Мария Жукова-Гладкова - На шее у русского принца

На первом этаже, судя по окнам и жалюзи, располагался какой-то офис или офисы. Этажи со второго по пятый, по крайней мере на первый взгляд, были жилыми.

За старинной резной дверью оказалась бронированная, небольшой тамбур, вторая бронированная – и мы наконец вошли в подъезд. Огромный холл, лестница с широкими, невысокими ступенями. Лифт явно устанавливали в последние годы. Нам требовался последний, пятый, этаж.

– Да, Барбара, чуть не забыл. Никаких поклонниц в подъезд не пускать!

Я вопросительно посмотрела на продюсера.

– Тут периодически дежурят у подъезда, – пояснил он. – Ни с кем не разговариваете, никаких подарков для передачи звезде не берете, молча идете к подъезду. Можете по-английски сказать, что ничего не понимаете. Кстати, это лучший вариант. К иностранке лезть не будут. Ключи вам завтра привезет мой помощник.

Двери небольшого лифта раскрылись, и мы оказались на пятом этаже. Тут было три двери, все – бронированные. Я сразу же поняла, в какую нам – на ней разными красками были написаны объяснения в любви Андрюше, нарисованы проткнутые стрелой и не проткнутые сердечки, написаны номера телефонов.

Я вопросительно посмотрела на продюсера.

– Я пытался с этим бороться. Заставлял самого Андрея красить дверь, смывать надписи разными химикатами. Но потом решил – лучше оставить. Все равно появятся новые. А так вроде уже всю дверь исписали.

Продюсер не звонил в квартиру, просто открыл дверь нужным ключом из весьма внушительной связки. Вероятно, в ней были не только ключи от этого подъезда и квартиры, но и от квартиры, где жил он сам. Я не спрашивала. Мне было все равно.

В коридоре слева стояла вешалка, завешанная какими-то куртками. По-моему, и мужскими, и женскими. Одна куртка валялась на полу. Рядом вразнобой стояло довольно большое количество пар обуви, причем разных размеров. Я чуть не свалилась, задев ботинок размера этак сорок пятого (русского). Продюсер действовал проще – он одной ногой сдвинул всю обувь в сторону, расчищая проход.

– Лучше держите все свои вещи в свой комнате, Барбара, – сказал Константин. – Здесь все комнаты запираются. То есть сегодня на ночь закроетесь на защелку, а мой помощник вам завтра привезет ключ.

– Здесь воруют?

– Здесь не воруют, а по пьяному делу или просто пребывая в нирване могут надеть или обуть чужое. Или взять померить, посмотреть, а потом забыть отдать. На самом деле забыть, без задних мыслей. Пойдемте, я покажу вам комнату.

Из-за закрытой двери одной из комнат неслось пение каких-то молодых мальчиков, но не вживую. То ли работал телевизор, то ли магнитофон, то ли еще какое-то воспроизводящее устройство. Из открытой двери, пожалуй, кухни, доносились голоса двух пьяных мужчин и позвякивание посуды.

Константин не обратил внимания на эти звуки и пошел прямо по коридору, катя мой чемодан. Я потрусила следом с сумкой на плече.

Выделенная мне комната была площадью метров двадцать. По центру стояла широкая кровать, имелся трехстворчатый шкаф, комод, невысокий круглый столик с двумя креслами. Поверх покрывала кто-то недавно спал – судя по отпечатку тела. Постельное белье на кровати отсутствовало. Поверхность столика и комода покрывал слой пыли.

– Можете использовать все, что найдете, – сказал продюсер.

Я поняла, что сегодняшний вечер мне придется начать с уборки. Я не могу жить в такой грязи и дышать пылью во время сна. Я открыла шкаф и на самом деле увидела стопку постельного белья и полотенца. В отсеке для одежды висела чья-то лисья шуба, странный наряд из перьев и пара платьев для коктейля, но не на меня. У меня такой размер был только в подростковом возрасте…

– Пойдемте, я познакомлю вас с Андреем, а нормально разговаривать будем уже завтра.

Мы вышли из комнаты, и Константин пошел на мужские голоса. Это на самом деле оказалась кухня, в которой стоял огромный холодильник-шкаф, пенал, шкаф для кухонной посуды, газовая плита, микроволновая печь, большой стол и шесть табуреток. За столом сидели двое мужчин и пили пиво. У мойки выстроился длинный ряд пустых бутылок, который вполне мог бы обогатить какого-нибудь бомжа. Вероятно, не все это пиво было выпито сегодня. Столько двое мужчин выпить не могут. Или могут? Я же в России… Ленечка говорил, что в его родной стране мужчина считается трезвым, если может лежать на горизонтальной поверхности, ни за что не держась.

Один мужчина был потрясающе красив и почему-то заставил меня вспомнить русские былины, которые я читала по собственной инициативе, пытаясь понять дух русского народа. Сказки и былины передают это лучше всего. Именно так я представляла былинных богатырей.

Мужчина был блондином, длинные волосы (до плеч) вились крупными локонами. Или это была работа очень умелого парикмахера. Голубые глаза, прямой нос… Широкие плечи, накачанные руки… Да с него картины писать о жизни русских воинов!

Второй был жгучим брюнетом с карими глазами и короткой стрижкой. Судя по тому, что я могла рассмотреть, его фигура тоже впечатляла. Одеты оба были небрежно. Блондин – в застиранную, выцветшую футболку с пальмой и солнцем, спортивные штаны и тапки на босу ногу. Брюнет сидел в джинсах, черной футболке с изображением какой-то жуткой рожи и носках.

При появлении нас оба оторвались от пива и уставились вначале на Константина, потом на меня. На лицах было написано удивление.

– А это кто? – наконец родил блондин, рассматривая меня с головы до ног.

– Эту даму зовут Барбара Кэмпбелл, и она – английская баронесса, – сообщил продюсер.

Брюнет подавился слюной. Блондин раскрыл рот.

– Она будет заниматься с тобой английским, Андрюша. Барбара, как Андрею к вам обращаться?

– Можно просто Барбара, – сказала я на русском и улыбнулась красавчику.

– Еда какая-нибудь в доме есть? – спросил продюсер.

Андрей пожал плечами. Константин сам раскрыл холодильник и осмотрел содержимое.

– Барбара, вам придется сегодня вечером и завтра утром ограничиться пельменями и яичницей, – сообщил мне Константин. – А завтра вы скажете моему помощнику, что для вас купить.

– Она что, будет здесь жить?! – в ужасе спросил блондин. Брюнет прекратил кашлять и теперь моргал.

– Андрюша, ты помнишь, что ты должен запеть на английском? И внятно изъясняться на английском? Английские журналисты – не наши. Сожрут и не подавятся. Вон Барбара тебе это подтвердит.

Андрюша моргал длинными светлыми ресницами. Я ему так не понравилась? Он любит помоложе? Но я же не набиваюсь ему в жены и даже любовницы! И я не являюсь его назойливой поклонницей. Я даже не знаю, что и как он поет.

– Барбара, чувствуйте себя как дома, – повернулся ко мне Константин. – Отдыхайте сегодня. Я приеду завтра. А сейчас у меня еще много дел.

Я закрыла за продюсером дверь. В комнату, откуда неслась музыка, он даже не заглянул. В кухне опять послышался звон бокалов. Мужчины продолжили накачиваться пивом. Я прошлась по квартире. Здесь имелась еще одна большая комната, даже, скорее, зал с роялем и какой-то неизвестной мне аппаратурой. В ванной сушились предметы женского туалета, в тазу были замочены джинсы. В туалете я нашла швабру, совок, старые тряпки, ведро, которые и использовала для уборки выделенной мне комнаты. Потом я приняла душ и решила сходить выпить чаю.

Брюнета на кухне уже не оказалось, блондин сладко посапывал под столом, подложив под голову маленькую подушечку. Я не стала его будить. Он не проснулся, пока я пила чай с найденными в пенале сушками.

Из комнаты, где играла музыка, так никто и не появился.

Я отправилась спать.

Меня разбудил звонок в дверь. Звонили долго и упорно, вероятно, решили брать измором. Может, мы залили соседей снизу?

Я бросила взгляд на часы. Семь утра! Вроде бы представители эстрады не встают в такую рань, хотя могут ложиться. Навряд ли поклонницы пришли к Андрюше в такое время.

Я надела махровый халат, сунула ноги в подаренные Ленечкой тапочки и отправилась к входной двери. В нее уже барабанили кулаком. Какой-то мужик орал:

– А ну открывайте, сволочи! Иначе сейчас все здесь на фиг разнесу!

Кое-какие русские слова, вставляемые между известными мне, я слышала впервые. Кое-какие слышала, но знала, что они являются неприличными. Ленечка в свое время пояснял, что в зависимости от интонации одно русское матерное слово может иметь до пятидесяти различных значений. И именно на русском мате неоднократно сыпались иностранные шпионы.

Дверь я открыла. Моему взору представились три непонятных субъекта. У одного было сильно испитое лицо, изрезанное довольно глубокими морщинами. Он и в эти минуты был пьян. Насколько я поняла, именно он колотил в дверь и орал. На губах даже пена выступила. «Какая мерзкая личность», – подумала я.

Рядом с ним стоял тоже поддатый субъект, но выглядевший гораздо более прилично. Оба были в кожаных штанах и кожаных куртках. Волосы бы следовало помыть обоим. Нечесаные, неухоженные патлы разной длины. Обоим типам я дала бы лет по пятьдесят. Рядом с этой странной парочкой стоял импозантный мужчина лет тридцати пяти, в расстегнутом дорогом пальто, из-под которого виднелся хороший костюм. У этого было совершенно нормальное лицо, он был трезв и чисто выбрит, при виде меня он с интересом посмотрел на мои голые ноги. Он оказался на голову выше двух плюгавеньких волосатиков.