Светлана Алешина - Виртуальная подружка

Ну, кажется, пошло! Тьфу-тьфу-тьфу… Эллочка самозабвенно продолжала рассказывать о своих дизайнерских изысках, а я с выражением не вызывающего сомнений интереса на лице кивала головой, Паша снимал.

Все-таки до странного не вязалось с ней это имя — Эллочка. Лерина подружка была девушкой не маленькой, я бы даже сказала крупной. Нет, не толстой, а просто какой-то массивной. Во-первых, в ней было никак не меньше 180 сантиметров роста, прямо хоть на подиум. Во-вторых, у нее все было большое: руки, глаза, рот. Последнее, кстати, ее совершенно не портило. Шикарные, длинные, невозможно-черные волосы обрамляли немного вытянутое лицо с тонкой, бледной и на зависть гладкой кожей. При этом Элла практически не пользовалась косметикой, очевидно, и здесь придерживаясь принципа «чтобы с первого взгляда было незаметно». Да ей и не требовалась никакая косметика. Ее темно-карие глаза, жгуче-черные ресницы, аккуратно выщипанные в тонкую, слегка удивленную дугу брови и пухлые розовые губы и без того прекрасно смотрелись, подчеркнутые таинственной белизной кожи. А вот руки у девушки были страшненькие: широкие, как у мужчины, ладони, длинные, слегка искривленные пальцы с некрасиво выпирающими бугорками суставов и почти совершенно плоские ногти. Может быть, поэтому она их все время старалась спрятать?

Говоря о том, что в доме водятся деньги, Лерочка несколько приуменьшала реальную картину. Боюсь даже представить, сколько стоил сам дом! Миленький такой трехэтажный белый особняк в самом центре города с небольшим приусадебным садиком и коммунальными удобствами на каждом этаже, включающими ванну и душевую кабину; туалет, естественно, отдельно. Да тут только кухня больше, чем вся моя квартира! Ну если не квартира, то гостиная уж точно. Хорошая работа у ее мужа, если он может позволить себе такой дом и ежевечерние походы в казино. Я невольно завистливо вздохнула. Уж точно не и.о. доцента химфака, как мой Володька с его кандидатской степенью. И при таких деньгах быть такой несчастной! Прямо-таки закон сохранения массы в действии.

Уже не стесняясь Паши, Эллочка поведала нам свою печальную историю. Она всегда мечтала о крепкой семье, считала, что рождена для того, чтобы создавать уют в доме, растить детей и заботиться о муже. Образование? Ну его, конечно, надо иметь. Да и мужчинам нравятся образованные женщины, не умные, а такие, чтобы с ними не стыдно было показаться в обществе, чтобы могли поддержать любой разговор, ну и все такое прочее. Поэтому она и пошла на филфак. А карьерный рост — это не для нее. Хорошо, конечно, если есть возможность поездить по свету, посмотреть разные страны, познакомиться с чужой культурой, узнать, как и чем живут другие люди, но это совершенно необязательно. Гораздо важнее хорошая, дружная семья. Она любит своего мужа, который старше ее на десять лет, и с радостью сделает все, чтобы он чувствовал себя по-настоящему счастливым. А муж много работает, старается обеспечить семью, устает. Он интересный человек, внимательный, заботливый, только… только…

— Что здесь происходит?!

Я обернулась на голос и увидела в дверях высокого, коротко стриженного молодого человека в длинном черном кожаном плаще. Ничего себе, молодой человек, даже симпатичный, если бы не болезненно-желтый оттенок лица, темные круги под глазами и нездоровый блеск холодных зеленых глаз.

«Муж объелся груш», — почему-то пронеслось у меня в голове. Прямо-таки шекспировская трагедия.

— Повторяю вопрос: что здесь происходит?

За его спиной бесшумно возникла огромная фигура Кости Шилова, нашего водителя. Возникла и застыла в ожидании, словно предупреждая: «Будет буйствовать, готов способствовать, в смысле не буйству, а угоманиванию».

— Сережа?! — Эллочка отчаянно хлопала ресницами, а ее лицо бледнело прямо на глазах, хотя подумалось, что это просто невозможно. — Извини! Я не знала, что ты придешь…

— Неправильный ответ. Спросить еще раз?

— Сережа, я тебя умоляю, не надо скандала!

— Глупость сказала, и сама это знаешь, поэтому отвечать не буду. Следи за эмоциями.

Я скосила глаза на Пашку — он опустил камеру и осторожно пробирался к двери, обходя врага с тыла, словно боялся, что у него в любой момент потребуют кассету, и был готов с боем или посредством бегства защищать свое сокровище. Но нежданный визитер не обращал на его маневры никакого внимания. Пока…

— Сережа, пожалуйста! — в голосе Эллы звучала такая мольба, что мне захотелось немедленно подойти к ее мужу и от души отхлестать его по щекам. — Я тебе все объясню. Потом…

— Я к себе. Приму душ. Когда спущусь, чтобы в комнате было чисто.

И, даже не удостоив нашу теплую компанию ни кивком, ни взглядом, он направился к лестнице.

Пашка за его спиной стрелой метнулся к двери и ужом просочился мимо Кости на улицу.

Я словно завороженная следила за тем, как этот человек тяжелыми, ровными, уверенными шагами Командора поднимался вверх, минуя ступень за ступенью через абсолютно одинаковые промежутки времени, хоть метроном проверяй. Следом за ним, едва не задевая полами за ступени, волочился плащ, словно сложенные перепончатые крылья раненой гарпии с апокрифической картины средневекового художника.

Еще несколько секунд мы хранили изумленно-подавленное молчание.

— Извините. — Я очнулась от тихого, слегка дрожащего голоса Эллы. — Он с работы. Устал. Я не знаю, как это получилось… Он не должен был прийти в это время…

— Ничего страшного. — Я быстро вскочила. — Мы все прекрасно понимаем — человеку надо отдохнуть. Спасибо вам большое. Я позвоню. Завтра. Всего доброго.

Только в машине я окончательно пришла в себя, чтобы суметь хоть как-то прореагировать на случившееся.

— Слушайте, прямо демоническая личность какая-то!

— Ага. Питон Каа, — повернулся Пашка, сидящий на переднем сиденье. — Еще чуть-чуть, и я сам бы прыгнул к нему в пасть. Вместе с камерой. Надеюсь, хоть она-то встала бы у него поперек горла.

— А я думала, что он нас всех соберет в кучу, как мышат за хвосты, и спустит в один из своих роскошных финских унитазов, — с несвойственной для нее фривольностью выдала Лерочка.

— А потом еще руки в биде вымоет, — добавил Пашка.

— Вот уж никак не предполагала, что Эллочка за такую горгону замуж выйдет. Не-ет, лучше всю жизнь в девках проходить, чем жить с таким психическим Франкенштейном под боком.

— Я, конечно, ожидала чего-то неординарного, хотя и не знаю, как полагается себя вести азартным игрокам, но чтобы такое!.. — Я не на шутку разозлилась из-за оказанного приема. — Да и не похож он на игрока. Мне всегда казалось, что они нервные, дерганые, чуть что — сразу в истерику… Этот кадр просто апологет показательной выдержки. Даже голоса не повысил. А ощущение такое, словно тебя отец родной на вечернем сеансе в заднем ряду с последним уркой за поцелуями застукал. Оно, может, и понятно: возвращается человек с работы, а тут тебе половина тарасовской телестудии по дому шоркается, но должны же быть у человека хоть какие-то понятия об элементарной вежливости и законах гостеприимства? И главное — какая наглая уверенность в том, что все сделают именно так, как он требует. Я сказал, значит, так и будет. Бедняжка твоя подруга, чуть на тот свет со страху не отправилась. Может быть, она что-то напутала? Может быть, он не в казино, а в местном сумасшедшем доме психам непристойные картинки показывает, а за неправильный ответ фонендоскопом по голове лупит? В самый раз для такого типа развлечение.

— Не удивлюсь, если он устроит Эллочке такой разбор полетов, что она не только на передачу, а дальше собственной ванны высовываться не захочет, — грустно проговорила Лера.

— А жаль! — совершенно искренне вздохнула я. — Эта девочка успела вызвать во мне неподдельную симпатию. Ее трогательная забота о домашнем уюте, мечты о тихом женском счастье, ее увлечение и, надо признаться, отменный вкус, с каким она реализовала свои дизайнерские таланты, определенно должны понравиться нашей аудитории. Да и внешность у нее, как говорит Галина Сергеевна, фактурная. Просто знойная женщина — мечта поэта. Для полноты картины ей только полноты форм не хватает. Хотя и так ничего, эдакая Карменсита. Как ты думаешь, она откажется?

— Не знаю, — пожала плечами Лера. — Трудно даже предположить, как она себя поведет при таком-то супружнике.

— Да убить его, сволочь, и дело с концом! — с каким-то юношеским азартом воскликнул Павел.

— Ну знаешь! — такого я от нашего оператора не ожидала. — Мне, конечно, известна пара случаев убийств на почве звездной болезни, но истреблять родного мужа ради того, чтобы попасть к нам на передачу, это было бы уж слишком… Хотя наш рейтинг от этого несомненно возрос бы. Но, боюсь, руководству такой способ завоевания народной любви и всеобщей популярности не придется по вкусу.