Алена Винтер - Черные ирисы

Ольга закрыла глаза. Вот оно, время перемен. Настал момент, когда следует решить, как быть дальше. Она, Ольга Соллер, баронесса де Койн, летевшая по жизни по траектории полета летучей мыши, такой же непредсказуемой и непонятной, сейчас открыла в себе желание все изменить. Но пока еще не знала, что именно следует менять, и главное, что за этим последует.

Ольга родилась в Москве. Назвали ее в честь матери отца. Бабушку Ольга совсем не помнила, так как в скором времени им пришлось уехать в Лондон: отца аккредитовали одним из помощников посла при русском посольстве в Великобритании. Родители говорили, что от бабушки Ольга взяла только имя, больше ничего общего, кроме крови, у них не было. Бабка была той еще «штучкой» – игривой кокеткой, шумной, дерзкой и порой совсем не выносимой особой. Ольга же, наоборот, росла милой, тихой девочкой с грустными глазами. В этом они были очень похожи с отцом. Он, так же как и дочь, казался маловосприимчивым к окружающему миру и всегда являл собой невозмутимое спокойствие. Порой мама в раздражении называла его вялым и скучным. Сама же она была увлекающейся натурой, со взрывным темпераментом. Грузинские корни матери говорили сами за себя: внешне она была очень яркой женщиной, прекрасно готовила и была очень гостеприимной. В их небольшой квартирке всегда толпилась масса незнакомых людей. Ольга не любила эти чаепития, разговоры о политике, искусстве, ее раздражало постоянное внимание взрослых и попытки матери вовлечь дочь в беседу. Уже тогда, будучи совсем юной, Ольга научилась закрываться от окружающих. Легче всего было нацепить на себя маску участия и присутствия, а на самом деле думать о своем. Мыслями она была далеко, где-нибудь в Рио-де-Жанейро или в кинотеатре, или в любимой кофейне в окружении приятелей. Самыми сладкими были мечты о подиуме. Кто именно зародил в ней эти мечты, Ольга уже не помнила. В памяти осталось лишь восклицание одного из знакомых матери:

– Боже, какое прелестное лицо!

Этого вскользь произнесенного замечания было достаточно, чтобы Ольга неожиданно поверила в себя, прониклась сознанием своей красоты и решила непременно стать знаменитой. Но ни одного слова об этом желании не было произнесено вслух.

Ольга хорошо училась. Она знала, что родители хотят, чтобы их единственная дочь продолжила обучение в каком-нибудь престижном вузе. Мама мечтала видеть свою дочь дипломированным специалистом, и Ольга подчинилась, не желая ее обидеть. Она поступила в университет, но оставила учебу сразу же после смерти матери, проучившись всего два года. Отец тяжело переживал уход жены. Кончина ее была неожиданной. Всегда пышущая здоровьем и весельем мама за несколько недель превратилась в свою бледную копию: высохла и очень быстро постарела. Известие о том, что у матери рак, не потрясло Ольгу, она приняла это с присущим ей спокойствием. И впоследствии при больших неприятностях Ольга оставалась внешне невозмутимой. О том, что творилось у нее внутри, никому было не известно.

После смерти матери отца перевели в Москву. Ольга же получила долгосрочную визу и осталась в Лондоне, чтобы воплотить в жизнь свою давнюю мечту о карьере модели. Сначала Ольга растерялась от полной свободы. Жизнь казалась ей интересной, и каждый день приносил что-то новое. А потом пришло разочарование. Выяснилось, что ее внешность отличается от тех стандартов, что требовались от русской модели. Она была не такой высокой, как те юные красотки, что покоряли мировые подиумы. Была не светловолосой и светлоглазой, и кожа ее не излучала тот очаровательный сливочный блеск, который восхищал рекламодателей. Глядя на Ольгу, мало кто мог подумать, что в ней течет русская кровь. В ней вообще с трудом угадывалась какая-либо национальность. А когда она начинала говорить, многие предполагали, что стоящая перед ними девушка – француженка, уж очень плавно и мягко текли фразы, в которых слышался едва уловимый акцент.

От матери-грузинки Ольге достались восхитительные темно-каштановые волосы и карие глаза. Мягкий, немного печальный взгляд и вздернутый нос она унаследовала от отца. Стройная фигура, изящная шея, чистая кожа, красивой формы руки – Ольга знала, что обладает привлекательной внешностью. Она не понимала, почему ее лицо не подходит ни одному модельному агентству. Все просматривали портфолио, обещали связаться с ней, но не было ни одного звонка с предложением работы. Денег, которые присылал отец, ей хватало с трудом, но Ольга не стремилась найти другое занятие, как это делали другие девушки. Ей претила мысль о том, что она будет подносить кому-то тарелки, мыть посуду или заниматься уборкой помещений.

Не имея дополнительного дохода, кроме денег, получаемых от отца, Ольга все-таки умудрялась оплачивать квартиру, которую снимала в складчину с тремя приятельницами, находила возможность покупать себе новые вещи, посещать кафе и клубы. Она ни у кого не просила в долг, никому не давала взаймы. Никто не видел, чтобы она пила в клубах коктейли. Все считали, что Ольга не любит алкоголь, на самом же деле она просто жалела денег на спиртные напитки. Она была не жадной, просто не могла потратить несколько фунтов на коктейль, зная, что завтра нечего будет есть.

Знакомые девушки называли ее «высокомерной русской сучкой», потому что она никогда не рассказывала о себе и не выставляла свои чувства напоказ. Женщины ее не любили, зато мужчины, наоборот, стремились к ней. И Ольга им уступала. В тот период жизни у нее было много любовников, но не было любви. Со стороны могло показаться, что эта юная леди безучастна и несколько аморфна. Такое впечатление складывалось у тех, кто смотрел на людей поверхностно, не утруждая себя вглядеться внутрь. Никто не знал настоящую Ольгу. На самом деле она была отзывчивым, чутким человеком, просто еще никому не удалось заставить ее раскрыться. Она была закрытым бутоном, такой и осталась, так и не позволив себе распуститься.

А потом ей позвонил Марвин Роуз – управляющий самым известным модельным агентством в Лондоне. Счастью Ольги не было предела. В это же время из Москвы пришло известие о смерти отца. Инфаркт в пятьдесят четыре года. Осознание того, что теперь за ней никто не стоит, что она лишилась незаметной и ненавязчивой поддержки отца, появилось в тот момент, когда мистер Роуз озвучил вслух предложение, которое потрясло Ольгу. Она шла в агентство с надеждой на блестящее будущее. Сидя же перед Марвином, высоким блондином с красными щеками, глядя, как горят его глаза, с жадностью рассматривающие ее лицо, она услышала громкий хлопок двери, означающий, что ее мечтам о карьере модели не суждено сбыться.

Марвин, ловкий сукин сын, с улыбкой сообщил, чего именно он ожидает от Ольги. Он протянул ей фотографию мужчины лет пятидесяти и сказал:

– Ты ведь понимаешь, насколько хороша собой? – Секундная пауза. – И он понимает. Этот господин желает, чтобы ты его сопровождала.

Она даже не посчитала нужным ответить. Просто встала и ушла. Марвин бросился за ней следом. Такого, как говорили потом, с ним никогда не случалось. Ему еще не приходилось уговаривать девочек получить легкие деньги, проведя несколько часов в обществе богатого мужчины. Никто и не думал отказываться. Он сам был удивлен, когда побежал за этой холодной красоткой. Ольга не хотела слушать его увещеваний, но он все же умудрился всучить ей свою визитку, заставив пообещать, что она непременно позвонит, если передумает.

Растерянная и ошеломленная, в тот вечер Ольга впервые открылась девицам, с которыми жила. Как оказалось, девушки, такие же несостоявшиеся модели, как и она сама, часто прибегали к подобному заработку.

– Обычная практика, – засмеялась одна из них, натягивая чулки. – А на что, ты думаешь, мы живем, покупаем шмотки, жратву? Брось, Ольга, в каком мире ты находишься?

– Посмотри, какую шубку прикупила себе Мэри, – вступила в разговор другая.

– Да, нежадный хрыч попался, – хихикнула Мэри. – Не будь дурой, Ольга. Ты ведь не какая-нибудь дочь миллионера, и деньги у тебя под подушкой не растут. Прогнись немного. Там, глядишь, и в журнале появишься. Если прогнешься хорошо.

Ольга оторопело улыбнулась.

– Вот-вот, аристократка ты наша, раскрой глаза. Мир совсем не такой, каким тебе кажется, – в голосе Мэри послышалась злость. – В этом мире каждый хочет отхватить свой кусок торта. И ты в том числе. Ты ведь хочешь стать моделью?

Ольга кивнула.

– А кто-то хочет тебя, – продолжила Мэри, накинув на худые плечи норковую шубку. – Основной закон жизни: даешь, чтобы брать.

Ольга прокручивала этот разговор в голове, пока не закончились деньги, оставшиеся после продажи родительской квартиры в Москве. Марвин принял ее сухо, он уже не был вежлив, но глаза его так же горели, как и в первую встречу.

Все как-то быстро завертелось. Ольга даже не заметила перехода из одной ипостаси в другую. Еще несколько месяцев назад она была дочерью дипломата, а потом вдруг стала женщиной, торгующей своим обществом, а заодно и телом. Она стала проституткой, хотя официально считалась моделью. Конечно же, она ничего не рекламировала, нигде не снималась. Но ее портфолио в агентстве считалось одним из лучших, правда, стояло оно на другой полке и было помечено особой меткой.