Мария Жукова-Гладкова - В гости по ночам...

Лицо одного из мужчин, пассажира, почти не пострадало, то есть если бы Ольга его знала при жизни, то опознала бы сразу же. Пострадало тело. Насколько она поняла, после взрыва в машине начался пожар, но этот мужчина частично выпал на капот сквозь лобовое стекло и уткнулся в капот лицом. Вот оно и сохранилось. От лица второго, который, как ей сказали, сидел за рулем, осталось одно кровавое месиво. И обгорел он сильнее. Тушили машину проезжавшие мимо автомобилисты.

– Попробуйте опознать хоть по чему-либо, – сказали ей. – То есть взгляните, может ли это быть ваш сосед или нет.

Ольга покачала головой. Боян Станкович был крупным мужчиной – ширококостным, широкоплечим, с животиком. На него скорее походил тот, кого она не знала. Второй же погибший оказался худощавым, длинноногим и длинноруким. На брата жены Станковича он тоже не походил. У того была совсем другая фигура.

– Вы даже не представляете, кто это может быть?

Ольга покачала головой.

– А вы уже ходили на четвертый этаж? – спросила она у окружавших ее мужчин из органов. – Спросите у хозяина джипа.

Ей ответили, что в эти минуты как раз проводится поквартирный обход, но на четвертый обязательно отправят дополнительных людей. И на самом деле вместе с Ольгой в подъезд вошли еще двое сотрудников.

Но на четвертом этаже дверь никто не открыл. Ольга отправилась к себе на пятый. А открыв дверь, услышала доносившиеся из кухни крики. Все жильцы опять собрались там и, похоже, не из-за футбола. Скандалы у них были редкостью, наоборот, жильцы объединялись для борьбы с другими обитателями дома и внешним миром. Но в эти минуты слышались и незнакомые голоса.

Ольга открыла дверь в их с братом комнату, поставила сумку и отправилась на кухню.

– Ой, Оленька, ты что-нибудь видела на улице? – закричала Екатерина Афанасьевна, которая первой заметила соседку, вернувшуюся с работы.

Все собравшиеся на кухне, включая участкового Рыжикова и одного незнакомого мужика, явно прибывшего с Рыжиковым, резко замолчали. Ольга рассказала, что видела.

– То есть ты их не опознала? – уточнила Екатерина Афанасьевна.

Ольга покачала головой.

– Надо мне посмотреть, – объявила бабка и сорвалась с места.

Не привыкший к такой прыти мужик из органов от удивления раскрыл рот. Вслед за бабкой потянулись остальные жильцы коммуналки, тем более матч «Челси» с «Арсеналом» только что закончился. Ольга тоже решила выйти на улицу.

Толпа почти рассосалась, по крайней мере Леонид Саркисович с супругой и жильцы с третьего этажа с улицы ушли. Трупы в черных мешках уже загрузили в машину. Но под напором Екатерины Афанасьевны выгрузили. Потом их пытались опознать всей коммуналкой. Екатерина Афанасьевна заявила, что где-то видела мужика с сохранившимся лицом.

– Так, наверное, из тех, кто к Станковичу шляется, – высказала свое мнение учительница немецкого языка и поэтесса Юлия Карловна, мама великовозрастного сыночка-художника. Поэтесса преподавала в ближайшей школе немецкий язык, так как поэзией сыт не будешь, а вот сыночка на работу пристроить никак не удавалось. И картины его продать тоже не удавалось, а писать что-то продаваемое он отказывался.

– А кто к нему шляется? – тут же ухватился за слова Юлии Карловны следователь.

– Вы меня спрашиваете? – посмотрела женщина на мужчину поверх тоненьких маленьких очочков.

– Все время к ним кто-то ходит, – влезла Екатерина Афанасьевна. – Наши, русские. Нет, конечно, и восточных мужиков я видела, но наших восточных. Не сербы.

– А вы серба сразу же выделите в толпе? – спросил следователь. – Они как-то по-особенному выглядят?

– Я бы Станковича за русского принял, – сообщил капитан Рыжиков. – Говорит без акцента. Внешность славянская.

– А какая у серба должна быть внешность? – заорала бабка. – Арабская, что ли? И христианин он. Даже православный, хотя у них есть и католики, и протестанты. Мне крест показывал, когда я его нехристем обозвала.

– Кто ходит к Станковичу? – следователь повернулся к Ольге.

– Я не знаю, – ответила она. – Лучше спросите у Екатерины Афанасьевны.

– Вы сами видели кого-то из гостей вашего соседа с четвертого этажа?

Ольга кивнула.

– Мужчины? Женщины?

– Я видела только мужчин.

– Холеные мужики туда ходят, – вставила Юлия Карловна. – Приезжают на дорогих машинах. Без баб. С бабами я никого не видела.

– Я видела бабу, – вставила Екатерина Афанасьевна. – Всю в бриллиантах. Ее шофер привозил и ждал, пока она была у Станковича. Но в основном, конечно, мужики.

– А зачем они к нему ходят? – спросил следователь и бросил быстрый взгляд на участкового, который вытирал пот под форменной фуражкой.

– Говорят, в гости, – хмыкнула Екатерина Афанасьевна. – Но так в гости не ходят! Никто с тортом не приезжал, жене его цветы не привозил. Или вообще с пустыми руками, или с борсеткой, или с кейсом. Что-то там подозрительное…

– Если бы можно было выяснить цели визитов всех этих людей, то Екатерина Афанасьевна уже бы знала, – вставил капитан Рыжиков с самым невозмутимым видом.

– А ты не выяснял? – посмотрел на него следователь.

– На каком основании? Общественный порядок не нарушают, никаких пьяных дебошей не устраивают, тишину соблюдают не только вечером и ночью, но и днем. А в гости кто угодно ходить может. Гости-то тоже общественный порядок не нарушают, даже на лестнице не гадят…

– Вот так и работают наркопритоны! – рявкнула Екатерина Афанасьевна на всю улицу.

Члены следственной бригады дернулись на своих местах.

– Вроде все тихо и пристойно, а на самом деле оказывается разврат! А можно было все пресечь в зародыше! Уж я-то знаю!

– Что вы знаете, Екатерина Афанасьевна?! – завизжал участковый, к которому бабка регулярно ходила с жалобами. И ведь про постоянных гостей Станковича она сообщала, и про подозрительных (по ее мнению) типов, шляющихся в закрытый клуб Леонида Саркисовича. Номера машин всех гостей регистрировались в специальной тетрадочке, хранящейся в комнате у бабки-общественницы. Она их периодически переписывала на отдельный листочек и ходила к участковому.

Тут она спросила у капитана Рыжикова, где находятся ее докладные записки с указанными в столбик номерами всех машин, которые за неделю приезжали к Станковичу и к Леониду Саркисовичу. Капитан Рыжиков смотрел на серый асфальт. Его коллеги подозревали, где находятся эти списки и что они отправлялись в мусорную корзину сразу после того, как за настырной бабкой закрывалась дверь.

– У вас копии остались? – спросил следователь у Екатерины Афанасьевны, бросив гневный взгляд на несчастного Рыжикова.

– Так, очухались! Раньше надо было думать!

– Так есть или нет?!

– Есть! Число мне назовешь, перепишу тебе номера машин.

– Мне нужно…

– Мои учетные записи? Чтоб вы их у себя потеряли? Сами ничего не делаете, только жрете за деньги народа и хотите трудом граждан воспользоваться бесплатно? Вот тебе, а не оригинал!

И Екатерина Афанасьевна скрутила фигу из своих костлявых пальцев.

Следователь хотел что-то ответить, но тут вперед выступил еще один дядька, по виду – начальник. До этой минуты он молчал, только слушал разговоры.

– Мы будем вам очень благодарны, уважаемая Екатерина Афанасьевна, если вы сделаете нам копию ваших учетных записей по номерам машин, приезжавших к вашим соседям. Если вам самой сложно переписывать номера, я пришлю сотрудника, он при вас это сделает. Пусть оригиналы остаются у вас. Я уверен, что у вас они сохранятся лучше.

Екатерина Афанасьевна, слушая эту речь, расцветала на глазах. Похвала и оценка труда приятна каждому человеку.

– Только у меня один вопрос, – спокойно продолжал милицейский начальник. – А как вы определяете, какие машину приезжают к этому сербу Станковичу, а какие к другому соседу?

– Так к Станковичу все днем ездят, а к Леониду Саркисовичу ближе к ночи, – как само собой разумеющееся ответила бабка. – Вы бы проверили этот разврат. Вы посмотрите, как он все окна-то завесил! Ни щелочки! Вообще ничего не рассмотреть!

Екатерина Афанасьевна показала на окна первого этажа.

– Там находится клуб любителей детектива, – сообщил капитан Рыжиков.

– Что?! – хором спросили жильцы коммуналки.

– А ты почему раньше молчал? – вкрадчиво спросила Екатерина Афанасьевна.

– А мы-то перенервничали! – схватилась за сердце Юлия Карловна. – Мы считали, что тут разврат, и боялись за молодое поколение.

– Ты чего, прямо сказать не мог? – спросил Игорь Петрович. – Ты же знал, что наши женщины волнуются.

– Вас же прямо спрашивали, – заметила Ольга. – И Екатерина Афанасьевна вам заявления носила с просьбой разобраться.

– Вот я и разобрался! Нет там никакого разврата! – заорал участковый, которого жильцы коммуналки уже достали. – И у Станковича нет!

Он считал эту коммуналку самой сложной на подведомственной территории, хотя там не обитало ни одного человека с тюремным прошлым, ни одного буяна, да, жильцы выпивали, но тихо и в своем кругу, однако одна Екатерина Афанасьевна стоила всего криминалитета района – по количеству создаваемых участковому головных болей.