Андрей Дышев - Детектив от Иоанна

Она оттолкнула его от себя и пошевелила носом, придавая ему прежнюю форму.

— Вот сейчас муж выйдет, и ты увидишь, что значит быть озорным, — пообещала Стюардесса. — Руки помыл бы, прежде чем за мое лицо хвататься. Турист, что ли?

— Разве я похож на туриста? — фыркнул Аулис, скручивая крышку на бутылке спрайта. — Я президент международного суперэлитного альпклуба экстра-класса «Свободное падение». Не слышала о таком? Лечу подписывать контракт с норт-фрудийской фабрикой по переработке агавы. А на завтра у меня запланирована охота на тигров, затем дайвинг с акулами, прием у консула и выступление перед активом гренландских мормонов… А что, твой муж очень ревнивый?

— Очень, — с безусловной убежденностью ответила девушка и как бы невзначай подторкнула нос кулаком — ей не давали покоя слова Аулиса о том, что ей пойдет быть курносой. «Вполне может быть!» — наверное, подумала она и добавила: — Он меня обожает! Он дня без меня прожить не может. Он все время думает и заботится обо мне. А какой он щедрый! Чего он мне только не наобещал подарить в будущем!

Аулис присосался к горлышку и незаметно рассмотрел темно-коричневые коленки Стюардессы. Он еще никогда в жизни не общался с такой колоритной девушкой. Коленки были так себе. А вот прическа, состоящая из множества тонких косичек, его впечатлила. Он представил эти косички раскиданными по подушке, прикрытые рысьи глазки, частое шумное дыхание и нечаянно хмыкнул.

Стюардесса строго взглянула на него.

— Ты зря хрюкаешь, — холодным тоном произнесла она, выдавливая на тыльную сторону ладони увлажняющий крем с крокодиловым молочком. — Здесь, в самолете, о пилотах нельзя думать плохо… Это к добру не приведет. Сейчас от них зависит все — наша жизнь, судьба, здоровье, благополучие. У них титаническая работа. В них надо верить. Вот ты сейчас треплешь языком и водичку попиваешь, а они… они… на нервах… из последних сил… ради нас… ради самолета… не ведая сна и покоя…

— А с чего ты взяла, что я думаю о пилотах плохо? — возразил Аулис. — Просто я хотел пригласить тебя сегодня вечером в ресторан.

— Вечером? — как эхо повторила Стюардесса, и Аулису показалось, что она растерялась и покраснела, да вот только на черной коже румянец не проступил. — Я даже не знаю, что на это ответить… Я уж отвыкла от ресторанов… Да там, должно быть, еда невкусная… А вдруг откроется понос или рвота? Мало ли что подсунут…

— Мы пойдем в самый приличный ресторан, — заверил Аулис. — А потом у меня в номере шампанское попьем.

— Ну да, — неуверенно кивнула Стюардесса. — Это само собой. С шампанского, собственно, можно и начать… Вот только не знаю, как тебе это объяснить… Я прямо-таки вся в смятении. У меня мысль переклинило… Надо все подсчитать, взвесить…

— Ты не знаешь, что сказать мужу? — пришел на помощь Аулис.

— Да ничего ему и говорить не надо… Он мне, понимаешь ли, обещал колечко с бриллиантом…

— Фу, какая ерунда! — всплеснул руками Аулис, лихорадочно гадая, кто перед ним: дура, опилками набитая, или хитрая бестия. — Подумаешь, колечко пообещал. Я тебе тоже что-нибудь пообещаю. Например, еще более крутое колечко, с двумя брюликами!

— Правда? — обрадовалась Стюардесса. — Ну тогда… тогда зачем нам ждать вечера?

«Все-таки дура», — пришел к выводу Аулис, и у него от волнения учащенно забилось сердце. С такой концентрированной экзотикой он еще никогда не сталкивался. Пока он торопливо раздумывал, прилично ли будет воспользоваться столь безграничной доверчивостью Стюардессы и действительно ли она так привлекательна, как показалась ему сначала, Стюардесса толкнула его в закуток, огороженный шторой, где находилась бортовая кухня. Раздевалась она празднично, легко, быстро, с молодежным задором, и, хотя ее немножко донимали сомнения относительно обещания Аулиса, острое желание заполучить колечко с двумя брюликами было неподавляемым. Аулис же, старательно раскачивая самолет, чувствовал себя подонком, но остановиться не мог.

— Смотри, сколько у меня уже всего, — сказала она, одной рукой застегивая пуговицы на блузке, а второй снимая с полки изящный, крепкий, обшитый хрустящей слоновьей кожей блокнот. Раскрыла его на первой странице и с трепетным волнением поднесла к глазам Аулиса. Мысли Аулиса были растрепаны, его сознание еще не вернулось в голову окончательно, и он пялился на исписанную страницу, ничегошеньки не понимая. «Вилла в Эльдоре; $100 000 на серебряную свадьбу; трехэтажный особняк в Пхунхамьяхре на берегу Марданьяхмы; кольцо с бриллиантом; «Мустанг» спортивный (красный) — всё от Опио!!! $1000 от Ангарии Муутаси. $345 от Альфонса Осача. $45 543 от Миши Рабиновича. $655 от Атанаса Бомбиру. $43 от Саши Воробьева. $77 от Рашида Мысымбаева…»

— Что это? — как ни старался, не понял Аулис.

— Это все, что обещали мне мои мужчины, — пояснила Стюардесса, целуя страничку. — Сейчас я запишу сюда и твое колечко с двумя бриллиантами.

И девушка с таким восторгом подпрыгнула, что треснулась темечком о низкий потолок.

«Тяжелый случай», — думал Аулис, идя по проходу в хвост самолета. Его вяло, без особого аппетита грызла совесть. Поравнявшись с последним рядом, он краем глаза заметил, что белого арестанта между полицейскими нет. Отдернул шторку, за которой находилась дверь туалета, и только тогда услышал, как полицейские хором крикнули ему, будто служебной собаке:

— На место!

Но Аулис уже отгородился от них шторкой, аккуратно врезанная в перегородку дверь была рядом, а за ней, так волнующе близко, его ждал компактный толчок из нержавейки. Разве можно возвращаться, когда до желанной цели всего шаг? Аулис взялся за ручку, но дверь вдруг раскрылась, и он увидел перед собой блондина в наручниках. Аулис посторонился, пропуская его, но блондин вовсе не торопился переступить через порог. Кинув быстрый взгляд на задернутую штору, он тихо спросил:

— Рашн?

Аулис тоже глянул на шторку, почему-то пожал плечами и не очень уверенно ответил по-русски:

— Вообще-то я карел.

— Турист из России, значит, — по-своему понял блондин, глядя на Аулиса, как на родного и очень богатого брата, которого не видел много лет. — А меня вот как… — Он приподнял скованные руки. — По ложному доносу… Обидно, знаешь…

— Жаль, — пробормотал Аулис, желая как можно быстрее закончить разговор с этим экстрадированным земляком.

— Ты ухо держи востро… — предупредил блондин. Он хотел еще что-то добавить, но Аулис быстренько подвел черту:

— Ладно, — и зашел в туалет.

Он запер дверь и, глядя на то, во что превратилась выпитая им пепси-кола, подумал о блондине. Вот как мир тесен! У черта на куличках соотечественника встретить можно. Вляпался мужик. Говорит, по ложному доносу… Но верится с трудом. Скорее он воришка или контрабандист. А может, расист, апартеидчик и сегрегатор. И нечего с ним в разговоры вступать. А то моргнуть не успеешь, как завалит просьбами: спасай, зёма! — перегрызи наручники, замочи полицейских, потому что родина у нас одна, да и я белый и пушистый…

Он вышел в тамбур, отряхивая от воды вымытые руки, отдернул занавеску и направился по проходу на свое место. Полицейские молча сопели, а вот блондин буквально прожигал Аулиса взглядом. Этот взгляд Аулис нутром чувствовал, хотя смотрел себе под ноги. «Только не смотри на него! Только не взгляни!» — внушал он себе, но тут словно черт его дернул, и Аулис повернул голову. И взгляд — глаза в глаза! И Аулису сразу стало жалко блондина и стыдно за свою черствость. И полицейские это увидели и поняли. А блондин — подлый пакостник! — еще вскинул скованные руки вверх и громко крикнул:

— Спасибо тебе, земляк!

А потом еще и подмигнул. Аулис, человек по натуре общительный, рефлекторно ответил таким же подмигиванием, хотя готов был выдрать свой глаз, чтобы не допустить этого. Но его молодое приветливое лицо как бы жило самостоятельной жизнью и, словно продажная девка, готово было улыбаться всем подряд.

Не успел Аулис вернуться на свое место и прижаться лбом к холодному стеклу иллюминатора, как ему больно наступил на ногу полицейский.

— Ты с ним знаком? — спросил он.

Роста он был приличного и настолько широк в плечах, что можно было только удивляться, как он вообще попал внутрь самолета. На коротких волосах сверкали капельки пота. Безжалостное лицо полицейского напомнило Аулису кого-то из великих боксеров, который на ринге не боксировал, а попросту укладывал на пол своих соперников правым хуком или левым апперкотом. О приличном опыте кулачных боев свидетельствовал расплющенный и сдвинутый в сторону, как флюгер при сильном боковом ветре, нос да шрам под ухом.

— С кем знаком? — переспросил Аулис и подумал: «Ну вот! Накаркал на самого себя!»

— Не прикидывайся потрошеным бородавочником! — предупредил полицейский и схватил Аулиса за белесый чуб. — Ты ведь ему подмигнул!