Джеймс Чейз - Кинжал Челлини

— Возле пруда — она?

— Наверно. Весь день сидит.

— Кто тебя нанимал?

— Паркер. Он подошел ко мне в центре города. Все обо мне знал. Спросил, не хочу ли я заработать деньжат.

Он бросил хмурый взгляд на бокал.

— Если бы я знал, что он за человек ни за что бы не согласился. Не носи он револьвер, я бы уже огрел его кочергой.

— Так он ходит с пушкой?

— Она у него висит слева под пиджаком. Похоже, умеет ею пользоваться.

— Они оба бизнесмены?

— Один бог ведает, кто они такие. Пока ни звонков, ни корреспонденции не было. Кажется, они ждут какого-то события.

Я усмехнулся. Что-то действительно скоро произойдет.

— Ладно, дружище, пора спать. Держи ухо востро. Может, что-нибудь поймем.

— А ты ничего не знаешь? Что ты здесь делаешь? Что они затевают? Не нравится мне все это. Не соображу, куда попал.

— Кое-что я тебе скажу. Эта девушка, мисс Ракс, — лунатичка.

Он удивился.

— Неужели?

— Из-за этого я нахожусь здесь. И еще — она выступает со стриптизом.

Он задумался, пережевывая информацию. Похоже, она его обрадовала.

— Я сразу почувствовал — есть в ней что-то порочное, — сказал он.

— Не высовывайся и будь готов ко всему, — сказал я, провожая его до двери. — Может, тебе повезет.

На следующий день я познакомился с Ведой Ракс.

Утром мы с Паркером поехали на «паккарде» к дому Бретта. Обогнув холмы, мы поднялись по извилистой горной дороге на возвышенность, где кончается бульвар Ошиен-Райз.

За рулем сидел Паркер. Он закладывал виражи слишком лихо, и колеса часто оказывались в опасной близости от круто обрывающегося края дороги. Я молчал. Он правил машиной, едва касаясь пальцами баранки, словно боялся испачкать их.

Дом Бретта был виден издалека. Окруженный двенадцатифутовым забором, он стоял на холме и хорошо просматривался с дороги. Но если вы находились у ворот, деревья, живая изгородь, цветущие кустарники скрывали здание от ваших глаз. Паркер остановил «паккард» на приличном расстоянии от дома, чтобы я сориентировался. Мы захватили с собой план; Паркер указал мне расположение боковой двери на синьке и в реальности. Поскольку лезть через забор предстояло не Паркеру, а мне, он поведал об этом спокойным тоном. Над стеной натянута колючая проволока, добавил он равнодушно. Вообще меня рекогносцировка обрадовала гораздо меньше, чем Паркера.

У массивных железных ворот стоял охранник лет пятидесяти, крепыш с цепким взглядом; он уставился на нас, когда мы затормозили в пятидесяти ярдах от него.

Паркер сказал:

— Я с ним поговорю. Ты не вмешивайся.

Паркер развернул машину. Невысокий, коренастый охранник с плечами боксера и мощными ногами неторопливо зашагал в нашу сторону. Он был в коричневой рубашке, коричневых вельветовых брюках-галифе, форменной фуражке и сапогах.

— Я думал, эта дорога ведет в Санта-Медину, — сказал Паркер, высунув голову из окна.

Охранник поставил начищенный сапог на подножку «паккарда». Он пристально посмотрел на Паркера, потом на меня. Если бы мне не сказали, что он прежде служил в полиции, я мигом догадался бы об этом по его жестким глазам.

— Здесь — частная дорога, — сказал он с подчеркнутым сарказмом. — В полумиле отсюда есть табличка, предупреждающая об этом. Возле поворота на Санта-Медину стоит указатель шириной в четыре ярда. Что вам нужно?

Пока он трепался, я успел рассмотреть стену. Она была гладкая, как стекло, с колючей проволокой наверху. Эти острые шипы с легкостью войдут в тело — конечно, мое.

— А я решил, что частная дорога уходит влево, — произнес Паркер.

Он растерянно улыбнулся охраннику.

— Извините за невольное вторжение.

Я заметил кое-что еще: возле будки охранника сидел волкодав. Он зевнул, обнажив клыки, на которые можно было вешать шляпу.

— Уезжайте, — сказал крепыш. — На досуге выучитесь читать. Вы много теряете.

На поясе у него висела кобура открытого типа; рукоятка револьвера успела засалиться.

— Не стоит проявлять высокомерие, — дружелюбно сказал Паркер. — Голос его звучал сдержанно, вежливо. — Все мы порой совершаем промашки.

— Да, ваша мать уж точно промахнулась, — сказал охранник и рассмеялся.

Паркер побагровел.

— Это оскорбительное замечание, — возмущенно произнес он. — Я пожалуюсь вашему хозяину.

— Катитесь отсюда, — зарычал охранник. — Если тотчас не уберете свою колымагу, я вам дам повод для жалобы.

Мы отъехали. Я смотрел в зеркало на охранника; он стоял на середине дороги, глядя нам вслед, крутой, как двенадцатиминутное яйцо.

— Славный парень, — улыбнулся я.

— Его напарник тоже не подарок. Вечером они дежурят вдвоем.

— Собаку видел?

— Собаку?

Он посмотрел на меня.

— Нет. Какую собаку?

— Обыкновенную. С крепкими зубами. Она злее охранника. Похоже, голодная. А еще колючая проволока. С острыми дюймовыми шипами. Пожалуй, я попрошу прибавку. Мне надо оплатить страховку.

— Больше, чем тебе обещано, не получишь, если ты это имеешь в виду, — выпалил Паркер.

— Именно это. Жаль, ты не видел псину. Удирать в темноте от такой красотки — удовольствие ниже среднего. Да, приятель, придется тебе еще раз запустить руку в чулок.

— Тысяча или ничего, — с каменным лицом отрезал Паркер.

— Ты поступаешь опрометчиво. Я — хозяин положения. Бретт отблагодарит меня за информацию.

Я посмотрел на него. Глаза у Паркера сузились. Я попал в уязвимое место.

— Со мной такой номер не пройдет, Джексон.

— Обкашляй вопрос с толстяком. Еще пять сотен, или я выхожу из игры. Горман не сказал мне об охранниках, собаке, сигнализации и колючей проволоке. Он представил дело так, будто его и правда можно провернуть во сне.

— Я тебя предупреждаю, Джексон, — процедил Паркер сквозь зубы. — Ты нам голову не морочь. Ты принял наши условия и получил задаток. Доведешь дело до конца.

— Хорошо. Но вы накинете пять сотен. Мой профсоюз запрещает мне подставлять зад собакам.

— Если не согласишься на тысячу, пожалеешь, — сказал он и стиснул баранку так, что костяшки его пальцев побелели. — Я тебе не позволю шантажировать меня.

— Виноват толстяк. Нашли простофилю.

Он поехал так быстро, что обратная дорога заняла вдвое меньшее время, чем путь от дома Бретта.

— Поговорим с Горманом, — сказал он.

Мы направились к толстяку.

Он сидел в кресле и поглаживал рукой свою розовую щеку.

— Я сказал ему — мы не позволим нас дурачить, — произнес Паркер.

Он был бледен, глаза его блестели. Горман уставился на меня.

— Бросьте ваши шутки, мистер Джексон.

— Какие шутки, — сказал я улыбаясь. — Еще пять сотен на страховку. Вы бы взглянули на охранника и собаку.

Он думал с минуту.

— Хорошо, — произнес Горман. — Я сам не знал о собаке и охраннике. Я накину пять сотен, но больше ты не получишь ни доллара.

Паркер возмущенно фыркнул.

— Успокойся, Доминик, — сказал Горман и сердито посмотрел на Паркера. — Если ты знал об охранниках, тебе следовало предупредить меня.

— Он нас шантажирует! — взорвался Паркер. — Не смей ему платить. Чем это кончится?

— Не волнуйся, — произнес Горман, невозмутимый, как китаец во время церемонии чаепития.

Паркер с ненавистью посмотрел на меня и вышел из комнаты.

— Деньги я получу сейчас, — сказал я. — Если я нарвусь на собаку, они мне уже не пригодятся.

После непродолжительного спора Горман отдал мне аванс, двести пятьдесят долларов.

Попросив у него конверт и лист бумаги, я приготовил еще один сюрприз для управляющего моего банка. Возле дома находился почтовый ящик. Я бросил туда письмо. Горман следил за мной из окна.

Пока что мои дела шли неплохо. Отстегнув мне за так четыреста пятьдесят долларов, эти ребята уже не могли забрать их назад.

И все же мне не понравилось, что Горман так легко расстался с деньгами. Я знал, что выжать их из Паркера мне бы не удалось. Но Горман был гораздо коварнее Паркера. Толстяк отдал деньги почти охотно, но я не обманывал себя. Получить оставшуюся сумму после передачи Горману пудреницы будет гораздо сложнее. Сейчас я чувствовал себя хозяином положения, но, получив пудреницу, Горман обязательно что-то выкинет. Я был в этом убежден. Я помнил, что сказал Макс насчет паркеровского револьвера. Сейчас они нуждались во мне, потому что Горман был слишком тучен для такого дела, а Паркеру недоставало смелости. Но потом я окажусь им не нужен, более того — опасен. Тогда мне следует быть начеку.

Появился Макс; он сообщил мне о том, что ленч готов. Я сидел на веранде, перед которой зеленела лужайка.

Когда я собрался заговорить с Максом, он нахмурился, предупреждая меня об опасности.

Я обернулся. В дверях веранды стоял мой приятель Паркер, он смотрел на нас. Потом он подошел ко мне. Держался он сухо, но корректно.