Марина Серова - Пульт дистанционного убийства

© Серова М., 2016

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2016

– Это ужас!! Ужас!!!

– Лена, успокойся…

– Да как я могу успокоиться?! Нет, ты не понимаешь… Ведь все они сошли с ума!! А ее убили!!!

Все было бесполезно. Если уж мою подругу Лену, учительницу французского языка, что-то трогало до глубины души, то эмоции у нее всегда били через край, и успокоить ее было просто нереально. Разве что какой-нибудь учитель немецкого мог бы тут… Впрочем, чего не знаю, о том не говорю.

Разговор наш происходил по телефону, и показать свое участие, то, что мне тоже не безразлично событие, так взволновавшее Лену, я могла только одним способом – пригласив ее к себе и попросив изложить все в личной беседе.

Думаю, именно этого она и добивалась.

Что-то подсказывало мне, что не просто так она решила вылить свои эмоции именно на мою голову. Слишком уж часто в ее сумбурной речи, изобилующей междометиями и восклицательными знаками, звучало слово «убийство».

Поскольку из нас двоих расследованиями всевозможных убийств занималась именно я, то не нужно было и к гадалке идти, чтобы догадаться, зачем позвонила Лена. Ставлю десять против одного, что сейчас она приедет и, вытаращив на меня круглые глаза, начнет вопить, что мой долг, моя святая обязанность и предназначение в том, чтобы тут же, сейчас же, не отходя от кассы, немедленно начать выяснять, кто и кого там убил. И, разумеется, ни словом не упомянет при этом о материальном вознаграждении.

Имея все это в виду, я в ожидании приезда Лены мысленно подбирала наиболее мягкие и корректные речевые обороты, которые обычно используются, когда кто-то кому-то хочет вежливо отказать.

Конечно, Лена была моей подругой, и в другой ситуации я, возможно, помогла бы ей безвозмездно, но только не сейчас. Сейчас я была очень жестко на мели, а главное – с головой погружена в одно странное расследование, которое занимало все мое время.

«Не разорваться же мне, – думала я, готовя для своей подруги кофе и доставая шоколад. – И потом, еще неизвестно, что это за история, которая так завела ее. Кто там сошел с ума? Может, просто пустяк какой-нибудь. Знаю я эту Ленку… На пустом месте трагедию выдумает, всех на уши поставит, а потом окажется, что дело выеденного яйца не стоит. Правда, она что-то говорила там об убийстве… Кто ее знает, может, и не пустяк… Ну, если не пустяк, я ее к Кире пошлю. Пускай официальное заявление напишет. Полиция тоже работать должна. Не все же мне одной… И что это они как с цепи сорвались, все с ума сходят?»

Факты загадочных сумасшествий действительно что-то уж слишком часто стали возникать в моей жизни в последнее время. А все из-за этого расследования…

Дело, которым я занималась сейчас, и впрямь было довольно странным. Если бы не глубочайший финансовый кризис, в котором я находилась, думаю, я ни за что не взялась бы за это расследование. Но кризис грозил перейти в катастрофу, а других предложений не было.

Расследование заказал некий желчный господин по имени Станислав Брониславович Зеленский. В этом имени, да и во всей внешности и манерах господина Зеленского явно чувствовалось присутствие польских корней, что, впрочем, отнюдь не делало ни имя его более удобопроизносимым, ни общение с ним более приятным.

Характер у моего клиента оказался капризный и заносчивый, отношение к окружающим высокомерное, и в дополнение ко всем этим прекрасным качествам он был еще и скуповат. Но в тот момент выбирать мне не приходилось.

Проблема же, с которой он ко мне обратился, вообще поначалу заставила меня сомневаться в его умственном здравии.

Зеленский утверждал, что некая особа, желая остаться единственной наследницей некоего состояния, довела до сумасшествия всех остальных претендентов, в результате чего те бесславно закончили свои дни в специальном учреждении, а особа в настоящее время живет себе преспокойненько в полученном таким подлым способом элитном коттедже и в ус не дует.

Расспросив о подробностях, я выяснила, что эта самая особа состояла в весьма далеком родстве с людьми, которых она якобы свела с ума, и даже не общалась с ними. Более того, выяснилось, что некоторые из членов семьи, о которой шла речь, страдали психическим заболеванием, которое могло передаваться по наследству. Заболевание это протекало в скрытой форме, но нет-нет да и появлялся в роду кто-нибудь, кто нуждался в помощи специалистов.

Зеленский утверждал, что подозреваемая им особа, зная это обстоятельство, каким-то образом провоцировала обострение болезни, и человек, до этого вполне нормальный, начинал постепенно «съезжать с катушек» и попадал сначала в психушку, а потом и вовсе в мир иной. Болезнь была такова, что после того, как она проявлялась в острой форме, пациенты долго не жили.

Вся эта история выглядела весьма подозрительно. Каким образом может спровоцировать обострение психического заболевания человек, который даже не знаком с носителем этого заболевания? Ведь для того чтобы знать, что именно может «зацепить» клиента, нужно постоянно общаться с ним, понимать все особенности его характера, да и вообще быть довольно тонким психологом. Но даже и в таком случае результат никто не гарантирует. Кто сможет сказать, какая попытка окажется удачной и сколько времени придется экспериментировать?

И вообще, что это за странный способ получения наследства? Если уж человек задается подобной целью и хочет убрать с дороги всех, кто ему мешает, он гораздо тщательнее продумывает свои действия и уж наверняка выбирает более надежный способ устранения конкурентов, чем призрачное: «выйдет – не выйдет». Даже если выбирается такой экстравагантный способ устранения наследников, как сведение их с ума, то и здесь существуют гораздо более надежные средства. Некоторые препараты, например.

Но когда я спросила об этом Зеленского, он выразил сомнение. Почему-то ему больше нравилась версия о том, что обострение болезни было спровоцировано именно путем морального воздействия, а никак не с помощью лекарств. Причем каким образом могла вышеназванная особа осуществить это воздействие, даже не будучи знакомой с пациентами, он предоставлял выяснить мне.

В общем, чем дольше продолжалась наша беседа, тем больше я сомневалась во вменяемости самого Зеленского.

Однако напоследок он сообщил мне одну небольшую деталь, которая сразу очень многое сделала понятным. Еще в самом начале своего рассказа Зеленский говорил, что судьба распорядилась так, что в настоящее время в семье, о которой идет речь, не осталось никого, кто имел бы прямое право на наследство. Как-то получалось так, что все постепенно друг за другом умирали, и наследниками имущества, представленного уже упомянутым домом и прилегающим к нему небольшим поместьем, становились все более и более дальние родственники. Документы были составлены так, что дом в любом случае должен был оставаться в семье и, если не оказывалось прямых наследников, должен был переходить к ближайшему из родственников.

На данный момент ближайшей родственницей оказывалась та самая особа, которую мой клиент подозревал в столь коварных действиях. Так что сама процедура оформления на нее наследства была совершенно законной. Но пути, которыми она добилась этой процедуры, представлялись пану Зеленскому весьма криминальными.

Самым интересным здесь было то, что следующим наследником после особы оказывался сам Зеленский. Именно он был самым близким из всех дальних родственников, которые еще остались в живых и могли претендовать на дом.

Узнав об этом, я сразу поняла, в чем заключается основной мотив действий моего клиента. Поскольку сам он, по всей видимости, не знал способа, как свести человека с ума на расстоянии, то решил прибегнуть к более реальным методам. Думаю, заказывая мне это расследование, он рассуждал приблизительно так: «Пускай покопается. Нароет чего-нибудь – преступники получат заслуженное наказание, а я – законное наследство. Не нароет, так хоть нервы этой заразе потреплет, и то хлеб».

Впрочем, сам Зеленский, разумеется, тут же оговорился, что человек он обеспеченный и деньги ему ни к чему, а руководствуется он исключительно чувством справедливости.

В общем, дело, которым я сейчас занималась, было странным и даже несколько дурно пахнущим, но когда ко мне пришел Зеленский, я сидела без копейки и выбирать не приходилось. Клиент соглашался платить, я соглашалась делать для него работу.

Самой мне казалось, что результаты этой работы я знаю заранее, но тем не менее я, как всегда, тщательно отрабатывала все возможные версии.

В первую очередь я занялась наиболее вероятной, на мой взгляд, версией. А именно предположением, что случаи сумасшествия (которые, кстати сказать, действительно имели место) были обусловлены вполне естественными, так сказать, генетическими причинами. Если члены семьи, о которой шла речь, были носителями гена психического заболевания, то не было ничего странного в том, что в какой-то момент это заболевание дало о себе знать.