Дарья Калинина - Пикник на Лысой горе

Неожиданно доктор выпрямился и подошел к сервировочному столику. Там уже стоял кофейник и сиротливая чашка для кофе. Доктор прибавил еще две чашки и начал готовить кофе на маленькой спиртовке. Потом он вернулся обратно и торжественно водрузил перед ними поднос с кофейным сервизом и уже налитыми чашками с ароматным кофе.

— Я пью черный, — сказал он сестрам. — А вы берите сливки. Они свежие.

— Я тоже буду без сливок, — сказала Инна. — Сижу на диете.

Наташа тем временем налила себе в чашку сливок, положила сахару и взяла сразу два пирожка. Инна завистливо посмотрела на тощую сестру и ничего не сказала. Доктор задумчиво помешивал в чашке ложечкой. Вид у него при этом был грустный. Инна подозрительно поглядывала на него, затем перевела взгляд на окно и вскрикнула:

— Ой, кто это там!

Доктор и Наташа устремились к окну.

— Там никого нет, — сказал доктор, когда ему надоело таращиться в окно. — Инна, кого вы видели?

— Вроде бы какой-то человек стоял, — взволнованно объяснила Инна. — Незнакомый. Не знаю, должно быть, померещилось. Совсем нервы сдали. Все мерещится и мерещится.

Все снова сели за столик. Наташа успела слопать еще два пирожка, как вдруг доктор внезапно заговорил:

— Я знаю, что покажусь вам сентиментальным дураком. Но я так устал быть одиноким и сильным. Хотя бы перед концом хочу поделиться своей тайной. Что же привело меня к тому, кем я стал?

Сестры отставили чашки и навострили уши.

— Я должен рассказать, как это все получилось.

Я ведь поведал вам уже о своей несчастной любви.

И жаловался, что Эрика оставила меня в беде и ни разу не написала, не поддержала ни единым словом.

Но я не знал, что заставило ее так поступить — только решимость сохранить мне жизнь. Я же готов был думать, что стремление сохранить семью, ради детей. Но никак не я, неблагодарный.

— А что случилось? — спросила Инна.

— Случилось то, что я глупый доверчивый дурак.

Прожил всю жизнь и не видел зла, которое творится у меня под носом, — сказал доктор.

— Вы это о ком? — спросила Наташа.

— О твоем дедушке, дитя, — ответил доктор. — Всю свою жизнь я считал его своим другом и терзался тем, что когда-то обманул Роланда с его женой. Ха, дурак!

Это я-то мог обмануть эту лису, этого волка в человеческом обличье! Да что я говорю, нет в природе таких злых и жестоких зверей.

— Что вы говорите?! — поразилась Инна. — Наташин дедушка — зверь? Вы ошибаетесь, я уверена!

Я его видела. Это был вполне обычный старичок. Да, малость параноик, но, как выяснилось, его опасения за свою жизнь имели под собой вполне реальное основание. Его ведь убили!

— Слушайте, девочки. Мне нужно кому-то это высказать, — выпрямился в кресле доктор.

Затем он допил свой кофе, торжественно отставил чашку и заговорил:

— Все мои беды начались с того анонимного письма. Из-за него я на долгие годы угодил за решетку.

— Письмо, которое потом пропало из вашего дела? — уточнила Наташа.

Доктор кивнул и продолжал:

— Я сам его уничтожил. Уничтожил после того, как узнал наконец имя его автора. Но все эти годы я этого не знал и лишь мечтал выяснить, кто же сыграл со мной такую жестокую шутку. Но я догадывался, что это был кто-то из близкого круга. Не посторонний человек. В письме описывались мои привычки. Разумеется, в свете моей работы вражеским резидентом. Но все же знать о них так подробно мог только близкий мне человек. Я голову сломал, пытаясь решить эту загадку. Боже, как мне захотелось узнать правду, когда у меня появилась возможность получить из архива свое старое дело. Подержать в руках реальные улики. Как только появилась такая возможность, я немедленно забрал из архива свое дело и пристально изучил почерк анонимки. А потом я стал методично посещать всех моих прежних знакомых и сличать их почерк с почерком в письме. Это была нелегкая задача. За долгие годы жизнь раскидала моих старых друзей и приятелей по разным уголкам страны.

— Вспомнили вы и о Роланде, — догадалась Инна.

— Да, жили мы по соседству. С него я и начал свое расследование. К тому же из всех других моих близких знакомых у него одного была причина ненавидеть меня. Хотя в то время для того, чтобы написать анонимку, достаточно было и просто недолюбливать человека. Например, захотел какой-нибудь нечистоплотный коллега получить ту должность в больнице, которую занимал я, и готова причина для анонимного письма. Но вы правы, начал я с Роланда. К моей радости, его почерк совершенно не походил на тот, которым было написано роковое письмо. И я продолжил поиски в других направлениях. За эти годы я разыскал и во время отпуска объездил всех, с кем сводила меня судьба. Но никто не вызвал моих подозрений.

Доктор Гун замолчал, прислушиваясь к чему-то.

Затем он недоуменно нахмурился и продолжил:

— И вот буквально месяц назад я зашел к Роланду, чтобы осмотреть его. Кажется, у него был бронхит.

И совершенно случайно мне на глаза попался листок с обрывком текста. Меня словно жаром окатило. Этот почерк я узнал бы из тысячи. Я так пристально и долго изучал его все эти годы, что каждая буква, каждая завитушка отпечатались в моем мозгу словно каленым железом. Должно быть, я здорово изменился в лице, потому что Роланд спросил меня, не болен ли я сам.

Я заверил его, что нет, просто гастрит разыгрался.

И попросил стакан с водой. Он пошел крикнуть Эмилию, а я схватил листок и жадно принялся его читать.

Это была краткая автобиография, написанная самим Роландом. Я сидел словно громом пораженный. Он скоро вернулся с водой. Я попытался взять себя в руки и делано безразличным тоном спросил, указывая на два листка, как это получается, что у одного человека сразу два почерка.

Доктор снова замолчал.

— И что же? — затеребила его Наташа.

— У него был перелом запястья, — заговорил доктор. — Перелом руки послужил причиной того, что почерк у Роланда изменился. Это случилось уже после того, как он написал на меня анонимку и подсунул мне в портфель в качестве шифровки каракули своего старшего сына — Эрнеста. Тот как раз вошел в возраст, когда мечтают стать разведчиками, и увлекался шифровками. Я даже сам думал подарить ему попозже какую-нибудь простенькую книжку по шифрованию.

Но вот не успел. Мальчик сам сделал потрясающие успехи в шифровании. Во всяком случае, его шифр не смогли разгадать даже опытные следователи. Роланд увидел, как я изменился в лице и, должно быть, обо всем догадался. Мы распрощались так, словно ничего не случилось, но между нами повисло молчание. С тех пор он стал словно нарочно часто звать меня к себе, находя для этого различные предлоги. Делал вид, будто бы ничего не случилось. От Роланда я узнал, что он нанял сыщика, этого самого Арвида, чтобы выяснить подноготную членов своей семьи. И тут я испугался. Этот сыщик мог раскопать, что Алексей вовсе не сын Роланда. Для мальчика это была бы травма.

К тому же я знал, как Алексей нуждается в деньгах Роланда. В общем, Роланду не следовало знать правду.

Поэтому Арвиду надлежало исчезнуть. Не скажу, что это решение далось мне легко. Но я должен был это сделать. Должен.

И доктор погрузился в мрачное молчание.

— А что, у Алексея имелись финансовые проблемы? — спросила Инна, чтобы привлечь его внимание.

— Ну, я бы так это не назвал, — очнулся доктор. — Но у Алексея всегда трат больше, чем он в состоянии заработать. Он любит женщин. А это всегда и во все времена стоило денег. Мне с Алексеем всегда было легко найти общий язык. В отличие от Роланда я никогда не пытался его воспитывать. Поэтому он многое рассказывал мне. Я знаю, Алексей далеко не лучший бизнесмен. И.., да мало ли какие грешки мог раскопать у Алексея детектив. Роланд всегда был очень строг к своему младшему сыну. И я решил помешать этому детективу докопаться до главного. Я точно знал, что Роланд не должен узнать от детектива правду об Алексее и обо мне. Он бы этого ему не простил.

— И что вы предприняли?

— Узнав от Эмилии, что сыщик должен явиться с окончательным докладом за несколько часов до Нового года, я засел в засаде у вас возле дома. Я поджидал машину Арвида или его самого. И мне повезло.

Арвид не пошел сразу к входу в дом. Он свернул в сад.

Я пошел за ним. И был свидетелем того, как к Арвиду подошла Ингрида, передала ему какой-то пакет, а взамен получила бумаги. И в это время начали стрелять хлопушки. Дальше мне нельзя было терять ни минуты. Я выстрелил в парня, потом подошел к нему и убедился, что он и в самом деле мертв. Все время шел снег, так мне удалось надежно спрятать его в саду под ветками. Снег должен был укрыть труп на долгое время.

— А где вы взяли пистолет, из которого застрелили Арвида? — спросила Инна.

— Стащил у Алексея после того, как оказал ему медицинскую помощь. Я же врач. Я сразу понял, что рана на руке Алексея свидетельствовала о том, что Алексей стрелял в себя сам. Выстрел был явно сделан с близкого расстояния, — признался доктор. — Но в комнате не было никого, кроме самого Алексея. Отсюда напрашивался вывод: он стрелял в себя сам.