Диана Бош - Неподвижно летящая стрела

— Наверное, мне казалось, что слова не нужны, если так много чувств.

— Ладно, я тебя прощаю. Но украшение все-таки хочу вернуть.

— Тогда пойдем вместе. Я уже испытываю чувство вины за тот медальон, как будто это я его потерял.

— Марк, — строго сказала Дина, — иди ешь. Я примерно знаю, где искать. К тому же я не маленькая девочка, и меня не требуется все время пасти.

— Ладно, договорились. Но только чтоб быстро!

Дина согласно кивнула и, сунув Марку в руки свою сумку, побежала назад. Сначала она прошла вдоль одного из бассейнов, сосредоточенно глядя себе под ноги. Потом прошла к автобусной стоянке и обошла автобус вокруг.

— Стоп. Я знаю, где он может быть! — Она обрадованно хлопнула себя ладонью по лбу. — О, какая же я растяпа…

Дина кинулась к зарослям олеандра и барбариса, туда, где около часа назад вытряхивала камень из туфли. Цепочку она заметила сразу. Та висела, зацепившись за тонкий шип. Медальон соскользнул в траву, и его пришлось искать, ползая на четвереньках.

— Стой, — раздалось где-то рядом. Дине показалось — едва ли не над головой, и она испуганно застыла. Голос был странный, шелестящий и безликий. Такой, будто бы его пропустили через толщу воды и выхолостили до предела. — Иди сюда…

Дина почувствовала вдруг, как ледяной ужас сковал ее. Она прижалась к земле и тихо заползла в кусты. Может, оно и лучше было бы бежать, но кто их знает, этих вурдалаков? Вдруг он бегает гораздо быстрее? Спрятавшись и затаив дыхание, она наблюдала за человеком в брезентовом плаще. Он шел мимо, и ей хорошо была видна его высокая долговязая фигура и сутулая спина. Плотный дождевик в такую погоду — это что-то невероятное для Сочи: здесь в начале октября все еще очень тепло.

Капюшон мужчины был так низко надвинут на лоб, что скрывал почти все лицо. Но Дине все-таки удалось увидеть землисто-серую щеку и такого же странного сизого цвета руку, держащую поводок. Кисть грубой формы, с широкой ладонью и узловатыми длинными пальцами. Она, без сомнения, принадлежала человеку рассудительному и жесткому. Воображение сразу же нарисовало Дине сцены жестоких убийств, и она еще глубже занырнула в кусты. Не зря, ох не зря скрывает этот человек свое лицо.

Рядом с мужчиной, мягко ступая широкими пушистыми лапами, понуро плелась собака. Большая, черная, с длинной нечесаной шерстью.

Дина подождала, пока они пройдут мимо, но долго еще сидела не шевелясь. Странный человек внушал ей такой сильный страх, что она решилась распрямиться, только когда шаги его стихли вдали.

Следующая неприятность не заставила себя ждать. Только Дина увидела медальон и потянулась к нему, как ноги ее заскользили, и она кубарем скатилась вниз по склону. Нет, ничего страшного не произошло, но было ужасно обидно. Одежда теперь была перепачкана грязью и зелеными пятнами травы.

Поднявшись, Дина тоскливо оценила убытки и вздохнула. Вечно с ней что-нибудь не так. «То измена, то засада», — как говорила ее любимая бабушка.

Стряхивая с себя листья и траву, она мельком взглянула в сторону Мзымты. Внизу, чуть дальше того места, где совсем недавно она с группой туристов слушала экскурсовода, стояли три парня. Судя по яркой одежде, те самые, из автобуса. Двое из них, похоже, ссорились, крича друг на друга и размахивая руками. Третий стоял немного в стороне и молчал.

— Дина! Дина, ты где?

— Здесь я, — откликнулась она, цепляясь за ветки руками и вылезая наверх.

— Где ты была так долго, что случилось? — набросился на нее Марк, едва она показалась из-за кустов.

— Маркуша, ну чего ты так нервничаешь? Поскользнулась я, одежду испачкала. А в остальном все абсолютно хорошо. Даже медальон нашла.

И она горделиво протянула мужу цепочку с кулоном.

Про страшного мужчину в капюшоне и с собакой Дина решила промолчать.

2 октября 20.. года

Дежурный опер уголовного розыска Иван Завадский безуспешно отпаивал посетительницу валерьянкой. Женщина глотала слезы и, не останавливаясь ни на секунду, причитала:

— Понимаете, он очень хороший мальчик! Очень хороший. Он никогда надолго никуда не уходил. Миша всегда меня предупреждал, даже если на занятиях задерживался. Всегда позвонит и скажет. А уж чтобы просто уйти с друзьями гулять и мне не сказать — об этом не могло быть и речи. И я дозвониться ему не могу, его телефон с самого утра отключен!

— Где учится ваш сын?

— В юридическом колледже. У нас папа юрист, сын решил по его стопам пойти. Мише только вчера восемнадцать лет исполнилось, друзья его приходили, засиделись допоздна. Хорошие такие ребята, все мне: «Тетя Лариса, тетя Лариса». Вежливые такие. А сегодня Мишенька ушел утром на занятия, как обычно, а после них домой не вернулся… — женщина в голос заревела.

— Да может, придет еще, времени-то три часа всего. Мало ли где ваш сын задержался?!

— Вы что, не слышите меня? Он уже давно дома должен быть, мы живем рядом с колледжем.

— Ах, вот оно в чем дело. Но, понимаете, мы все были молодыми когда-то. Прекрасно помним, как гуляли после уроков, хотя школа расположена совсем близко от дома. Я, к примеру, всегда после школы завевался с друзьями бог знает куда.

— Меньше всего меня сейчас интересуют ваши детские воспоминания, — резко оборвала Завадского посетительница.

— Извините, просто к слову пришлось. Мальчик у вас прилежный, вы это сами признаете. Значит, в детстве не догулял. А тут — всего лишь начало октября, свободная студенческая жизнь. На занятиях-то парень был, так что волноваться нечего.

Женщина отрицательно замотала головой:

— Нет, не было его там, в том-то и дело! Я же, когда сына в два часа дня с занятий домой не дождалась, сразу его однокурсникам звонить начала. Вот тут-то и выяснилось, что не было его в колледже сегодня. Но это просто невероятно, Мишеньке очень нравится учиться! Да, да, он не прогульщик, не мог он вот так просто взять и на занятия не пойти. Значит, случилось с ним что-то нехорошее. Конечно, лучше бы сразу с утра поиски начинать, но я же не знала! Откуда я могла, сидя дома, обо всем этом узнать?!

Она вытащила из пачки платочек и, прижав к лицу, зарыдала. На белой бумаге отпечатались мокрые пятна черной туши.

Завадский поморщился. Ему в трагическое исчезновение парня вовсе не верилось. Он был уверен, что мальчишка просто где-то загулял. Удовлетворит свою жажду приключений, покуролесит немного и вернется.

— Гражданочка…

— Лариса Васильевна я. Старченко моя фамилия.

— Лариса Васильевна, давайте успокоимся и подождем еще немного. Сейчас всего три часа дня, вечером ваш сын, я уверен, обязательно придет.

— Вы что, не хотите принимать у меня заявление?

Глаза у женщины моментально высохли, но уже через несколько секунд она заплакала с новой силой.

— Лариса Васильевна, попейте водички. Не надо так переживать.

— Вы черствый, бездушный человек! Скажите, у вас есть дети? Вы можете представить, что чувствует мать, когда ее ребенок исчезает неизвестно куда?!

— Вот смотрите, сейчас стрелочка часов только-только перевалила за три часа. Осталось подождать часика два-три, и ваш Миша обязательно появится. Ну, может, девушка у парня появилась, с кем не бывает.

— Что?! Да вы знаете, кто я? Да у меня связи по всему городу, я, если захочу, в стиральный порошок тебя, лейтенант, сотру!

— Почему в стиральный? — заинтересовался Завадский, отметив про себя, как изменился тон Ларисы Васильевны и в нем промелькнули визгливые бабьи нотки.

— Потому что как собаку бешеную — на мыло. Я все эти ваши приемчики знаю, до майора милиции успела дослужиться, прежде чем в отставку ушла. А ну быстро заявление у меня принимай! — гаркнула она, и Завадский невольно вытянулся по стойке смирно.

— Поскольку вы раньше работали в милиции, то знаете, что я должен принять у вас подробное объяснение, — деловым тоном произнес он, немного придя в себя от неожиданно мощного натиска, — и составить карту с описанием подробных примет вашего сына и одежды, в которую он был одет на момент исчезновения.

— Вот это другое дело, — удовлетворенно откинулась на спинку стула Лариса Васильевна. — И давай быстрее, не тяни.

Она вдруг болезненно поморщилась и потерла пальцами виски. Пальцы у нее оказались холеные, ухоженные, с красиво отполированными и закругленными ноготками. Завадский машинально отметил это, решив, что майор в отставке явно не слишком утруждает себя домашней работой. Во всяком случае, никаких следов физического труда руки бывшей милиционерши не носили.

— Когда ушел на учебу ваш сын? Точное время назвать можете?

— Конечно. В семь тридцать утра.

— Зачем так рано? Вы же сказали, что колледж, где он учится, рядом с домом.

— Да, рядом. Но Миша не любит опаздывать, к тому же он собирался зайти к другу. Конспекты ему нужно было какие-то забрать.