Миюки Миябэ - Горящая колесница

Кодзуэ взяла трубку сразу же. Хомма старался говорить с ней как можно более ровным тоном:

— Алло, это госпожа Кодзуэ Кимура? Имя — Акико Сато. номер четыре четвёрки, четыре пятёрки. Верно?

Голос у Кодзуэ был такой, словно она вот-вот расплачется:

— Так вы всерьёз…

— Это случилось три года назад, в середине ноября тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Было воскресенье, поэтому… Кажется, девятнадцатое ноября. Сестра очень сильно пострадала, — рассказывала Кодзуэ, понемногу успокоившись.

19 ноября 1989 года. Ошибки быть не может. В этот день поздно ночью Кёко появилась у Каору Судо с обожжённой правой рукой.

— Сильно пострадала?

— Да. Обгорела, и от недостатка кислорода пострадал мозг… После этого она уже не поднялась, а летом прошлого года умерла.

Всё, что комом стояло у него в груди, растаяло без остатка. С глаз спала пелена.

Это удача. Точное попадание!

Вот, оказывается, в чём причина! Кёко Синдзё потерпела провал с намеченной жертвой, той самой «кандидатурой номер один», чью семью следовало уничтожить. Оказывается, сестра девушки не умерла, а стала инвалидом. Позже, когда жертву нужно было «отправить в бега», могло возникнуть препятствие: поскольку инвалид остался бы брошенным без присмотра, начали бы розыск. Тогда, кто знает, с какой стороны могло грозить разоблачение? Это было опасно, и Кёко Синдзё не смогла осуществить свой план.

Вот почему она переключилась на Сёко Сэкинэ. На только что потерявшую мать Сёко Сэкинэ.

Что подумала Кёко, когда прочла в газете заметку о гибели Тосико Сэкинэ? Обрадовалась, наверное. Подумала, что одной заботой стало меньше. Она, скорее всего, счастлива была появлению нового варианта.

Однако у него есть ещё вопросы к Кодзуэ. Хомма, чуть повысив голос, продолжал:

— Кодзуэ-сан, ваша сестра пострадала от пожара, верно?

— Да, — отозвалась девушка. — Причину пожара сразу установить не удалось, но пожарные и полиция вели расследование и пришли к выводу, что это поджог. Тогда в нашем районе участились случаи хулиганских поджогов, об этом много говорили и писали. Видно, поджигателю этого и надо было, пожаров становилось всё больше. Мы тоже начали опасаться…

Хомма прикрыл глаза. Кёко Синдзё читала токийские газеты. Знала и про хулиганские поджоги и воспользовалась этим.

— Я в тот день поздно вернулась, потому что ходила на урок, — это меня спасло. А сестра уже спала, потому и не сумела выбраться.

Нет-нет, всё было иначе — этот пожар был устроен только для сестры.

— Кодзуэ-сан… — Глянув на Икари, который нервно сглатывал слюну, Хомма наконец задал самый главный вопрос: — Тогда, после пожара или незадолго до него, не появилось ли у вас или у вашей сестры новых знакомых?

— Вы говорите про приятельниц, про женщин?

— Да. Не появилось?

Какое-то время Кодзуэ не отвечала.

— Как вам сказать… Тогда я и сама была в шоке, мало что соображала.

— Это понятно. Иначе и быть не могло, — отозвался Хомма со вздохом. — Ну а в последнее время вы ни с кем не подружились?

— Новые подруги…

— Да. Ну, например, какая-нибудь девушка, которая раньше дружила с вашей сестрой? А может, кто-то просто заговорил на улице, дорогу спросил?

— А, да, было такое, — отозвалась Кодзуэ.

— Было? — Хомме показалось, что ему сдавили горло. — И кто же это? Как зовут?

Чётко и без запинки Кодзуэ проговорила:

— Это Синдзё-сан, Кёко Синдзё.

— Кёко Синдзё!

Хомма ещё раз произнёс это имя, как бы уточняя, а Икари уже шлёпал себя ладонью по лбу и воздевал вверх кулаки в победном жесте.

— А кто она, эта женщина?

— Подруга сестры. Она совсем недавно позвонила.

Хомма почти перестал дышать…

— Что-что?

Настойчивые расспросы обескуражили Кодзуэ, она примолкла.

— Вы говорили, она совсем недавно вам звонила?

— Во! — Это Икари заорал, услышав ответ «да». Кажется, он пустился в пляс.

Дав ему пинка, чтобы угомонить, Хомма продолжал:

— Извините, пожалуйста, прошу вас не обращать внимания на эти странные звуки у нас…

Кодзуэ, видно, тоже удивилась и прыснула.

— Так, значит, госпожа Кёко Синдзё. Она звонила, правильно?

— Да, от неё долго ничего не было слышно, а тут вдруг позвонила. Она не знала, что сестра умерла, поэтому очень расстроилась и приносила соболезнования. Сказала, что хотела бы посетить могилу, и просила её сопровождать. Поэтому в субботу, во второй половине дня, обедаем с ней на Гиндзе.

Увидевшись с Кодзуэ Кимурой, Хомма обсудил с ней предстоящую субботнюю встречу и привлёк в союзницы. После этого он отправился в Уцуномию: нужно было приостановить деятельность Тамоцу.

Парень больше не звонил с тех самых пор. Он уехал домой воодушевлённый, но на самом деле задача перекопать весь двор родной школы оказалась, скорее всего, невыполнимой. Если удастся задержать Кёко Синдзё собственной персоной, то поиски тела можно будет организовать на следующем этапе расследования.

Трясясь в поезде, Хомма снова и снова раздумывал над тем, какой поворот событий был бы предпочтительнее.

В глубине души у него ещё теплилась слабая надежда на то, что Тамоцу найдёт голову Сёко Сэкинэ. С другой стороны, он считал, что слишком жестоко этого требовать от парня.

Сможет ли сердце Тамоцу примириться с тем, что он своими руками разроет останки Сии-тян? Он сам думает что сможет, а если это заблуждение? Вдруг травма от увиденного оставит след на всю последующую жизнь, принесёт страдания?

Перед поездкой Хомма позвонил, поэтому Тамоцу поджидал его у выхода с платформы. Даже по телефону в его голосе ощущалось сдерживаемое волнение и радостные нотки, а оживлённое лицо так и лучилось энергией. Издалека завидев Хомму, он громко его окликнул.

Дули буйные ветры равнины Канто, и стоило выйти на улицу, как уши, нос и голова заныли от холода, денёк задался морозный. Усевшись на переднее сиденье фургончика с надписью «Хонда моторс» на дверях, Хомма почувствовал успокоение, словно возвратился к жизни. Почему вдруг возникло это ощущение, что теперь всё будет хорошо? Некоторое время ему пришлось поглаживать ноющее колено, чтобы привести в хорошее настроение и его.

— У меня есть кое-какие новости, — начал Тамоцу, хотя кончик его носа всё ещё был красным от холода.

— И мне есть что рассказать, — перебил его Хомма.

— И вы поэтому специально приехали? Такая важная новость, что по телефону никак?

— Вот именно, такая.

Хомма начал с сообщения о том, что, возможно, удастся встретиться с Кёко Синдзё собственной персоной, потом рассказал о последних событиях. Парень от изумления не переставал моргать, а иногда даже издавал какие-то возгласы. Пару раз он так резко прибавил скорость, что Хомма вынужден был сделать ему замечание.

— Здорово! Как вы с этим разделались — раз-раз!..

Он глотал концы слов, потому что голос дрожал. Видно, терпеть не было сил, и, свернув к обочине, Тамоцу выключил мотор.

Некоторое время он пытался справится с нервной дрожью и извинялся за это. Минут десять понадобилось, чтобы они смогли двинуться дальше.

— Я даже не знаю, что и сказать…

— Благодаря тому что столько людей помогало нам, результат превзошёл все ожидания.

— В субботу? Это послезавтра. Я тоже пойду. Можно?

— Ну разумеется.

— Вы не забыли о своём обещании? Что я первый с ней заговорю?

— Помню.

Проскочив перекрёсток, когда на светофоре уже зажёгся красный свет, Тамоцу наконец-то сбавил скорость.

— Прежде чем вы заедете к нам, давайте съездим в школу, — сказал он, глядя прямо перед собой и крепко сжимая руль.

— В ту самую начальную школу?

— Да. Она рядом с парком на горе Хатиман.

Проехав по тем же улицам, которые Хомме были памятны по прошлому разу, Тамоцу остановил машину там, где впереди расстилались пологие зелёные холмы.

Хотя Уцуномия считается большим городом, здесь, в отличие от Токио, не всё подчинено строгой экономии места. Школа, в которую ходили Тамоцу и Сёко Сэкинэ, имела такую просторную спортивную площадку, что там можно было бы проводить матчи бейсбола и регби одновременно. Разумеется, никаких дешёвеньких пластиковых покрытий — просто земля.

Четырёхэтажное здание школы из серого бетона виднелось на таком отдалении, что оставалось только поражаться.

От обоих крыльев школьного здания по краям спортивной площадки, как бы обступая её, кругом тянулись деревья сакуры. Сейчас листва на них облетела, но весной это должно быть захватывающее дух зрелище.

— Да, здесь и захочешь всё перекопать — не удастся.

Дети в одинаковых спортивных костюмах красного цвета прыгали через скакалку в центре поля. Их было человек тридцать. Видимо, старшие классы начальной школы. Учитель время от времени подавал свистком пронзительные сигналы.