Рут Ренделл - Живая плоть

– Мне нужны гарантии, что я смогу выйти отсюда и получу полчаса на то, чтобы скрыться. Девушку возьму с собой и через полчаса отправлю ее сюда на такси. Идет?

– Шутите? – сказал Флитвуд.

– Для нее это будет совсем не шуткой. Пистолет видите, так ведь?

Флитвуд не ответил.

– Даю вам на размышление час. Потом стреляю.

– Это будет убийством. Неизбежный приговор за него – пожизненное заключение.

Голос, низкий, негромкий, однако невыразительный – создававший у Флитвуда впечатление, что обладатель почти не пользуется им, – стал холодным. Он говорил о страшных вещах с полным безразличием.

– Я ее не убью. Я выстрелю в нижнюю часть ее спины, в поясницу.

Флитвуд промолчал. Что тут можно было сказать? Эта угроза могла вызвать только моральное осуждение или потрясенный упрек. Он отвернулся, заметив уголком глаза приближение знакомой машины, но слитный вдох толпы заставил его снова обратить взгляд к окну. Девушка, Розмари Стэнли, стояла в пустом прямоугольнике окна с выбитыми стеклами, напоминая позой рабыню на невольничьем рынке. Руки связаны за спиной, голова свешена. Мужчина – видно было только его руку – ухватил ее за длинные волосы и оттянул голову назад. Это резкое движение заставило девушку вскрикнуть.

Флитвуд ожидал, что толпа обратится к ней или что заговорит она, однако не произошло ни того, ни другого. Розмари молча смотрела прямо перед собой, неподвижная от страха, как статуя. Пистолет, подумал детектив, видимо, упирается ей в спину, в поясницу. Наверняка она слышала, что пообещал сделать этот человек. Негодование толпы было таким сильным, что Флитвуду казалось, будто он ощущает его физически. Он знал, что ему следует приободрить девушку, но не мог придумать ничего нелицемерного, нефальшивого. Девушка была маленькой, худощавой, с длинными светлыми волосами, одетой не то в домашнее платье, не то в халат. Ее талию обвила рука, оттащила назад, и впервые окно задернули шторой. Собственно, то были две занавеси из толстой ткани, плотно прилегавшие друг к другу.

Спенсер по-прежнему сидел на пассажирском сиденье «Лендровера», читая какую-то бумагу. Он был из тех, кто, если не занят другими делами, вечно перечитывает какой-нибудь документ. Флитвуд подумал о том, как искусно он готовился к командирской должности: его густые волосы были тронуты едва заметной сединой, выбрит он был чище, чем обычно, кожа для середины зимы была на удивление загорелой, кремовая рубашка была поплиновой, шикарный плащ определенно «Барберри». Сержант сел на заднее сиденье машины, и Спенсер обратил на него голубые, как газовое пламя, глаза.

На взгляд Флитвуда, чтение, как всегда, информировало Спенсера обо всем не имеющем отношения к делу, не способствующем разрешению кризиса.

– Ей восемнадцать лет, школу окончила прошлым летом, работает в машинописном бюро. Родители сегодня утром уехали на юго-запад, соседи говорят, что такси отъехало около половины восьмого. У отца миссис Стэнли в Херефорде коронарный тромбоз. Мы сообщим им о случившемся, как только сможем с ними связаться. Ни к чему, чтобы они видели это по телевизору.

Флитвуд тут же подумал о девушке, с которой на будущей неделе должен был вступить в брак. Узнает Диана о том, что он здесь, и будет беспокоиться? Но пока что, насколько он мог судить, сюда не явились ни телевизионщики, ни другие журналисты. Он передал Спенсеру требования преступника и его угрозу выстрелить в Розмари Стэнли.

– Можно быть уверенными на девяносто девять процентов, что это всего лишь муляж, – сказал Спенсер. – Как он проник туда? Мы это знаем?

– По растущему у задней стены дереву.

Флитвуд знал, что, если сказать «глициния», Спенсер не поймет, о чем речь.

Спенсер пробормотал что-то, и Флитвуд поневоле попросил его повторить.

– Я сказал, сержант, что нам нужно туда войти.

Тридцатисемилетний Спенсер был почти на десять лет старше сержанта. Полнел, как, возможно, подобало будущему командиру. Превосходивший Флитвуда возрастом, уступавший ему в физической форме, обгонявший его на две ступени по званию, он имел в виду, что войти туда должен Флитвуд, возможно, взяв с собой одного из молодых детективов-констеблей.

– Возможно, по дереву, о котором ты говорил, – добавил Спенсер.

Окно было открыто, ждало его. Внутри – человек с настоящим пистолетом или хорошей подделкой – как знать? – и перепуганная девушка. У него, Флитвуда, не было никакого оружия, кроме рук, ног и ума. Когда он заговорил со Спенсером о выдаче пистолета, суперинтендант посмотрел на него так, словно он попросил ядерную боеголовку.

Было уже без четверти десять, а человек с пистолетом предъявил ультиматум примерно в двадцать минут десятого.

– Будем разговаривать с ним, сэр?

Спенсер неприятно улыбнулся:

– Трусишь, сержант?

Флитвуд ничего не ответил. Спенсер вылез из машины и перешел улицу. Чуть поколебавшись, сержант последовал за ним. Дождь прекратился, сплошные серые тучи слегка разошлись, и небо пестрело серыми, белыми и голубыми пятнами. Казалось, стало холоднее. Толпа теперь растянулась до Чемберлен-роуд, автострады, идущей через Кенсел-Райз к Лэдброк-Гров. Флитвуд видел, что движение по Чемберлен-роуд остановлено.

В разбитом окне задернутые шторы трепетали от легкого ветерка. Спенсер сошел с относительно чистой бетонной дорожки на грязную траву без колебания, без взгляда на свои блестящие черные итальянские туфли. Остановился посреди газона, расставив ноги, сложив на груди руки, и обратился к окну голосом человека, поднявшегося в полиции по служебной лестнице, твердым холодным тоном, без местного акцента, без претензий на культурность, почти без интонаций, голосом сенситивно запрограммированного робота:

– Это детектив-суперинтендант Рональд Спенсер. Подойдите к окну. Я хочу поговорить с вами.

Казалось, шторы затрепетали сильнее, но возможно, это был лишь очередной порыв ветра.

– Слышите меня? Подойдите, пожалуйста, к окну.

Шторы продолжали трепетать, но не раздвигались. Флитвуд, находившийся рядом с детективом-констеблем Бриджесом, заметил, как через толпу проталкивается группа телевизионщиков – определенно репортеры, хотя их передвижной станции видно не было. Один из них принялся устанавливать треногу. И тут произошло нечто, заставившее всех подскочить. Розмари Стэнли пронзительно закричала.

Крик был жутким, пронзающим воздух. Толпа ответила на него звуком, напоминающим дальнее его эхо, полувздохом-полуропотом страдания. Спенсер, начавший, как и все они, стоять на своем, вдавливал каблуки в грязь, сутулил плечи, словно демонстрируя упорство, решимость не двигаться с места. Но уже ничего не говорил. Флитвуду пришло на ум, что все пришли к определенному выводу – действия его начальника привели к этому жуткому крику.

Если б человек с пистолетом сделал то, что ему предлагали, и подошел к окну, это отвлекло бы его внимание, Флитвуд и Бриджес могли бы подняться на крышу и влезть в открытое окно. Преступник наверняка это понимал. Однако Флитвуд чувствовал странное спокойствие. Выстрела не было. Розмари Стэнли кричала не потому, что была ранена. Спенсер, продемонстрировав свое хладнокровие и бесстрашие, отвернулся от дома и медленно пошел по мокрой траве, по дорожке, открыл калитку, вышел на тротуар и бросил на толпу пустой, бесстрастный взгляд. Сказал Флитвуду:

– Тебе нужно подумать о том, как проникнуть внутрь.

Флитвуд понимал, что его фотографируют, снимают сторону его головы, часть профиля. Собственно, им нужно было заснять лицо его начальника. Неожиданно шторы раздернулись, и в проеме окна возник преступник. Флитвуду это странным образом напомнило пантомиму, на которую в рождественский день они с Дианой водили ее племянницу: шторы раздвигаются, и между ними театрально появляется человек. Отрицательный герой. Князь Тьмы. Толпа вздохнула. Какая-то женщина истерически захихикала и потом внезапно умолкла, словно зажала себе рот.

– У вас есть двадцать минут, – бросил преступник.

– Джон, где ты взял этот пистолет? – спросил Спенсер.

«Джон? – подумал Флитвуд. – Почему Джон? Потому что Лесли Аллан, Шейла Мэннерс или одна из других девиц так сказала, или Спенсеру было приятно услышать, как тот скажет: «Меня зовут не Джон»?»

– Эти муляжи очень хороши, так ведь? – заговорил Спенсер по-дружески. – Требуется опыт, чтобы обнаружить разницу. Не скажу «профессиональное знание», но опыт – да.

Флитвуд теперь был частью толпы, окруженный ею, как и Бриджес. Они проталкивались через нее к Чемберлен-роуд. Как долго сможет Спенсер удерживать разговором этого человека? Недолго, если он только и будет так насмехаться над преступником и издеваться над его пистолетом. Услышал позади себя слова:

– У вас всего семнадцать минут.

– Хорошо, Тед, давай поговорим.