Мария Жукова-Гладкова - Тайны старого Петербурга

Санкт-Петербург

26 июня 200… года, пятница

Мы с моим одиннадцатилетним сыном Сережкой поздно улеглись в тот теплый июньский вечер. Ко мне приходили подруги: отмечали начало их отпуска. Подруги – Светка с Наташкой – учительницы. Я тоже в их школе немного подрабатываю, правда, рассматриваю свои часы там как возможность найти учеников лично для себя: активно занимаюсь репетиторством.

Мы трудимся в так называемой «элитной» школе, прости господи, чтобы не выразиться непечатно. Одна параллель у нас «элитная», или «ципушники», как мы их называем, – классы целевой интенсивной подготовки учащихся (ЦИПУ), а вторая – нормальные дети. Учителям доплачивают за обучение «элитных» деток (за вредность, как я предполагаю) из тех денег, что папочки и мамочки вносят за эту самую целевую интенсивную подготовку.

Я работаю только с классами «ципушников», а по вечерам, если удается, подтягиваю индивидуально кого-то из этих же «элитных» деток, а бывает, даже и их родителей, – если мамочкам, например, ударяет в голову съездить в Париж на показ мод. Меня несколько раз даже прихватывали с собой переводчиком. Я что – я с радостью.

К сожалению, переводческой работы с французским в моем родном городе на Неве не так много. Ну зачем я не учила английский?! Французский-то, оказывается, почти не нужен. Нет, деловые французы у нас все-таки иногда появляются, правда, почему-то в основном строители. Вон, например, на Невском из известного в прошлом ателье-магазина под народным названием «Смерть мужьям» (из-за цен) банк сделали. Я там, кстати, несколько раз подхалтуривала с приезжающими на короткий срок специалистами. Можно было бы пойти на постоянную работу (в тот же банк звали), но я не могу. С девяти до шести – какой кошмар! Нет, это не для меня. Я должна носиться по городу как ошпаренная (пусть и двенадцать часов, но только не на одном месте!) – вот тогда я довольна. Натура у меня такая. Деятельная, активная и авантюрная. Школа, репетиторство, переводы и, конечно, экскурсии.

Летом к нам приезжает немало туристов из зарубежных стран, которых я и развлекаю по мере возможности. Развлекаю – это вожу по городу и пригородам. Зимой тоже ездят, но мало. С английским – опять же – работы было бы гораздо больше, но приходится довольствоваться тем, что есть. Если взять все страны, в которых распространен французский, то работы хватило бы на всех жительниц (и жителей) Петербурга, знающих этот язык, но что-то я на своем веку не припомню ни одного туриста из солнечной Африки. Не хотят, наверное, ехать в наш дождливый холодный город. Или не до того им, борются там у себя на континенте за демократические свободы. Или проблемы перед ними стоят те же, что и перед основной массой населения нашей страны, – нет денег на разъезды по городам и весям, прокормиться бы.

Мне лично денег никогда не хватает. А в принципе, их когда-нибудь бывает в достатке? Никогда – сколько бы человек ни получал. Как я уже сказала, я халтурю где только можно, но все равно… Ношусь-то ведь как пчелой ужаленная не только потому, что мне на месте не сидится. Дитятко кормить надо, самой одеваться, да и Сережка растет не по дням, а по часам, «горит» на нем все, и побаловать хочется единственное чадо. Хоть бы клад найти где, что ли? Чтоб хватило денег на всю оставшуюся жизнь. Работала бы тогда только из чисто спортивного интереса. В удовольствие. Нет, дома я все равно бы не осела – свихнулась бы от безделья. Мне крутиться-вертеться нужно.

И даже когда спортом занималась, я специально выбрала летнее многоборье ГТО – чтобы несколько разных видов было. Тут тебе и бег, и метание, и стрельба, и плавание. Люблю я разнообразие. В последние годы, конечно, стало не до активных занятий спортом, но все равно в бассейн хожу, в тир забегаю, и гантельки у меня дома на видном месте лежат. Я периодически живот и спину подкачиваю – чтобы пузо не висело и на спинке мышцы слегка поигрывали.

В общем, так и живу. Кручусь как белка в колесе. Но скучать некогда, а это главное.

Итак, сидели мы вечерочком в пятницу с двумя моими подругами-учительшами, на жизнь друг другу плакались. Хочется, знаете ли, иногда себя пожалеть. А девичники с бутылочкой как раз к этому располагают. Подружки в отпуске отдыхать не собираются, и Светка, и Наташка намерены деньги зарабатывать. Ну, может, мы все выберемся к Наташке на дачу на недельку. Или деньков на пять. Но это как получится. Вот ведь жизнь пошла… Но детей кормить надо, самим есть-пить-одеваться…

Сережка с нами какое-то время посидел, потом телевизор смотрел в наушниках. Мне его отправлять на лето некуда, да он и сам не особо рвется. Пляж у нас рядом – живем у Петропавловки, друзья его тоже в основной своей массе в городе тусуются, да и понимает ребенок, что мне помогать надо. Я в одиннадцать лет, пожалуй, такой еще не была. А Сережка твердо намерен помочь мне с ремонтом. Мы уже года два собираемся его сделать. Но в это лето я твердо решила довести задуманное до победного конца.

У Наташки семилетняя дочь на той самой даче с ее матерью. А еще у Наташки есть любовник – милиционер. Мало того, что из органов, так еще и женат. Я его ни разу не видела, но наслышана… А расстаться – никак, любит его Наташка, говорит: хоть какой-то, а мужик. На безрыбье и женатый мент сойдет, который ко всему в придачу еще обладает полным отсутствием характера, как утверждает Наташка. Я, правда, так не думаю – в смысле что сойдет. По-моему, лучше никого, чем такой, но это личное Наташкино дело.

Светка зимой с родителями, летом они в деревню уезжают, а Светка в загул пускается – душу отводит и плоть удовлетворяет. В общем, у подруг моих летом – настоящие каникулы. Для устройства личной жизни, которую все время не получается устроить по-нормальному. А у меня Сережка. Но, один раз сходив замуж, «устраивать личную жизнь» мне как-то расхотелось. Правда, в головах моих пожилых соседей засела идея фикс: снова меня туда выдать. Не получится! Нажилась я.

Хотя у подруг сейчас квартиры и свободны, собрались мы на этот раз у меня. Одного Сережку дома оставлять не хотелось, тащить с собой к Светке или Наташке – тоже не лучший вариант. Да он нам и не мешает никогда.

Сверху шумы доносились. Подруги, приняв на грудь, предлагали объединиться с соседями сверху: разбавить нашу женскую компанию мужским полом. Я была категорически против, в очередной раз напомнила Светке с Наташкой, кто там обитает. Надо мной – мастерская троих художников, двое из которых туда переселились на постоянное место жительства. Жены повыгоняли, как сообщили мне соседки-бабульки. Один пока еще в семье остается, но, как я предполагаю, частенько к друзьям наведывается. И другие приятели заходят. Не знаю уж, что там они творят – если вообще творят что-то на холстах, желания проверять не было. Хотя несколько раз меня приглашали зайти взглянуть, я вежливо отказывалась.

Подруги ушли в начале второго. Живем мы на одном берегу Невы, так что разводка мостов нам, как говорится, до лампочки. Сережка помог мне убраться на скорую руку, и мы с сыном легли спать.

Я заснула, едва донесла голову до подушки.

– Мама! Мама! Да просыпайся же ты наконец! Мама!

Сережка изо всех сил тряс меня за плечо. Отчаяние и слезы в голосе сына заставили меня продрать глаза, хотя стоило мне это немалых усилий. Казалось, что я только что заснула.

– Мама! Пожар! Вставай! Быстро!

И тут мне в ноздри ударил запах дыма. Оба окна в нашей комнате были приоткрыты – а за ними… Белая питерская ночь окрасилась в какой-то серовато-бурый цвет и пахла непонятными химикатами. Горело что-то… Что же это может быть?! Где-то рядом в панике кричали люди. Из-под моего дивана раздался истошный вопль нашего кота Мурзика.

Я отбросила в сторону легкое одеяльце, вскочила. Отвратительный запах бил в ноздри, глаза тут же начали слезиться. Это на улице? Господи, вонь-то какая! Дым уже валил в окна. Сережка, не дожидаясь от меня указаний, бросился их закрывать. Барабанили во входную дверь. Ее открыли. Наверное, одна из соседок. Да, так и есть. Голоса в коридоре. Охают, ахают, поминают Господа всуе.

Дверь в нашу комнату распахнулась. На пороге стоял сосед с четвертого этажа – в старых тренировочных штанах, наброшенной на плечи олимпийке и домашних тапочках. В руке сжимал вместительный портфель.

– Марина, быстро! Деньги, документы. Все собирай. Серега, помогай! Слава богу, проснулись. Скорее! А то задохнемся к чертовой матери!

Убедившись, что мы встали, сосед повернулся и собрался уходить. Наверное, будить других жильцов. Или уже вниз, на улицу. Я прокричала ему в спину мучивший меня вопрос: а что хоть горит-то?

Горела расположенная прямо над нами мастерская художников.