Джек Хиггинс - Прорыв из Хуфры

- Жак Дефорж, - выдохнула она. - Лучший из лучших.

- Лучше, чем Лилли Сент-Клер? - настойчиво спросил я.

- Черт побери, дорогой, вы же понимаете, что я имею в виду. Дитрих, Джоан Кроуфорд... О, они великие. Замечательные люди. Больше таких не будет.

- Но вы - величайшая из всех.

- Вот, посмотрите мой последний фильм. Не знаю, смотрел ли его кто-нибудь.

Я быстро пригнулся, чтобы уклониться от брошенного бокала. Фильм в самом деле изобиловал слабыми местами. Его сценарист, как говорили, исчез без следа.

Сзади раздалось тихое вежливое покашливание, и к нам спустилась Клер Бувье. Брюки-слаксы и спортивный свитер в сочетании с ее короткими волосами придавали ей странный мальчишеский вид. Она подняла глаза и с некоторым удивлением посмотрела на стену, где кипела схватка на мечах, а потом повернулась к Лилли и в нерешительности произнесла:

- Вы так добры, мисс Сент-Клер. Я постараюсь завтра же возвратить вам эти вещи.

- Все в порядке, дорогая. Когда в этих вещах не будет больше надобности, отдайте их бедным.

Она не предложила ей остаться на ночь, как я ожидал, потому что не терпела никакой конкуренции в своем доме.

- Отлично. Тогда поехали, - сказала Клер Бувье.

Она как-то застенчиво посмотрела сначала на Лилли, потом на меня, поднялась по ступеням и вышла из холла.

Лилли спросила:

- Она вам нравится?

- Я как-то об этом не подумал.

- Не сделайте ошибки. С этой девочкой происходит что-то странное. - Она обняла меня за шею и прошептала в мое правое ухо нечто уж совсем нецензурное.

- Это невозможно, - ответил я.

- О, я не знаю, - возразила она. - Мы всегда можем попробовать. Дорога до города Ивиса и обратно займет у вас не более часа.

И она крепко меня поцеловала, широко приоткрыв губы. Я заметил, что Карло с бесстрастным лицом вежливо ждал в сторонке, но в его взгляде мелькнуло такое, что я почувствовал, будто мне всаживают нож между лопатками.

Я потрепал ее по щеке.

- Может быть, и так, посмотрим, - и быстро ушел.

Клер немного рассказала о себе, пока мы ехали в город. Когда мы проезжали мимо мельницы, где все началось, я спросил:

- Какого черта вы здесь делали, да еще совсем одна?

- Я назначила встречу. С другом.

- Который так и не появился? - Я был сам поражен приливом гнева, охватившего меня. - Ему за это следовало бы хорошенько дать по заднице.

Она повернулась ко мне, бросила быстрый взгляд, но не произнесла ни слова. Я внимательно следил за дорогой. Чуть погодя она попросила:

- Расскажите мне о себе. Чем вы занимаетесь?

- Я пилот по найму. У меня гидросамолет там, в Тихоле.

- А мисс Сент-Клер, вы давно ее знаете?

- Довольно давно.

Мы уже въехали на окраину Ивисы, и я выбрал авениду де Эспанья, где располагалось много шумных баров, открытых всю ночь, - в конце концов, Испания была все еще молодой страной; но когда я выключил мотор около небольшого приморского отеля на авениде Анденес, мне показалось, что вокруг совсем тихо.

Она вышла из машины и направилась ко входу, а я последовал за ней.

- Думаю, у вас появилось желание что-нибудь выпить?

- Вовсе нет, - ответила она. - Я очень устала. Вы понимаете?

- Конечно.

Она протянула мне руку, я взял ее, почувствовав, что мне не хотелось бы расставаться с нею.

- Что я могу сказать? - произнесла она. - Я так вам обязана.

- Вы могли бы удовлетворить мое любопытство.

Она довольно долго обдумывала ответ, а потом кивнула.

- Да, я должна это сделать, хотя бы из чувства благодарности. Вам известен храм Иглесиас де Иисус?

- Одна из красивейших церквей на острове.

- Можете утром встретиться там со мной?

- Думаю, что да.

- Десять часов вам не покажется слишком рано?

- Я буду там точно в это время.

Она снова быстро дотронулась до моей руки.

- Благодарю вас, дорогой друг. - Она потянулась ко мне, коротко поцеловала в щеку и юркнула в дверь.

И это определенно вытеснило у меня из головы все, в том числе и Лилли. В Клер было что-то неуловимое. Что-то такое неопределенное, что трудно поддавалось осмыслению. Говоря откровенно, это зуд в том месте, до которого нельзя дотянуться, но страстно хочется его почесать. У меня возникло чувство, что меня втягивают во что-то помимо моей воли, а когда дело касалось женщин, я предпочитал полную ясность. Прежде чем перейти дорогу к своему джипу, я задержался на краю тротуара, чтобы закурить сигарету, и тут из-за угла вылетел грузовик "форд", заехал на тротуар и бросился на меня, как боевой бык. Я еле втиснулся в ближайший дверной проем и увидел, как, свесившись из окна машины, Красная Рубашка хохочет как сумасшедший. Грузовик свернул за угол и исчез. Я не сделал попытки погнаться за ними. Еще будет время, да и хватит с меня событий за одну ночь. В чем я нуждался сейчас, так это в высоком длинном бокале чего-нибудь, да в холодной ладони на моем разгоряченном лбу. И я поспешил обратно, к Лилли.

Подъехав к вилле, я не стал беспокоить стража главных ворот и предпочел появиться менее заметно, беспокоясь о добром имени Лилли, хотя я иногда думал, что она будет просто обрадована мыслью о том, что кто-то лезет через стену ради нее. Как всегда, она отключила электронную охранную систему, чтобы облегчить дело.

Когда я поднялся из сада на террасу возле ее спальни, Лилли громко вскрикнула, и это вовсе не прозвучало просьбой о помощи. Французское окно было распахнуто в ночь, занавеси вздымались, словно белые паруса, и внутри виднелся свет. Карло, насколько я мог судить, отлично выполнял свои мужские обязанности. И уж конечно легкое вежливое покашливание с террасы едва ли могло помочь, поэтому я просто убрался оттуда ко всем чертям.

* * *

Добравшись до Тихолы, я зашел в бар на пляже и заказал большой бокал местного бренди - напитка, который специально изготовлялся с таким расчетом, чтобы сдирать кожу с губ, если вы оказались бы достаточно неразумным, чтобы коснуться ими этой жидкости. В окнах моего коттеджа горел свет, что не удивило меня, потому что Тэрк имел обыкновение заходить ко мне ночью.

Я нашел его уткнувшимся в стол, без чувств. Глаза впали, но пульс стучал довольно ровно. Героин и испанский бренди. Я тащил его к кровати и спрашивал себя, сколько еще это может продолжаться. Я укрыл его одеялом и повернулся, чтобы возвратиться к столу, и тут увидел листок бумаги, пришпиленный к двери ножом для резки хлеба. "Мы спихнули птичку на дно моря. Впредь думай, что делаешь, а то настанет твой черед".

Бог знает почему я взволновался, выскочил наружу и быстро побежал. И не напрасно: я оставил "Оттер" на наклонной плоскости, а теперь его там не было. В самом деле, это была не моя ночь.

Глава 3

Алтарь Иисуса

Встав чуть свет, я поехал в Ивису, где взял с катера "Мери Грант" пару аквалангов и другие приспособления для подводного плавания. Когда я вернулся в Тихолу, Тэрк еще не пришел в себя. Приводить его в чувство было все равно что возиться с трупом. Я попытался разбудить его, но совершенно зря: поставленный на ноги, он тут же обмяк, как бескостная медуза. Поэтому я прекратил свои потуги и предоставил его самому себе.

Итак, в такой острый момент я снова остался в одиночестве. Как всегда! Или мне только так казалось? Одно стало совершенно ясно: сейчас мне придется управляться самому; поэтому я натянул желтый костюм для подводного плавания, застегнул на себе акваланг и вышел наружу.

Сначала я попробовал самое простое: прямо сошел по наклонному спуску в воду. Глубина здесь нарастала быстро и вблизи от берега достигла четырех или пяти морских сажен. Вода, как черное стекло, только создавала иллюзию прозрачности - словом, видимости никакой, да к тому же солнце еще не встало. Я проплыл от наклонного спуска по прямой ярдов пятьдесят, держась ближе ко дну, и ничего не увидел. Тогда я сделал другую попытку: возвращаясь к берегу, двигался зигзагами по двадцать футов в каждую сторону. Это потребовало гораздо больше времени.

Я ничего не ел, даже не выпил чашки кофе, и мне, несмотря на костюм для подводного плавания, стало холодно. Просто я старею, вот в чем дело. Стал слишком дряхл для таких упражнений. Холод въелся в тело, словно кислота, и меня охватило чувство дикого отчаяния.

Все, что я имел в мире, было связано с "Оттером". Без него я - ничто.

Навсегда выброшен на берег без всяких надежд. Я поднялся на поверхность недалеко от наклонного спуска и увидел, что Тэрк сидит по-турецки на песке с одеялом на плечах. Между ног у него была воткнута в песок бутылка дешевого местного бренди, обеими руками он бережно держал кружку.

- Развлекаетесь? - спросил он.

- Единственное, что мне осталось в жизни.

Он сделал еще глоток этого ужасного бренди и с отсутствующим видом кивнул. Казалось, что его здесь вообще нет, по крайней мере его разума.

- О'кей, генерал, что все это значит?

* * *

И я все рассказал ему. О мельнице у Ла-Гранде, о Клер Бувье, о Красной Рубашке и его дружках - все. Пока я говорил, солнце взошло и залило светом залив. Когда я закончил рассказ, он покачал головой и тяжело вздохнул.