артлебена…

– Я один, – подтвердил Таубе. – Еще знали покойный государь и Ванновский[14], но оба уже в земле. Артлебен и другие если и догадывались, то не более того. А теперь этот агент большого калибра, будущий резидент и наша надежда в грядущей войне, – прислал письмо из Цинтау. В нарушение всех инструкций, через посредство случайного человека. Вот нахал!

Лыков рассмеялся:

– Федор с этого и начал свое послание: сами знаете кто намнет мне холку. Ну давай уже, читай. Вслух. Пора выяснить, что там такое случилось. Не просто же так Буффаленок нарушил инструкции.

Барон разложил на столе листы. В пакете оказались следующие бумаги: личное письмо Ратманова Лыкову и Таубе, сведения о крепости и порте Цинтау, очерк колонизации Германией территорий в Океании и записка о диверсии японской разведки против России. В личном письме Федор так и написал: последний документ самый важный. И лишь из-за него он пошел на риск. Обошлось бы наше Военное министерство и без данных о мощностях германского минного депо в бухте Киао-Чусоу! А вот диверсия…

О ней Ратманов-Гезе сообщил все, что смог узнать. По его сведениям, с 22 по 30 июня 1904 года в Токио проходили секретные переговоры польских революционеров с японским Генеральным штабом. Для этого вожди ППС[15] Пилсудский и Филипович тайно прибыли в Японию под чужими именами. От японцев переговоры вел генерал Ацуси Мурата, начальник одного из отделов Генерального штаба. Стороны обо всем договорились! Военные обещали полякам значительную финансовую помощь на ведение подрывной деятельности против России. Включая диверсии, саботаж, сбор разведданных, организацию вооруженного восстания в Привислинском крае и массу других действий, направленных на ослабление монархии. За предоставление одних только разведывательных сведений о русской армии полякам платят по девяносто английских фунтов в месяц. Еще помогают ввозить в Польшу оружие для боевиков и обещают не выдавать России польских дезертиров по окончании войны.

Буффаленок писал также, что известная демонстрация в Варшаве на Гжибовской площади 13 ноября 1904 года была устроена людьми Пилсудского на японские деньги. Тогда впервые за последние сорок лет поляки дали вооруженный отпор полиции и казакам, когда те попытались разогнать людей. С обеих сторон были убитые и раненые, а зачинщики ускользнули. С 1863 года Варшава не знала таких событий!

Самое важное было в конце записки. Гезе сообщал, что в структуре руководства ППС создан разведывательный департамент[16]. Специально для сбора шпионских сведений о русской армии и проведения диверсий. На помощь ему японцы отправили несколько человек, завербованных из числа военнопленных. Эти люди прошли курс обучения в секретной школе и были отправлены в Россию вместе с группой других репатриантов на пароходе «Инкула». Том самом, на котором приплыл три дня назад в Одессу капитан Шихлинский. Японцы отпустили в общей сложности около трехсот человек, якобы из соображений гуманности. Теперь становилось ясно, что это была операция прикрытия.

Имен шпионов Буффаленку выяснить не удалось, но все они были поляки.

– Так, – взъерошил седые волосы барон. – Четвертый день, как эти агенты в России. Уже разбежались, черти. Но наверняка есть списки. Выбрать из них панов и – под лупу. Перекрестными допросами, в том числе русских их товарищей по плену, всех выявим!

– Этим кто будет заниматься? – полез в детали Лыков. – У Лаврова[17] сил не хватит. Придется передать все Особому отделу Департамента полиции и его охранным отделениям. И как ты им объяснишь, откуда получил сведения о шпионах?

– А! – отмахнулся генерал-майор. – Наврем что-нибудь. Сложнее будет со своими, с военными.

– Это почему же?

– Сейчас готовится очередная реформа. Из Главного штаба выводится вся обер-квартирмейстерская часть, включая разведку. И передается во вновь создаваемое Главное управление Генерального штаба.

– Погоди, – взмолился Алексей Николаевич. – Я уже запутался. Штабы, управления, и все главные… Нам-то что с того?

– Ну как же! Реформа всегда влечет за собой суету и беспорядок. На переходный период. Пока генералы и офицеры пересядут из одного кресла в другое, пока оформят все бумаги, заведут новые бланки, поделят обязанности… Им будет не до службы.