Вера Воронцова - Убойная невеста

Однако уже в конце первого дня ему пришлось с сожалением убедиться, что ни одна из дам не подходит под это описание. Или, вернее, подходят все, если учитывать, что мужчина, желающий замаскироваться под женщину, мог быть женоподобным и обладать писклявым голосом.

Составленный к обеду реестр обитателей отеля выглядел так: в «Дастане» было всего двенадцать постояльцев, из них — пятеро мужчин, пятеро женщин и двое детей — мальчик и девочка.

По номерам туристы расположились следующим образом (рис 1, 2 — схема расселения жильцов по номерам!). Ему самому достался уютный номер на первом этаже, с видом на море.

Он старался быть отстраненным, безразличным наблюдателем и не мог. В нем проснулся извечный писательский интерес к окружающим его людям, вскоре он обнаружил, что не может не испытывать по отношению к ним определенных чувств и каждый из них либо симпатичен ему, либо антипатичен.

Самыми симпатичными оказались дети. Двое десятилеток, Артемка и Машутка, вносили в размеренную жизнь отеля столько шума, гама и веселья, что это с лихвой компенсировало отсутствие рядом скоростной трассы или железнодорожных путей. Дети были первыми, с кем он познакомился, прибыв в отель. Не успел он поставить чемодан у стойки портье, как откуда-то из-за угла выскочили двое — лохматый черноволосый синеглазый парнишка и нежная белокурая улыбчивая девочка. Издав воинственный клич, они в упор расстреляли новоприбывшего из зажатых в руках пистолетов круглыми пластмассовыми пульками.

— Чур, вы будете моим папой! — крикнула девочка, «добивая» будущего родственника контрольным выстрелом в голову.

— Нет, моим! — не согласился мальчик, досылая в цель и свою пулю. — Возьми себе своего толстого турка-хозяина. Все равно твоя мама с ним дружит.

— Нет, это ты возьми его себе! Твоя мама тоже с ним дружит.

Высказавшись таким образом, дети умчались на пляж, не обращая внимания на крики догоняющих их матерей. Вскоре в холле появились и сами дамы — настолько похожие друг на друга, что он вначале принял их за сестер. Обе — в легких открытых сарафанах, в одинаковых широкополых соломенных шляпках, с переброшенными через плечо одинаковыми полотенцами. Даже книжки, которые они держали в руках, были, казалось, одинаковыми.

По оценивающему взгляду, которым его окинули, по широким улыбкам, которой завершился осмотр, и, главное, из болтовни детей он распознал в них матерей-одиночек — и не ошибся. И тут же почувствовал к ним легкую антипатию — с некоторых пор он сторонился женщин, пытающихся доказать окружающим, что они могут прекрасно обустроить свою жизнь без мужчин. Вот такими же оказались и две его бывших жены. Оба его брака были недолговечными — первый длился около двух лет, второй не продержался и пяти месяцев. На суде обе женщины обвиняли его в ущемлении их прав. Он безропотно Согласился с этим — действительно, первую жену он однажды попросил погладить ему рубашку, а вторую — поджарить курицу в гриле.

Приглядевшись повнимательнее, он увидел, что стоящие перед ним дамы похожи только на первый взгляд. Та, что стояла слева — рыжеволосая и белокожая, — была коренастенькой, крепкой и едва доставала ему до плеча. Ее более худощавая приятельница была повыше. Она довольно сильно загорела, а ослепительно блестящие светлые волосы невольно наводили на мысль, что их обладательница не натуральная блондинка. На вид обеим было не больше тридцати двух — тридцати трех. И обе выглядели достаточно эффектно — умело наложенная (даже перед походом на пляж!) косметика была незаметна, но делала свое дело.

— Ой, пожалуйста, извините их! — в один голос проворковали милые дамы.

А увидев, как «новенький» стряхивает с волос застрявшие там пульки, виновато вздохнули.

— Ох уж эти дети! Такие озорники! В кого только, не поймем! Они вам ничего не порвали? А то давайте мы зашьем!

— Нет, нет, ничего, — буркнул он, чувствуя неловкость от такого внимания к своей особе. А он-то, наивный дурачок, еще надеялся на пребывание тут инкогнито! Однако вскоре он убедился в преимуществах нежданного знакомства — информация посыпалась на него, как из рога изобилия.

— Вы только что приехали? Давайте познакомимся! Я — Инночка! А я — Ирочка!

Так и не поняв, кто есть кто, он представился в ответ, и в его ладонь поочередно скользнули две маленькие ручки. Он отметил про себя, что голос у одной из дам чуть хрипловатый, а у другой — сипловатый. Вполне сойдет для переодетого мужика!

— Они вам еще не предлагали стать их папой? — продолжали «допрос» новые знакомые.

— В общем да, — пробормотал он.

— Будете шестым! После Бюлента — это наш портье. Или после Платона Августовича! — сообщили ему мамы.

— А я и не против! — неожиданно для самого себя вырвалось у него вдруг.

Да, это был его пунктик — дети. Своих не было, эмансипированные жены категорически не желали взваливать на себя груз материнских обязанностей, хотя он и мечтал об отцовских. Наверное, поэтому при виде детей он немного балдел, как, например, сейчас.

Сергей тут же пожалел о своей оплошности — она сразу же привнесла в новое знакомство оттенок игривого флирта: дамы взвизгнули и, обступив его с обеих сторон, хором заворковали: «А кого из детей вы бы предпочли? А из мам? А может, вам подавай обеих сразу? Так вы, наверное, многоженец? О, это сейчас так модно!»

«Театр абсурда», — обреченно подумал он, и тут, словно в подтверждение этой мысли, мимо, посвистывая и помахивая полотенцем, прошел абсолютно голый мужчина.

На вид ему было около тридцати — судя по широкой улыбке, можно было дать меньше, а по дряблым мышцам — больше. Кожа была розовой, как у младенца или у обгоревшего на солнце. Особенно пострадали от безжалостных лучей выступающие части тела — с носа, плеч, округлого животика, ягодиц и ступней уже начала слезать кожа. Весь он — округлый, розовый, с кудрявыми белесыми волосами, бровями и ресницами — походил на хорошо откормленного, жизнерадостного поросенка.

— Привет! — он широко улыбнулся и помахал дамам. После этого протянул руку новоприбывшему и представился: — Виктор! Не хотите присоединиться? У нас там неплохая компания намечается, — он махнул в сторону нудистского пляжа.

— Не сейчас, — уклончиво ответил «новенький». Хотя он считал себя человеком широких взглядов, к этому странному персонажу сразу же почувствовал легкую антипатию.

— А вы, девочки? — нудист изогнулся в галантном поклоне. — Не хотите прогуляться с молодым, холостым, неженатым?

— Как-нибудь в другой раз, — поджав губки, ответили дамы, старательно отводя от охальника глаза. — Когда вы оденетесь поприличнее.

— А зачем? — со здоровой жизнерадостностью поинтересовался голый. — Тело должно дышать! Зачем сковывать себя искусственными путами? Надо быть ближе к природе! Ну, нет так нет. Но я вас все равно добью. Не могу видеть, как такие скульптурные тела прячут за какими-то убогими тряпками!

Покрасовавшись еще немного своим «скульптурным телом», возмутитель спокойствия торжественно отбыл по направлению к нудистскому пляжу.

— Местный псих, — шепотом объяснила Ирочка. — По-научному — эксгибиционист. Не пугайтесь, мы сами это слово только вчера узнали. Это тот, который любит обнажаться и всем все показывать…

— Да не псих он! А просто поросенок! — не согласилась Инночка. — Я его прозвала Наф-Нафом. Стыдобища, правда? Главное, было бы чего показывать. А я бы с таким животиком и такими мышцами даже перед врачом не раздевалась! Но он считает себя неотразимым. Одевается только в ресторан. То есть напяливает на себя мятые шорты. Да и то потому, что Исмаил — это наш хозяин — запретил кормить голых.

— Не знаем, куда детей от него прятать, — хором закончили дамочки и тут же вскрикнули: — Ой! А вы будете как раз между нами! — они показали на бирку ключа, который он держал в руке. В ответ на озадаченный взгляд ему, игриво посмеявшись, объяснили: — Ваш номер как раз между нашими! Значит, мы соседи! А вы прямо сейчас на пляж пойдете? Да? А вам лежак занимать? А то их тут не хватает на всех, хотя Исмаил обещал подвезти новые. А…

— Извините, мне пора, — Сергей постарался вклиниться в первую образовавшуюся в потоке слов паузу. Подхватив чемодан, он ринулся к своему номеру, проклиная свою вечную невезучесть. Теперь о нем будут судачить все знакомые этих бойких двойняшек. А знакомых у них должно быть немало.

Он был недалек от истины.

— А он ничего, — промурлыкала Инночка, глядя вслед почти что убегающему мужчине.

— Да, неплох, — кивнула Ирочка. — Поделим?

— Идет. Оставь мне голову и сердце, а себе можешь забирать остальное.

— Девочки, а мне не перепадет чего-нибудь? Желательно поострее и погорячее, — проворковал рядом с подружками хрипловатый голос.

Застигнутые врасплох, те обернулись — рядом стояла Инесса Казимировна. Почтенная матрона широко и немного наигранно улыбалась — как те, кто привык позировать перед камерами. Ее подстриженные в каре черные волосы были аккуратно причесаны и подвязаны цветастой косынкой, в тон длинной свободной юбке. Черные глаза, не потерявшие свою ясность и яркость, смотрели очень живо, словно тая воспоминания о былых страстях. В черной шелковой блузке с приколотой к груди розой она казалась вышедшей на пенсию Кармен. Да так, наверное, оно и было — Инесса не раз рассказывала, что партия Кармен в постановке Театра оперетты была ее любимой. Несколько раз она уже порывалась исполнить пару арий, но окружающие не проявляли особого энтузиазма, поэтому никто пока еще так и не услышал голоса, который в свое время очаровал чуть ли не все Политбюро.