Eкатерина Островская - Упасть еще выше

Топтунова тоже устроилась неплохо, хотя институтов не заканчивала и такой замечательной мамы, как у Майоровой, не имела. Ирке приходилось рассчитывать исключительно на свои силы и на свои чары. У нее была самая большая в классе грудь, которая поражала воображение одноклассников, учеников параллельного класса, учеников вообще и даже некоторых преподавателей – физкультурника и трудовика, не имевшего к профессиональному образованию девочек никакого отношения: он обучал мальчиков делать табуретки и столешницы. Трудовик был угрюм и, встречая в школьных коридорах щедро одаренную природой ученицу, смотрел на нее с таким видом, словно примеривался, где надо подстрогать, а где пройтись лаком. Но молчал при этом с самым суровым видом. Возможно, он завидовал физруку, который мог на своих уроках беспрепятственно помогать Топтуновой делать кувырки, стойку на лопатках и мостик. Но однажды трудовик встретил Ирину в фойе кинотеатра, куда она пришла вместе с подружками Леной и Тамарой. Сначала учитель рассматривал ее издали, потом два раза прошел мимо, а на третий приблизился и отозвал ее в сторону.

Отвел под рекламу фильма «Секс в большом городе» и сурово спросил:

– Вы когда-нибудь держали в руках инструмент?

– Нет, – честно ответила Ирина.

– Ну, так зайдите как-нибудь в школьную мастерскую: я покажу рубанок, стамеску и вообще как это делается.

И тут же удалился, как будто это было единственное, что он хотел узнать и предложить. Правда, потом, уже когда в зале погасили свет, трудовик пытался пробраться на их ряд, но попытка не удалась – его запинали ногами более молодые зрители. В школьную мастерскую Ирка так и не сходила.

Ее грудь и в самом деле могла поразить. Тем более что у Топтуновой имелась привычка при разговоре с представителями мужского пола наклоняться, почти прикасаясь к собеседникам своими достоинствами. Привычка эта появилась давно – еще тогда, когда грудь только-только начала появляться и о ее существовании никто, кроме самой Ирки, не догадывался. Отработанное за годы движение стало уже рефлекторным, а потому Топтунову не смущало, кто перед ней – пассажир в вагоне метрополитена или муж подруги. Замужем она была дважды, не считая бывшего супруга Майоровой, и оба раза неудачно. Оба мужа возвращались домой в момент, когда Ирка менее всего ожидала их увидеть. Второй муж даже попытался ее убить – несколько раз стрелял из газового пистолета, после чего собирал свои вещи, обливаясь слезами. А под балконом второго этажа во время собирания чемодана лежал не очень одетый коллега по работе и тоже плакал – у него оказалась сломана нога. Потом этот коллега посещал Топтунову уже в гипсе. Она слышала за стеной тук-тук-тук и тут же открывала дверь, чтобы не заставлять инвалида лишние секунды стоять. Топтунова занимала должность директора небольшого магазинчика, который назывался «На ход ноги», и коллегами-мужчинами у нее были грузчик и охранник, которых приходилось часто менять ввиду нарушений этими коллегами трудовой дисциплины.

Лене, разумеется, некоторые аспекты личной жизни подруг не очень нравились, но она никогда не обсуждала их поведение: подруги есть подруги, а близким людям надо прощать все их недостатки и некоторые поступки – кроме подлых, разумеется. Но Тамара с Ириной никогда ничего плохого Зворыкиной не делали, не злословили за ее спиной и готовы были в любую минуту приехать на ее зов, а чаще просто так. Дни рождения подружки тоже всегда встречали вместе, и это были веселые и радостные праздники.

Лена родилась в последний день весны, а потому отмечала свой день рождения на даче. Народу редко бывало много: сама Лена с мужем, Майорова, Топтунова, которая почти каждый раз приезжала с кем-нибудь новым – когда были мужья, то с ними, а потом с поклонниками, причем каждый год поклонник оказывался другой, но Зворыкины уже к этому привыкли и лишних вопросов не задавали.

В середине мая позвонила Тамара и предупредила, что через десять дней летит с мамой отдыхать на Сейшелы, а потому на дне рождения Лены ее не будет.

– Ты пойми, – сказала она, – у мамы отпуск, как назло, и она купила две путевки – себе и мне. Я бы не полетела, но я на этих Сейшелах еще ни разу не была, а потом: мама платит, почему я должна отказываться? А вдруг там общество приличное будет и мне удастся мужика какого-нибудь зацепить?

– А тебе нужен какой-нибудь? – съязвила Лена.

– Не, какой-нибудь мне не нужен, – призналась Тамара, – а с другой стороны, чем там заниматься – загорать, что ли? Так для этого не надо никуда летать – сходила в солярий, и вот тебе загар. Так что вы там уж без меня как-нибудь, а я потому приеду, привезу вам какую-нибудь ракушку.

Она каждый раз привозила из экзотических стран Лене подарок: ракушку или магнитик на дверцу холодильника. Как-то подарила Петьке, Лениному сыну, футболку, при этом сказав:

– Очень качественная вещь, сама бы носила, но здесь пятнышко на спине.

Пятнышко на спине футболки было едва заметным, зато на груди красовалась огромная бутылка рома и надпись «I like Habana club». Десятилетнему мальчику майка оказалась велика, но Майорову это не смутило.

– Года через три будет в самый раз, – сказала она и засмеялась.

Обидеться на нее было невозможно.

Потом позвонила Топтунова и сообщила, что Тамарка с мамой улетает на какие-то острова, но сама она приедет к Зворыкиным обязательно. Теперь у нее новый поклонник, который, если верить его словам, работает в банке, правда, пока еще не сказал в каком. Какая машина у банкира, выяснить пока тоже не удалось, потому что она в ремонте.

– Так что посидим вчетвером, – вздохнула Топтунова.

– Впятером, – поправила Лена, – муж пригласил своего институтского приятеля, и тот обещал быть обязательно.

– Симпатичный? – поинтересовалась как бы между прочим Ирина, – высокий хоть, а то тот, который из банка, уж больно маленький, и у него еще нос сломан. Это я заранее предупреждаю, чтобы вы с Колей вопросов не задавали.

– Главное, чтобы тебе нравился.

– Да все они одинаковые, только роста разного. Тот, который с твоим мужем учился, он как Николай или…

– Он высокий, – сказала Лена, – может быть, метр девяносто. Рыжий, правда, и в очках.

– Ну, – разочарованно протянула Топтунова, – в очках, да еще рыжий. И к тому же какой-нибудь инженер?

– Вообще-то он депутат Государственной думы. Пышкин его фамилия. Он часто на экране мелькает. Может, ты его и видела…

Телефонная трубка замолчала. И молчала долго.

– Ира, ты где? – спросила Лена.

– Ты серьезно про депутата? – прохрипела трубка.

– А когда я тебя обманывала?

Топтунова опять замолчала, словно припоминая что-то очень важное.

– Так он что, без жены приедет? – дрогнувшим от надежды голосом поинтересовалась школьная подруга.

– Он уже полтора года в разводе.

– Ик, – пискнула трубка, и тут же из нее вылетел крик: – Никого не приглашай больше! Ты слышишь, Ленка, никого! Я обязательно приеду!!!

Гостей ждали к двум часам дня, но Топтунова примчалась еще до полудня. Выглядела она просто замечательно: беленький летний костюмчик, приобретенный, очевидно, специально для этого дня – куцый пиджачок, едва достигающий талии, и коротенькая юбочка, босоножки на высоченной шпильке и, конечно же, декольтированный топик цвета цветущей персидской сирени. Накануне Ирина сделала новую прическу – теперь ее волосы казались густыми и пышными, ровными прядями спускались на плечи.

Топтунова вошла во двор и увидела Николая, который готовил дрова для мангала.

– Как я тебе? – поинтересовалась она.

– Божественно, – отозвался он, разрубая толстое березовое полено.

Ирина заглянула в шатер, в котором Лена накрывала на стол.

– Чего не встречаешь, подруга? – крикнула Ирина счастливым голосом.

Они расцеловались, и хозяйка оценила:

– Ты сегодня удивительно хороша!

– Просто ты меня давно не видела, – скромно ответила Топтунова.

И продемонстрировала нарощенные сиреневые ногти, сверкающие почти брильянтовой крошкой.

Два с половиной часа подруга изнемогала от ожидания.

Владимир Геннадьевич Пышкин приехал на большом сверкающем «Ауди» с водителем. Когда он вышел из автомобиля, Ирина смотрела в сторону, будто бы ее интересовало что-то более важное, чем незнакомые мужчины в дорогих костюмах с депутатскими значками на лацканах. Потом закинула ногу на ногу и принялась изучать свои ногти. Зворыкин встретил гостя, они обнялись.

– Кто это? – шепнул на ухо другу депутат.

– Подруга жены, – ответил Николай, – сейчас я вас познакомлю.

– Что же вы скрывали от меня такое чудо! – возмутился Пышкин.

Он вручил Лене пакет с подарком, продолжая коситься на незнакомку в солнцезащитных очках.