Ольга Степнова - Домик с крокодилами

Первых двух я уложил ударами в печень. Они не успели даже удивиться своей нерасторопности и неумению держать удар. Третий достал меня ногой в челюсть, но я поймал его за ремень, раскрутил и отправил в свободный полёт по шоссе, где немедленно послышался визг тормозов и маты водителей.

Остальные четверо прилипли ко мне как панировка к сырой котлете и, надо сказать, это оказалось неприятно, потому что парни сильно били меня по голове и другим жизненно важным органам. Уж как я только не пытался их сбросить! Разбегался и бросался на землю, брыкался, проводил бесполезные хуки и апперкоты, даже нырнул в мангал с тлеющими углями. Но эти сволочи не отлипали. Численное преимущество – страшная вещь, но во мне бродили качественные калории съеденных мясных блюд, и сил ещё было достаточно, и желания, и дури, и отчаяния, и боли за свою погибающую любовь и неустроенную семейную жизнь…

Парочку пацанов я всё-таки уложил между пластиковыми столиками отдохнуть, прижав стульями, а рухнувшие тенты прикрыли их тела безразмерными саванами с рекламой «Колы». Но тут ожили первые кадры – тот, у которого шея выглядела немытой из-за тату, и тот, который на шоссе наделал переполох и пробки. Первый подбежал с намерением нацепить меня на шампур, второй с желанием попасть в меня из «травматики». Несколько шальных резиновых пуль прошли мимо, а потом и вовсе закончились.

Вот тут мне пришлось туго.

Столы и стулья летали, тенты падали и трещали, мангалы с красными углями и недожаренными шашлыками порхали в воздухе, валясь под колёса проезжающих мимо автомобилей.

Веселье набирало обороты, но силы подходили к концу. Посетители разбежались как пугливые зайцы, машины спешили покинуть побоище, а чистоплотные парни-шашлычники попрятались в кустах.

Помощь пришла неожиданно и своевременно.

Словно пушечное ядро в нашу заварушку влетел толстяк Сомов. Дрался повар неумело, но, учитывая его рост, вес и энтузиазм, пользу он принёс ощутимую. Парочка отморозков, получив от него по кумполу, бросилась к своему «Саабу» и уехала, виртуозно объехав мою «двадцать первую» старушенцию. Во второй «Сааб» лично я утрамбовал тела остальных четырёх участников драки и от всего сердца пожелал им доброго пути. Они уехали, плохо ориентируясь в пространстве и виляя задом, словно на гололёде.

Запыхавшийся Аркадий обошёл свои разгромленные владения и обнаружил под тентом того первого атамана, который пугал меня кастетом и лишил возможности в спокойной обстановке съесть баранью ногу.

– Уходи отсюда, – пнул его ногой Сомов.

Атаман промычал что-то, схватил вдруг Аркадия за ногу, повалил на землю и начал мутузить. От неожиданности Аркадий пропустил пару ударов в голову. Я так разозлился, что отбил Аркадия у этого урода запрещёнными пинками в пах. Он ухнул, замер, затих, но просто так оставлять мне его не хотелось. Я завернул тело в тент и потащил в помещение.

– Ты куда? – бросился за мной Сомов.

– Есть одна воспитательная идейка, – пробормотал я, засовывая голову атамана в бассейн с крокодилами.

Атаман дёрнулся, забился в моих руках и начал пускать пузыри. Аллигаторы посмотрели на него с интересом, но с места не двинулись.

– Они всякую дрянь не едят, – подбежав, пояснил Аркадий.

– Жаль. На их месте я бы кусочек попробовал.

Мы вытащили парня из пруда и положили между столиками. Аркадий по мобильному вызвал такси. Машина прибыла через минуту, и мы перепоручили упакованного в тент атамана таксисту, щедро заплатив ему за хлопоты.

– В медсанчасть его, – приказал я чрезвычайно удивлённому водителю.

– В какую? – уточнил он.

– В любую, где есть гипс и наркоз, – пояснил я, и машина умчалась.

День удался на славу.

Можно было подумать и о бараньей ноге.

– Теперь я понимаю, почему ты так много ешь и не толстеешь, – сказал Сомов, утирая со лба пот рукавом. – Если бы я так каждый день разминался… Сильная наука – педагогика!

– Зачем ты в драку полез? – спросил я.

– Не люблю, когда семеро на одного, – улыбнулся он.

Мы посмотрели друг на друга и расхохотались. У Аркадия была сильно разбита скула, на лбу красовалась шишка. У меня разбухла губа, левый глаз заплыл полностью, а правый наполовину.

– Сом, – счёл нужным заново представиться Аркадий.

– Бизон, – поддержал я его порыв.

Мы пожали друг другу руки и вернулись в кафе. Это был лучший выходной в моей жизни. Посетители не рисковали заходить в «Аллигатор» до самого вечера, видя перед входом перевёрнутые мангалы и разбросанные столы. Шашлычники разбежались по домам, не спросив разрешения у хозяина. Мы остались с Сомом одни, не считая Тани и Вани, конечно.

Через час на столе, за которым мы обосновались, стояли баранья нога, фаршированный поросёнок, гусь с какой-то экзотической хреновиной внутри, далеко не вегетарианские салаты и… литров пятнадцать свежего бочкового пива. Мы просидели с Сомом до позднего вечера, болтая обо всём, и ни о чём – о любви, о дружбе, о палестино-израильском конфликте, о мировом финансовом кризисе, о том, что еды должно быть много, а пива – ну очень много! Нам казалось, что мы знаем друг друга всю жизнь, что мы родились в одном городе, в одном роддоме, ходили в один детский сад, учились в одном классе, а потом, повзрослев, в один прекрасный день вместе разгромили банду разбойников…

– Скажи, где ты взял аллигаторов? – спросил я, порядком накачавшись пивом.

– Таню в зоопарке купил, а Ваня… Ты не поверишь, он сам пришёл. Причухал по шоссе и к Тане в пруд свалился со счастливой мордой.

– Почему не поверю, поверю… Я бы сам куда-нибудь причухал и свалился к кому-нибудь со счастливой мордой. А кто из них кто?

– Таня зелёная, а Ваня серый, с длинным хвостом. Или наоборот.

Мы заржали, допили пиво, доели жареных карпов, которые неведомо как очутились на нашем столе, и стали прощаться.

– Я тебя вспомнил! – вдруг заорал Сом. – Я вспомнил, где тебя видел!

– Тс-с! – прижал я палец к губам. – Давай раз и навсегда договоримся, – ты меня там не видел!

– Давай, – заговорщицки прошептал Сом. Мы выпили с ним по последней, чокнувшись большими кружками так, что половина пива выплеснулась на скатерть.

Чтобы добраться на «Волге» домой в оччень нетрезвом виде, мне пришлось нанять Камаз, который согласился дотянуть мою старушку до хозяйской виллы на жёсткой сцепке.

Я бросил машину возле ворот и на цыпочках прокрался в свою благоустроенную нору, надеясь, что меня никто не заметит.

Наутро все местные телеканалы сообщили о «беспрецедентной драке между двумя криминальными группировками, которые много лет воюют за сферы влияния в городе». Мало того – все местные телеканалы показали видеокадры этой драки, сделанные с мобильного. На записи отчётливо слышались звуки ударов, хруст костей и стоны поверженных. Пару раз во весь экран мелькнула моя разгорячённая физиономия. Пару раз мои ботинки ручной работы, будь они неладны, попали кому-то в челюсть. Какой-то идиот поработал мобильным репортёром и разослал скандальную съёмку по всем новостным каналам…

Я щёлкал телевизионным пультом, чувствуя себя предателем и преступником. На всех местных каналах показывали одно и тоже – драку в придорожном кафе «Аллигатор».

И так ведут себя педагоги?!!

Это был конец моей воспитательной деятельности в богатом, приличном доме.

Я умылся, побрился, залепил пластырем все раны, которые можно было залепить, и, прихрамывая, пошёл к хозяйке. Я решил избавить её от необходимости формулировать причины моего увольнения и уволиться сам.

Грустные мысли теснились в похмельном мозгу, и первой из них была та, что придётся заново тыкать фломастером в карту, снова куда-то ехать, устраиваться на новом месте и искать работу, потому что жить без работы я не могу. С педагогикой по всей вероятности нужно завязывать. Что-то перестало у меня получаться сеять разумное, вечное, доброе. Нарушив вчера свой личный сухой закон, я не испытывал угрызений совести. Я ничего не испытывал, кроме боли в мышцах и злостного сушняка.

Может быть, снять в аренду большой гараж и организовать там автомастерскую?! Тогда не нужно будет грузиться моральным обликом, и по субботам вполне можно позволить себе пить пиво с Сомом и чистить рыла местным отморозкам.

Чтобы перебить пивной перегар, я решил заскочить на кухню и выпить кофе с какими-нибудь булками, если эти булки там, конечно, найдутся.

Булки нашлись, целый тазик – с маком, с корицей, с кунжутом и даже с повидлом, – но кроме них на кухне обнаружилось рыжеволосое юное создание в полупрозрачном пеньюаре.

Создание сидело на высоком барном стуле, и, эффектно закинув ногу на ногу, маленькими глотками хлебало кофе из крошечной чашки.

Такое зрелище на похмельную голову было слишком, учитывая, что под розовым пеньюаром у девчонки ничего не было, кроме красных стрингов и её собственного юного тела. Я даже подумал, что у меня какой-то глючный синдром после вчерашних упражнений на свежем воздухе, но синдром вдруг вытянул ногу, преграждая мне путь, и бесцеремонно спросил: