Николай Леонов - Волчий билет

— И долго вы тут ходить будете?

— Пока не надоест. — Нестеренко сейчас был снова полковником. Он обошел машину, взглянул на номера.

— Работайте, работайте! — донесся низкий голос из-за тонированных стекол. — Платону Викторовичу поклон и искренние соболезнования.

— Спасибо. — Нестеренко глянул на водителя, который как-то сразу лицом одернулся, словно усох. — Служба, как на крышу подняться?

— Черным лифтом наверх, там покажут, — ответил шофер и поторопился уехать.

Котов с хозяйкой сидели у окна, увидели Нестеренко, который к самому краю не подошел, был виден по колено. Затем опер сделал шаг назад, исчез по пояс, еще шаг — торчала лишь голова, затем исчезла. Нестеренко появился снова. Котов махнул рукой, и напарник ушел. Появиться и исчезнуть можно было практически за секунду.

— Спасибо вам огромное, Александра Матвеевна. — Котов поцеловал хозяйке морщинистую руку. — Может, и напрасно я вас побеспокоил, время покажет. А тому человеку, что, разговаривая с вами, булку жевал, мы объясним, не беспокойтесь. Если вас из отделения беспокоить будут, покажите эту карточку, — и протянул хозяйке визитку Гурова. — Они сразу очень вежливыми станут. Понадобится — звоните, здоровья вам. — Котов раскланялся и вышел.

Группа собралась снова лишь в десять вечера. Котов и Нестеренко отписали рапорта, Гуров уложил их в папку не читая, хватило устного доклада.

— Верим мы в существование убийцы, не верим, разыскивать его обязаны, — сказал он. — Придется ходить по квартирам, говорить неизвестно о чем, и неприятностей у нас будет, мало не покажется. Завтра с утра ребята, — Гуров кивнул на Котова и Нестеренко, — начнут обход. Легенда — ищем рабочего, сантехника, электрика, другого мастера, который работал в эти дни.

— За решетку не пустят, а если пройдешь, начнется скандал, — ответил Нестеренко. — Дом наверняка охраняется ФСБ, им о моем визите уже доложили.

— Извините, Лев Иванович, но предлагаемая вами работа пустая, — вежливо сказал Станислав. — Если ребят столкнули, значит, имеется заказчик. Человек этой среды не станет обращаться к сантехнику. Хотя... — Он замолчал, поднял глаза на Гурова, увидел на лице старшего усмешку, но упрямо продолжал: — Согласен, предполагаемый убийца не может быть водопроводчиком, но рядиться будет под работягу, иначе ему на крыше делать нечего.

— Не хватает информации, — сказал Котов. — А домом пускай занимается контрразведка. Лев Иванович, у вас там друзья, это их работа.

— Думаю, они в курсе, даже наверняка. Но без приказа никто лишнего на горб не взвалит, — сказал Гуров, взглянул на часы, снял телефонную трубку, набрал номер начальника контрразведки генерал-лейтенанта Кулагина. Они приятельствовали давно, раньше служили в равных должностях и званиях. Кулагин ладил с начальством лучше и рос по службе, а Гуров застрял на месте. Но контрразведчик был человек умный, понимал: как был сыщик сильнее в розыскном деле, так и остался, никакими звездочками положение не изменишь.

— Кулагин, — услышал Гуров и улыбнулся.

— Гуров беспокоит. Здравствуй, Паша. Сидишь? Взгляни на часы.

— Здравствуй, Лев Иванович, нынче темнеет поздно, — ответил Кулагин. — Меня предупредили, что ты на мою территорию залез.

— Места всем хватит, Павел, а неприятностей никто не ищет. Мы предполагаем, что в момент, когда ребята прыгнули с крыши, на ней находился еще один человек, — сказал Гуров. — Мы, естественно, начнем его разыскивать, переворошим дом, и по шее получишь ты лично.

— Хороший ты человек, за то и люблю. Считаешь, мне именно этого не хватает? — Кулагин вздохнул. — У меня по данному делу приказа нет. Я не сомневаюсь, завтра утром ты мне его обеспечишь. В таких делах твои ребята сильнее.

Гурова подмывало спросить: а в каких делах розыскники слабее? Но не спросил, тем более что подобные дела имелись.

— Я через верха ходить не люблю, — сказал Гуров. — И нашей с тобой власти хватит. Решай, как тебе лучше, целесообразнее. Дом курирует толковый парень?

— Нормальный. Хотя общение с высокими лицами человека портит.

— Это уж точно, — согласился Гуров. — Я потому мужик отличный, что из канализации не вылезаю.

— Ты отличный? — Кулагин рассмеялся. — Ну-ну, блажен, кто верует.

— Уж и пошутить нельзя. Паша, даю тебе сутки. Пусть твой опер посмотрит личные дела техперсонала, выяснит, не появился ли среди обслуги новый человек. Не приходили ли чинить антенну, и вообще, кто сегодня по крыше лазил. Выполнишь, я пожму твою мозолистую руку, нет, так через сутки тебе прикажут. Извини. — Гуров развел руками, прижав трубку плечом.

— Хороший ты мужик. Лев Иванович, прямой, уважаю. Я генерал-лейтенант, ты полковник ментовки, устанавливаешь мне сроки, условия...

— Павел Константинович, — перебил Гуров, — я все делаю для пользы дела и стараюсь уберечь твое здоровье. Тебе было бы очень хорошо, подай я рапорт по инстанции, что нами выявлен подозреваемый?

— Ну отличный ты мужик! Отличный! Спи спокойно, не ворочайся. А ребята с крыши просто свалились. Ширнулись и полетели. Ты заключение медиков получил?

— Завтра, Паша, только завтра. Но ты своего парня намылишь сегодня. Договорились? Обнимаю.

Актриса театра и кино Мария Строева принадлежала к категории женщин, на которых в любой компании мужчины независимо от возраста и вероисповедания обращали внимание. Кроме внешности, жена Гурова обладала незаурядным умом и имела прекрасное образование. Последние свои качества Мария умело скрывала и врагов в актерской среде имела в умеренном количестве. Любовь к мужу ее порой раздражала, врожденный лидер не терпит рядом равных, а в некоторых вопросах и вышестоящих. Но сыщик не страдал комплексом неполноценности, легко уступал, супруги жили почти без стычек, чтобы не потерять форму, порой проводили легкие тренировочные бои. И хотя женщина отлично понимала, что муж часто играет в поддавки, сбрасывает втемную козырные карты, ее такое положение вполне устраивало.

Спектакли в театре еще не начались, но главреж репетировал новую пьесу, и сегодня Мария вышла из театра около десяти. Увидев “Мерседес” Станислава, актриса одновременно обрадовалась и расстроилась. Станислав славный мужик, с ним легко, можно молчать, он сам говорит без остановки, словно радио в парикмахерской. Но раз они приехали вместе, значит, у мужа свежие неприятности, к которым Мария хотя и привыкла, но сейчас была не в настроении на них реагировать.

Гуров выскочил из машины, дежурный полковник обреченно отошел в сторону, Мария взяла у мужа цветы, чмокнула, как покойника, в лоб, вошла в роскошный лимузин, опускаясь на сиденье, сказала:

— Мальчики, привет, спасибо за внимание. Кого сегодня убили? — Она поцеловала мужа, погладила Станислава по голове. — Извините, наш юмор не годится для вашей профессии.

— Маша, тебе отлично известно, что лучшее средство от головной боли — гильотина. — Станислав тронул с места, спросил: — В доме спиртное имеется или остановиться у палатки?

— Лучше остановиться, имею вино, которое переводить на ментов — все равно что заправлять машину “Шанелью”. Но в палатке, Станислав, тебе дадут такое...

— Обижаете поклонников! — перебил Станислав. — Народ знает своих героев. Я заезжаю в палатку, как вы, мадам, входите в театр! — Он припарковался.

Из палатки мгновенно выскочил человек нерусской национальности, склонился к окошку водителя:

— Здравствуйте. Такой гость — большая радость для хозяина, — сказал он и зыркнул в сторону Марии.

— Парень, отрави их к чертовой матери! — сказала Мария. — Только не до смерти.

— Как можно, красавица? — Глаза у торговца стали еще больше и темнее. — Для гостей всегда имею натуральный продукт.

— Тогда бутылку “Смирновской”, — сказал Станислав.

— Момент. — Хозяин исчез.

— Слова выучил. Чем же он простых людей поит?

— Он сам не делает, ему привозят. Но ящик нормальной водки у него всегда в загашнике. Над Ахметом смеяться — все равно что дергать мартышку за хвост. Она без хвоста по деревьям лазить не сможет, — философствовал Станислав. — Если он самопал не возьмет, его либо сожгут, либо вежливо из столицы выселят. Поставь русского, будет то же самое.

— Хуже, — заметил Гуров. — Русский еще воды добавит.

— На кой черт, спрашивается, нужны вы, с золотыми погонами, вооруженные до зубов? — возмутилась Мария.

— Чтобы пить нормальную водку, — быстро ответил Станислав.

Подбежал Ахмет, передал Станиславу большой сверток, быстро заговорил:

— Не обижай, начальник! Я знаю, с кого сколько полагается...

— Заткнись! — Станислав протянул хозяину сто рублей. — Я дома посчитаю, как довезу. Будешь спорить, я твою черную задницу надеру. Обещаю.

— Знаю, знаю! Зачем так? — Ахмет пробежал несколько шагов за машиной.