Гаснет луч пурпурного заката - Олег Агранянц

фото, будет нелегко. Очень уж она была непривлекательной. Когда Елена её спросила, какую роль она должна была играть в спектакле на конкурсе, та сказала, что была занята в пьесе для детей и должна была играть лимон. Елена посмотрела на её лицо, и с тех пор её стали звать Лимоной.

Ей это почему-то понравилось, и она охотно называла себя Лимоной. Работала она добросовестно.

Для успеха дела Дине нужен был молодой парень, который бы согласился исполнять роль партнера и потом держать язык за зубами. И вот вчера Дина сказала, что нашла такого парня.

— Кто такой?

— Пока толком не знаю. Он голым бегал по улице, и его забрали в милицию.

— Он идиот?

— Нет, просто у него в бане украли одежду. Я вам завтра покажу фотографии.

Сегодня Дина принесла папку с фотографиями.

— Что-нибудь удалось о нем узнать?

— Родился в Москве. Двадцать восемь лет. Окончил ГИТИС. Не женат. После института работал в провинциальном театре. Уволился по собственному желанию. Потом случайные заработки.

— Как вел себя после задержания?

— Спокойно.

— Его, разумеется, одели?

— Нашли какую-то одежонку…

— Как, по-твоему, он не очень глуп?

— Милиция — не то место, где проверяются умственные способности.

— Не скажи. Нам важно знать, как он поведет себя в стрессовой ситуации.

Дина была категорична:

— Думаю, не разочарует.

— Ты в этом уверена?

— Почти.

— Значит, все-таки почти.

— Он красивый.

— Это не отрицательное качество.

— Красота — эталон ненадежности…

— Этот парень — актер. Может быть, и герой романа Лимоны будет актером?

Дина замахала руками:

— Ни в коем случае. Наши недруги скажут потом, что мы приготовили спектакль с актерами. Лучше, солдат. А что актер — хорошо, достоверно сыграет солдата. Я вас завтра с ним познакомлю. И ещё. Сегодня прилетает Григорий. Я вчера послала ему по факсу фотографии и данные на этого парня, попросила разузнать, кто он такой.

Григория Елена знала уже лет десять. Он приехал в город на должность второго лица по линии безопасности. Она тогда была секретарем горкома. Потом он поднялся до второго лица в республике, а год назад его отозвали в Москву. Теперь он — полковник.

— Ты правильно сделала.

— Я умею упреждать.

«Каждый стоит столько, сколько стоит то, о чем он хлопочет», — подумала Елена. — Кажется, это тоже сказал Марк Аврелий».

Дина ушла, и Елена дважды пыталась связаться с адвокатом. И оба раза безуспешно.

Григорий шумно ворвался в кабинет.

— Привет руководителю культуры.

Поцеловав Елену в щеку, он уселся в кресло:

— Что нового?

— Всё по-старому. Воюю с адвокатом. Ест деньги, как лошадь овес.

— Это у него профессиональное. Они все разбойники. Может быть, поищешь другого?

— Да нет, пока буду работать с ним.

— Оно и верно. Разбойников на переправе не меняют.

Он увидел на столе папку с фотографиями.

— Ого! У тебя обнаружилась страсть к голым мальчикам. Похвально.

— Это тот парень, о котором Дина просила тебя навести справки.

— Где ты его нашла? Дина написала, что в бане.

— Она недалека от истины.

— Вместе мылись? Никогда не рассматривал баню в качестве места, где можно знакомиться с женщинами.

— У него в бане украли одежду, и он вышел на улицу в чем мать родила. Его, естественно, арестовали. Я его выручила.

— Очень благородный поступок. Сработал материнский инстинкт. Или женский?

— Гражданский. С чем пожаловал?

— Поговорить о круизе.

Месяц назад Григорий ввязал Елену в одно, по сути, пустячное дело. Нужно было подобрать ансамбль для иностранного круизного судна: десять-пятнадцать танцовщиц и одну певицу.

— Хорошо, поговорим.

— Но чуть попозже. У меня есть одно дело. Может быть, часа через полтора.

Елена знала его «дело». Называлось оно Лика Покорнова, прима местного балета.

— За полтора часа управишься? Смотри не запутайся в пируэтах. Ладно. Встретимся в цековской столовой через полтора часа.

Григорий вышел и сразу же появилась Дина:

— Привезли парня, который вчера гулял голым по улице. Хотите с ним поговорить?

— Поговорите сначала вы.

— Хорошо.

Дина ушла, а Елена как всегда в обеденное время отправилась в салон, там ей делали массаж, а в бассейне она принимала водные процедуры.

Дина и Борис вышли из здания министерства. На улице их ждала голубая «Волге». За рулем восседал шофер, очень похожий на коллегу Бориса по театру. Тот играл благородных отцов и секретарей обкома, беспробудный пьяница. Фамилия у него была подходящая: Пьянко.

Дина села рядом с шофером. Борис устроился на заднем сидении.

— Мы едем в баню? — смиренно поинтересовался он.

— Научитесь не задавать вопросов, когда я с вами разговариваю. И не вздумайте бежать. Не забывайте, что у вас нет документов. От меня ни на шаг.

— Понял. От вас ни на шаг. Даже в бане. Будем мыться из одной шайки?

— Меня трудно этим испугать.

Борис ей поверил.

Ехали минут десять. Остановились перед двухэтажным зданием с вывеской «Ночная фея».

Дина вышла из машины:

— Не отставайте.

Они вошли в просторный холл. По специфическому влажному ароматизированному воздуху Борис понял, что попал в элитное спа. Вальяжно восседавшие в креслах матроны убедили его, что он не ошибся.

К ним подскочил субъект в хорошем костюме с бородкой. У него был вид холуя из водевиля.

— Позовите Морковко! — распорядилась Дина.

Появился тип в спортивном костюме и со спортивной мускулатурой.

— Вот этот, — Дина показала на Бориса.

— Всё сделаю, — отрапортовал тип в спортивном костюме.

И повернулся к Борису:

— Идемте.

Они прошли через коридор и попали в зал с кафельным полом и большой люстрой; на стенах висели картины полуобнаженных дам времен Мопассана, вдоль стен стояли шкафчики. Борис понял, что это раздевалка, предбанник. Морковко показал ему кресло около открытого шкафчика.

— Раздевайтесь.

Борис разделся.

— Плавок у вас нет?

— Нет.

Морковко подошел к шкафу в углу комнаты и вытащил плавки агрессивного малинового цвета:

— Берите.

Борису почему-то захотелось высказать свои эмоции пословицей в стиле Треугольникова:

— В каждой избушке свои игрушки.

Получилось кстати. На Морковку пословица не произвела никакого впечатления:

— Я вернусь через час. Развлекайтесь.

И Борис отправился в поход за развлечениями. Инкрустированная молоденькими амурами дверь привела его в зал с джакузи. Еще одна дверь, и он оказался в сауне. Там на полке сидел субъект удивительно хилого телосложения. Борис его приветствовал:

— Во всяком подворье свое поверье.

Тот не удивился. Борис понял, что люди в этом городе пословицы любят.

Где-то должен был быть бассейн. Борис принялся его искать, и