Николай Леонов - Юрколлегия разыскивает...

– Валентин Петрович Семин.

Он был коренаст, и, хотя стоял неподвижно, Марина решила, что двигается он точно и экономно, как двигаются военные и спортсмены. Он не был маленького роста, как ей показалось вначале. Лицо загорелое, волосы и глаза светлые, как будто выгоревшие на нездешнем, особенном солнце.

– Я прошел ОТК, Марина Сергеевна? – спросил Семин и, так как Марина не ответила, смутился. – Пойдемте обедать?

В столовой только два столика у окна были заняты. За одним сидела молодая пара. Марина решила, что это студенты, а по тому, что девушка не поднимала головы от тарелки, можно было догадаться, что это влюбленные. За другим столом сидели две особы желчного вида. На влюбленных Марина посмотрела украдкой, а для особ выбрала из своего арсенала самую дерзкую улыбку и чуть прижалась к Семину плечом. Он проследил ее взгляд и, подавая стул, тихо сказал:

– Приятные дамы.

Он взял бутылку сухого вина, которая стояла на столе, посмотрел на Марину и спросил:

– Смешно?

– Безобразие, – сказала одна из особ. – В первый же день подают вчерашний салат. – Она застучала вилкой по тарелке. – Здесь кто-нибудь есть? Заведующая!

В столовую стали входить люди, по двое, по трое, потом вошла большая компания. Марина обратила внимание на высокого худого мужчину лет сорока. В синем вельветовом костюме, кашне в горошек завязано бантом, с длинным костистым лицом в веснушках, он остановился в проходе, одернул пиджак, который ему был явно короток, и долго не мог решить, где ему сесть.

Марина смотрела в зал, а Семин потихоньку рассматривал Марину. Час назад около администраторской он увидел красивую женщину, но – волновался, что ли, – даже плохо запомнил ее лицо... Семин сейчас разглядывал новую знакомую. Когда она сидела, то выглядела несколько старше. Стоило отметить светлые пушистые волосы, поднятые сзади и собранные на затылке в узел. Белые ровные зубы, брови темнее волос и светлые глаза, то ли голубые, то ли серые. Семин взял бокал с вином и посмотрел на свет. Как это: «Я послал тебе черную розу в бокале золотого, как небо, аи!..»

Народу в пансионате мало, и разобраться будет нетрудно. Рядом красивая женщина, а роль скромного влюбленного – прекрасная ширма.

– Валентин Петрович, – Марина тронула Семина за рукав, – вы пришли обедать?

– Эта справка, – майор поворачивается к суду, – была нами составлена, когда преступник еще не был задержан и изобличен. Она была первым документом в материалах, которые уголовный розыск впоследствии передал прокуратуре, и не предназначалась для публичного чтения.

В период с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года по настоящее время в городе Москве неизвестным преступником совершено шесть краж, похищено денег на общую сумму в двадцать шесть тысяч рублей. Есть основания предполагать, что все преступления совершены одним и тем же человеком. Кражи объединяет – берут только деньги, и всегда крупные суммы, всегда берут, так сказать, чисто, без взлома и отжима замков. Ни в одном из случаев уголовному розыску не удалось напасть на след преступника или получить хотя бы приблизительные его приметы. Обнаружение и изобличение такого человека связано с большими трудностями и риском, так как есть основания предполагать, что в случае опасности разоблачения данный преступник может пойти на убийство.

Двенадцатого сентября в «Известиях», – продолжает читать майор, – была опубликована заметка о розыске Инюрколлегией некоего Балясина Владимира Ивановича. Установлено, что в редакцию газеты звонил мужчина и интересовался адресом Балясина, объяснял, что приходится дальним родственником и хочет его поздравить с получением наследства. Считаем целесообразным ввести в окружение Балясина одного или двух сотрудников розыска, так как не исключена возможность, что разыскиваемый нами преступник попытается похитить полученные Балясиным деньги.

К вечеру погода испортилась окончательно, и отдыхающие собрались в холле. Красные кожаные кресла и низкие диванчики стояли вдоль стен; отдыхающие лениво рассаживались на них и разглядывали вновь прибывших. Делалось это так серьезно и обстоятельно, словно всем предстояло кругосветное путешествие, где жизнь каждого будет зависеть от мужества товарища.

Марина спускалась с лестницы и уже готова была ступить на черный квадрат холла, когда оценила ситуацию.

– Стоп, – сказала она, поставила ногу назад на ступеньку и повернулась к Семину, – опасно для жизни.

Валентин Петрович взял Марину под руку.

– Уже поздно, Марина Сергеевна, только вперед, – сказал он и повел ее по диагонали через холл.

Марина увидела двух особ, которым улыбалась днем в столовой, и сказала:

– Добрый вечер.

Не ожидая ответа, она перевела взгляд дальше.

Мужчина в вельветовом костюме встал и поклонился.

– Добрый вечер. – Марина изобразила улыбку, которую держала для поклонников.

– Добрый вечер! – повторил мужчина. – Очень рад познакомиться. Миронов. Сергей Иванович Миронов. – Он опять поклонился. – Актер. Точнее, киноактер.

– В каких фильмах вы снимались, Сергей Иванович? – спросил Семин.

– Видите ли, я актер характерный, – ответил Миронов, запинаясь, – не герой, в общем. С другой стороны, и не Филиппов, хотя по внешним данным говорят, что похож. – Он провел длинными пальцами по лицу. – В кинематографе работать довольно сложно.

Неожиданно в холле зазвучала музыка, белобрысый парень крутил микшер «Спидолы».

– Четвертая симфония Чайковского, – сказал Семин, прислушиваясь. – Ленинградский оркестр под управлением Мравинского. – Он повернулся к Марине: – Вы слышали в исполнении ленинградцев Седьмую симфонию Шостаковича?

Марина начала вспоминать.

«Спидола» взвизгнула, истово забормотала, затем низкий голос Клавдии Шульженко предложил:

– «Возьми гитару...»

– Громче, пожалуйста, – попросил кто-то.

Семин качнулся и снизу вверх заглянул Марине в лицо:

– Вы не обидитесь, если я приглашу вас танцевать?

Несколько минут танцевали одни, но, когда Шульженко отложила гитару и запела «Синий платочек...» – по холлу кружилось уже несколько пар. Марину грубо толкнули, она посторонилась, почувствовала запах перегара – он шел от кряжистого парня, который задиристо смотрел вокруг.

– Извинитесь перед дамой, – сказал Семин, загораживая парню дорогу.

Расстегнутый пиджак висел на широких плечах парня, узел галстука был сдвинут в сторону.

– Я тебя отлуплю.

– Естественно, но лучше извинитесь, – ответил Семин.

– Сначала отлуплю.

Парень наклонился вперед, тяжелые руки свободно повисли вдоль тела. Семин хотел схватить его за плечо, но быстро отдернул протянутую было руку, и кулак парня рубанул воздух.

– Смешно? – Семин продолжал загораживать ему дорогу.

– Сейчас я проучу... – Парень усмехнулся и оглядел зал. Лицо его стало совсем трезвым.

Семин воспользовался тем, что он посмотрел в сторону, без замаха, почти неуловимым движением правой ударил его в живот и ловко завернул руку за спину. Отдышавшись, парень посмотрел не на Семина, а почему-то на Миронова, который, не поднимая головы, все еще возился с сигаретой.

Несколько мужчин, мешая друг другу, схватили парня за плечи, кто-то даже схватил за волосы, и выволокли его из холла.

– Извините, Марина Сергеевна, я сейчас вернусь! – Миронов нерешительно улыбнулся и пошел к лестнице.

Он быстро прошел по коридору, открыл дверь своего номера, надел пальто, открыл окно и выглянул на улицу. Потом вернулся к двери, запер ее, выключил свет, сел на подоконник, перекинул ноги на улицу, повис на руках и легко спрыгнул на талый снег. Он обогнул темное здание пансионата и вошел через служебный вход. В кухне уже никого не было, и он беспрепятственно прошел через нее, остановился у двери, из-под которой виден был свет, и прислушался.

– Хватит, отпустите его. Ну, выпил малость, с каждым бывает!

– Нет уж, товарищи, давайте доводить дело до конца!

В холле – а дверь, у которой стоял Миронов, вела в холл – решалась судьба задержанного. Голоса за дверью стали стихать, видно, ажиотаж прошел и мужчины возвращались на свои места. Послышались шаги, дверь скрипнула и отворилась. В ярком четырехугольнике света стоял недавний противник Семина.

– Виктор, – позвал Миронов и затянулся папироской так, что огонек осветил его лицо. – Подойди-ка.

Парень подошел, присмотрелся, молча достал пачку «Беломора» и закурил. Когда Миронов, предварительно сняв в своей комнате пальто, вернулся в холл, танцы были в полном разгаре.

Миронов спустился с лестницы и, растерянно улыбаясь, стал боком протискиваться к Марине Сергеевне и Семину, которые беседовали около окна. Он хотел было подойти, но раздумал и остановился неподалеку: ждал, когда окликнут, и обдумывал, что его насторожило в недавнем инциденте.