Леонид Сапожников - Цепь

Докладывал Полковник.

— На улице Панфилова, дом двадцать, квартира двенадцать, обнаружен труп. Убитая — Ксения Эдуардовна Галицкая, тридцати восьми лет, бухгалтер областного Дома моделей. Убита выстрелом из пистолета системы “Вальтер”. Смерть наступила, как показала экспертиза, в воскресенье тре­тьего июля между двадцатью одним и двадцатью двумя часами. Вероятно, преступники проникли в квартиру с помощью отмычки, на замке имеются следы. Соседи Галицкой и те сослуживцы, которых мы успели опросить, в ее квартире не бывали, она жила одна и вела замкнутый образ жизни. Поэтому пока не удалось установить, что похищено из квартиры, если предположить, что преступление совершено с целью ограбления. Квартира кооперативная, записана на бывшего мужа покойной — Галицкого Игоря Михайловича, геолога. В настоящее время он в этой квартире не проживает.

— Когда развелись Галицкие? — спросил до сих пор молчавший генерал Сегизбаев.

— Три месяца назад, — ответил Полковник — Вместе они прожили лишь год. Сейчас Галицкий живет в Красноярске. Он уехал туда сразу после развода.

— Хорошо. Продолжайте, Кирилл Борисович.

— С трудом удалось идентифицировать два отпечатка пальцев на подоконнике. По нашей картотеке не значатся.

— Все?

— Нет, Асильбек Исмакович, не все. Мы обнаружили в шкафу довольно нехитрый тайник. А в нем письмо и две газеты…

Убийство — ЧП № 1. Поэтому в помощь следователю областной прокуратуры Минхану Ергалиевичу Абугазину брошен весь наш отдел. Правда, в данный момент я лежу под жутким солнышком и мечтаю о тяге в одну лошадиную силу, для которой главное и основное — овес да вода, сиречь о лошади. Наш с водителем Колей Туриным “транспорт” — видавший виды “газик” — отказался везти нас в Салтановск, городишко на юге области.

А еду я туда, чтобы попытаться найти связь между письмом и газетами, обнаруженными в тайнике Галицкой, и выяснить, не написал ли это письмо ей некто Святослав Павлович Клычев, погибший не так давно в Салтановске при пожаре.

Письмо я знаю уже наизусть:

“Я всегда любил одну женщину. Эта женщина — ты. Судьбе было угодно, чтобы мы оказались по разные стороны жизни. Впрочем, не судьбе, а логике нашего поведения. У меня растет сын, у тебя — дочь. В свое время я пытался доказать тебе, что твой муж — мерзавец и подлец. Ты не поверила мне. Что ж, право последней проверки остается за тобой. Я ничего о тебе не знаю. Не получи от тебя письма, я не стал бы писать и сейчас. Ты просишь прислать мою фотографию. Зачем она тебе? К тому же мое фото было в газете”.

И все. И еще — две газеты от тридцать первого мая и седьмого июня, найденные в тайнике. То, что может понадобиться нам, уже подчеркнуто красным карандашом. Хотелось бы знать, кем подчеркнуто — Галицкой или кем-нибудь другим… Извечные для нашей профессии вопросы — КТО? ЗАЧЕМ? ПОЧЕМУ? Я прекрасно помню фразы, отчеркнутые в газетах красным карандашом.

“Указ Президиума Верховного Совета… Наградить Почетной грамотой… Клычева Святослава Павловича…”

“Партийная организация, администрация и местком средней школы № 2 г. Салтановска с глубоким прискорбием извещают о трагической смерти педагога школы, члена Коммунистической партии, участника Великой Отечественной войны Клычева Святослава Павловича…”

…Минхан Абугазин сразу и довольно категорически заявил, что письмо Галицкой написал Клычев, и только Клычев, и никто иной, а экспертиза установила, что оно написано рукой… Галицкой.

Однако Минхан стоял на своем.

“Галицкая просто-напросто сняла копию с письма Клычева. Не знаю, с какой целью она это сделала, не могу пока доказать этого, но чувствую, что именно так обстояло дело”.

“Допустим, — несколько раздраженно согласился Полковник. — Но где же тогда оригинал? Уничтожила? А какой смысл уничтожать оригинал и оставлять копию, ведь копии без оригинала грош цена”.

“Кирилл Борисович, а почему вы думаете, что Галицкая уничтожила оригинал? Ведь могла и припрятать в другом тайнике, более надежном”.

“Пусть так, — помолчав, ответил Полковник, — но дети?! Ни у нее, ни у Клычева, насколько нам известно, детей не было. Так что, Минхан Ергалиевич, при всем моем уважении к вашей интуиции разрешите мне не поверить вам на слово”.

“Вы очень точно выразились, Кирилл Борисович, — оживился Минхан. — Насколько нам известно!..”

Если Абугазин упрется, его сдвинуть с места нелегко. Правда, практика не раз показывала, что многие его версии, поначалу представлявшиеся странными, алогичными, после кропотливой работы оказывались логичными и достоверными. Вообще-то, конечно, интуиция следователя не “срабатывает” на пустом месте. Просто Минхан лучше и чаще других цеплялся за те мелочи, детали, “случайные” факты, мимо которых остальные проходили.

Но все-таки действительно детей-то этих надо как-то к версии пристраивать? Иначе… Но даже если Минхан на этот раз будет неправым, моя поездка в Салтановск все равно необходима. Мы так или иначе должны “отрабатывать” Клычева, хотя бы потому, что в тайнике Галицкой лежали две салтановские газеты “Маяк”, в которых упоминание о нем было отчеркнуто красным карандашом.

Интересно, как эти газеты попали к Галицкой? Ведь в нашем городе, областном центре, на “Маяк” подписаться нельзя. Следовательно, либо Галицкая сама была в Салтановске, купила их и захватила с собой, либо кто-то из числа ее знакомых, побывав в Салтановске, передал Ксении Эдуардовне эти газеты, ибо не мог же Клычев переслать Галицкой газету с некрологом о своей смерти!.. Неплохо бы узнать также, кто Галицкой тайничок соорудил…

“Товарищ Шигарев, вы обязательно в Салтановске поговорите с Хайруллой Жакеновичем Барманкуловым, — посоветовал мне генерал Сегизбаев. — До газеты он двенадцать лет работал заведующим Салтановским гороно. Возможно, хорошо знал Клычева…”

Клычев… Что за человек он был, этот Клычев? И какая связь существовала между ним и Галицкой? На эти вопросы v должен был найти ответы в Салтановске. Минхан уверен: Галицкая не стала бы держать в тайнике случайно две газеты, в которых — тоже случайно — оказались бы факты, связанные со случайным человеком. Так не бывает, утверждал Минхан. Просто эту связь необходимо найти. И не исключено, что найти ее можно в Салтановске. А найти должен я. Все очень просто. Надо отыскать ту самую закономерность, которая, как нас учит диалектика, прокладывает себе дорогу через толпу случайностей. Случайности есть, их сколько угодно, но закономерность — одна. Единственная…

На наши запросы по отпечаткам, оставленным на подоконнике в квартире Галицкой, из Алма-Аты и Москвы сразу пришел один и тот же лаконичный ответ: “Не значатся…”

Указательный и средний пальцы. Довольно смазанные отпечатки. “Динамические”, — заметил старший лейтенант Вениамин Бизин. Веня — мой друг. Он любит придумывать краткие, емкие определения. “Словно человек барабанил по подоконнику двумя пальцами…” А что, вполне возможно, что и бараба­нил. Убил, а потом подошел к подоконнику и стал барабанить. Или, наоборот, сначала побарабанил, а затем подошел и убил…

Интересно, сколько их вошло в квартиру? Один, двое, трое? Как попали? Открыли замок своим ключом, а в дальнейшем лишь “инсценировали отмычку”? “Отмычкой-то словно специально рисовали”, — хмыкнул эксперт. Правда, в заключении написал, что замок открыт с помощью отмычки. Но если вспомнить его не занесенное в протокол хмыканье, то выходит, что эксперт и сам-то не очень уверен в своем официальном заключении. Но возможен вариант, что и в самом деле отмычкой орудовали… Хотя вполне могло случиться, что Галицкая и сама отворила дверь. Кому? Да хотя бы “милиции”, “почтальону”. Знакомым, знакомому. Мало ли кому…

Неужели придется заночевать в степи? Коли Турина нет и нет. А ведь он восторженно клялся и божился, что где-то неподалеку находится совхоз и у него там тьма знакомых. Коля Турин вообще восторженный человек. У него — в двадцать два года — уже есть молодая жена Лида. И все свои разговоры Коля Турин — опять же восторженно! — начинает с фразы: “А вот моя Лида…” Мне смешно и чуть-чуть завидно. Я-то дожил до тридцати пяти, а своей Лиды так и не заимел. Коля, Коля, когда ж ты появишься? Хуже всего ждать и догонять. Мудрый человек подме­тил. Наверное, сам часто ждал и догонял…

Так… А что же нам известно о самой Галицкой? За два дня не так уж много можно собрать сведений с человеке, который к тому же отличался и замкнутым характером. В основном все данные, факты — из личного дела, взятого в отделе кадров Дома моделей. До замужества ее фамилий была Колесниченко. Ксения Эдуардовна Колесниченко. Родилась в 1922 году. Родителей своих не помнит. До 1932 года жила в разных детских учреждениях — сколько в те годы мыкалось по России бездомных, выкинутых из семейного круга детей! В 1932 году была определена в Киевский детдом, где жила три года. В тридцать пятом взята на воспитание в семью обнаружившегося родственника Эдуарда Тимофеевича Колесниченко. Он и дал девочке свою фамилию и отчество. Колесниченко проживал, оказывается, здесь же, в Киеве. Ксения окончила школу и поступила в Киевский кредитно-финансовый техникум. Во время войны эвакуировалась в Уфу. Затем — Казань, Новосибирск. Последние два года в нашем городе. Вышла замуж за геолога Галицкого. Через год они развелись. Галицкий уехал, а Ксения Эдуардовна осталась тут. Мы сразу, естественно, послали запросы: в Киев — в детдом, в Уфу, Казань, Новосибирск — всюду, где Галицкая проживала, училась, работала. И мужу. Бывшему мужу. Беседовали с сослуживцами, соседями. Все в один голос утверждали, что Ксения Эдуардовна одевалась очень модно, по-современному. Что ж, это естественно для такой красивой женщины. Носила драгоценности. Дорогие, старинной работы. Но ни одной драгоценной вещи в ее доме мы не обнаружили. Это наталкивает на мысль, что убита Галицкая с целью ограбления. Такую версию отрабатывает группа капитана Анбасарова.