Иван Сербин - Черная акула

Приборная панель полыхнула красным. И тут же заговорила «Наташа» – система голосового оповещения:

– Снизу активная радиолокация…

– Лешка, да это же!..

– Вижу! – Семенов рывком перебросил тумблер КВ-связи. – Соседи, у вас под брюхом зенитный комплекс!!! Голос капитана ворвался в какофонию эфира. Там, внизу, электроника тоже успела отреагировать. Люди не успели. Два маломощных управляемых снаряда передвижного ракетного комплекса взмыли в серое зимнее небо. Поднявшись на высоту около десяти метров, ракеты резко изменили направление полета. Траектории их движения отчетливо прослеживались из-за беловатых дымных шлейфов отработанного газа, выбрасываемого раскаленными соплами. Ракеты пронеслись над плоскими крышами домов, сложенных из розового туфа, и сошлись на передовом «Ми-8». Шесть килограммов тринитротолуола, заключенных в оболочку из высоколегированной стали, повинуясь головкам теплового самонаведения, миновали бронестекло стрекозиного глаза кокпита и, поднырнув под сверкающий круг несущего винта, почти одновременно поразили сердце вертолета – блок двигателей.

– Петро, поднимайся до шести тысяч! И смотри в оба! – Семенов быстро направил самолет в облака.

– Понял, капитан, понял…

Вертолет провалился вниз на пару метров, потом резко взмыл вверх и начал заваливаться на правую сторону. И тут же взорвались баки. Машина мгновенно превратилась в ослепительно белый огненный шар. Пламя подернулось черными змеями копоти, с диким визгом оторвалась и выстрелила в сторону автотрассы длинная искореженная лопасть винта. Раздался еще один взрыв, и исковерканные останки вертолета тяжело рухнули на присыпанные снегом камни.

«МиГ» вывалился из облаков и продолжал снижаться с правым скольжением. Алексей поднял светозащитное стекло шлема и быстро огляделся. Подбитый вертолет рухнул метрах в двухстах от дороги, где и чадил сейчас колесной резиной. Второй «Ми-8», включив систему рассеивания горячих газов, на крейсерской скорости уходил на восток. Шум по КВ стоял неимоверный. Что-то орал экипаж уцелевшего вертолета, перемежая бессвязные вопли вполне отчетливым матом, РП – руководитель полетов – ревел приказы с башни в Ключах, кричали друг на друга летчики в штурмовиках.

– Мать его… заходим на цель! «Сухари» широко развернулись и, «облизывая» землю, непрерывно отстреливая имитаторы целей, двинулись на ракетную позицию. В ту же секунду чеченская установка выплюнула еще две ракеты. Головной «Су-27» шарахнулся влево, пропустив ракеты мимо себя. Попав в обжигающую струю раскаленного газа, заряды сработали, не нанеся штурмовикам никакого ущерба. «Сухарь» лихорадочно выровнялся и нанес удар. Две неуправляемые ракеты «С-29», сорвавшиеся с подкрыльных держателей, не дойдя до цели, взорвались посреди деревни. Результат был страшен. Два заряда, каждый в четыреста килограммов тротила, в клочья разметали более десятка домов. Огненный вал прокатился по узким улочкам, срывая крыши дьявольскими вальсирующими протуберанцами. Розоватые каменные стены, превратившиеся в осколки титанической гранаты, как метлой вымели не меньше половины жителей деревни. Ведомый штурмовик успел сориентироваться и, свечой взмыв в небо, перевалил через стену огня. Семенов бессильно зарычал, увидев, что «сухари» заходят на второй круг. Щелчком активировав нашлемную систему наведения, он до отказа оттолкнул ручку управления, бросая «двадцать девятый» в почти отвесное пикирование.

– Пуск зенитных ракет! – «Наташа» была, как всегда, любезна и предупредительна.

– Вижу! Самолет тряхнуло, с хвоста сорвались ложные тепловые цели-ловушки. Ракеты пронеслись мимо, едва не задев алюминиево-литиевую обшивку фюзеляжа. Алексей поймал в прицел зенитный комплекс, взял штурвал немного на себя и нажал на гашетку. Он еще успел разглядеть, как зенитный комплекс превращается в миниатюрное подобие адского котла, а затем резко потянул штурвал на себя, выравнивая самолет. Восьмикратная тяжесть обрушилась на него огромным резиновым молотом, вдавливая тело в кресло, расплющивая, заставляя мышцы судорожно напрягаться, выжимая из легких последние капли воздуха.

– Перегрузка критическая! – заверещал в ушах женский голос. Алексей только захрипел в ответ. Сквозь пелену в глазах в нижней точке кривой он успел заметить промелькнувшее над ним брюхо ведущего «Су-27» и быстро утопил левую педаль, уходя в сторону шоссе.

– Ты, б…, герой долбаный… – резанул по ушам знакомый голос пилота штурмовика. – Ты что, сука, делаешь? Семенов развернулся в широком вираже, пролетел над останками ракетного комплекса и начал набирать высоту.

– Вызывай «вертушку», пусть заканчивает.

«МиГи» скатились со взлетно-посадочной полосы на рулежку – вспомогательную полосу. Здесь самолеты встретили бригады техников с тягачами. Алексей отстегнул ремешки шлема и открыл фонарь кабины. Маска нырнула в предназначенное для нее гнездо чуть ниже системы наведения. С глухим стуком легла на борт истребителя узкая алюминиевая лестница.

– Эс-скалатор, т-т-товарищ капитан. – Из-за борта, как чертик из коробочки, вынырнула чумазая физиономия прапорщика Хлюсика.

– Спасибо, Николай. Техники были местные, но с Хлюсиком Алексею повезло. Тощий, нескладный парень с плохо сросшейся «заячьей губой», – при разговоре от него во все стороны летели мелкие брызги, – Николай до самозабвения любил истребители. При этом прапорщик обладал ну просто неуемной энергией и с самолетом готов был возиться часами.

– Все в п-порядке, Алек-ксей Николаевич?

– Нормально, Коль. – Семенов перемахнул через борт на наплыв крыла и с наслаждением прогнулся, упираясь кулаками в поясницу. – Проверь рулевые, ага? Что-то выравнивается плохо.

– Сделаем, т-товарищ капитан. – Прапорщик расплылся в жутковатой улыбке и скатился вниз по лесенке. Завывая плохо отрегулированным двигателем, к самолетам подкатил штабной «уазик». Дверца со стороны водителя открылась, и из машины неторопливо выбрался младший сержант. Навалившись локтями на капот, он достал из кармана пачку «Явы», выудил сигаретку и, прикурив, с наслаждением затянулся, многозначительно поглядывая в сторону Алексея. «Ну ясно, кто-то уже стукнул. Жди неприятностей». Капитан спустился на бетонку и, повернувшись, едва не налетел на Частнова.

– Я-то думал, ты там примерз, капитан. Семенов обошел «МиГ» вокруг, посмотрел на возящихся поодаль солдат из обслуги, сворачивающих тормозной парашют. Частнов проследовал за другом, церемонно отбивая ботинками строевой шаг. Алексей обернулся – старший лейтенант стоял, вытянувшись во фрунт, держа на согнутой левой руке шлем, откуда торчали раструбы полетных перчаток. Выпученные глаза и застывшее вытянутое лицо.

– Это ты к чему, Ильич? Частнов, не меняя выражения лица, разомкнул губы и протрубил:

– Карета подана, ваше сиятельство! – Правая рука изящным жестом указала на «уазик».

– А почему не величество?

– А потому… – Частнов опустил руку и хлопнул себя пониже спины. – До величества у тебя еще задница не доросла. Но не переживай: «папа» сейчас тебе ее начистит, да так, что она не только засияет, но и увеличится вдвое.

– Закончил острить? Поехали на разборки.

«Уазик» подлетел к серой громаде штаба и резко остановился у крыльца, намертво впечатывая лысую резину в асфальт. Кивнув сержанту-водителю, летчики поднялись по ступенькам и, предъявив удостоверения на вахте, прошли мимо часового, откровенно мающегося возле пуленепробиваемой стеклянной пирамиды, укрывающей боевое знамя части. Здесь друзья свернули в левый коридор, прошли по вытертой малиновой ковровой дорожке и остановились у темно-красной дерматиновой двери. Табличка, привинченная двумя шурупами, гласила: «Заместитель командира части по личному составу». Частнов легонько поскреб ногтем по обивке двери и прошептал:

– Все красное…

– Что? – Семенов повернулся к другу.

– Да ничего, – снова зашептал Петр и страшно изломал брови, – кино есть такое – «Все красное».

– Я не смотрел. – Алексей постучал согнутым пальцем по деревянному косяку.

– Я тоже. – Частнов повернул медную с завитушками рукоять замка и толкнул дверь. – Разрешите? Место замполета подполковника Грибова пустовало. С правой стороны длинного стола сидели два офицера – майор и капитан. Майора Алексей знал. Звали его Аркадий Геннадьевич, фамилия была Поручик. Именно он сидел за штурвалом одного из «сухарей», именно его голос прозвучал в шлемофоне, именно его ракеты упали на деревню. Алексей помрачнел. Капитана он не знал, да это и не имело никакого значения. Семенов и Частнов вошли в кабинет, но садиться не стали, а продолжали стоять, стараясь не встречаться взглядами с пилотами штурмовиков. Первым заговорил Поручик. Вздохнув несколько раз приличия ради, майор подвигал нижней губой и заявил:

– Уважаю мушкетерство, капитан, но только когда оно не идет в ущерб общему делу. Вам не следовало опускаться ниже указанной РП высоты. Ввязавшись в бой, вы, капитан, подвергали опасности не только наши и свою жизнь, – у меня есть подозрение, что вы не слишком их цените, – но и самолеты. В ваши обязанности входило прикрывать нас, но уж если вам очень захотелось отличиться, надо было дать нам знать. Ваша горячность едва не обернулась катастрофой. Смерив взглядом плотную фигуру начинающего лысеть майора, Семенов глухо спросил: