Найо Марш - Смерть в экстазе. Убийство в стиле винтаж (сборник)

– Знаю, – поспешно перебил инспектор. – Вы не против, если вас обыщут?

– Обыщут? О… я… нет. Конечно, нет.

– Спасибо. Чистая формальность. Я кого-нибудь к вам пришлю.

Отец Гарнетт удалился в ризницу в сопровождении человека в штатском.

– Чушь, вранье, фальшивка, бред! – выпалил Аллейн, как только он ушел. – Фокс, что вы думаете об этом джентльмене?

– Мне очень интересно, сэр, – вежливо ответил Фокс, – понимает ли он сам, о чем говорит?

– Отлично сказано, дружище Фокс, отлично сказано. Басгейт, как вы там?

– В порядке, – отозвался Найджел.

– Наслаждаетесь представлением?

– Делаю стенографические записи. Ведь у вас, кажется, всегда была страсть к стенографии?

– Воистину, Господь! Вы читали «Старину Адама»?

– Да.

– Жаль, что Гарнетт не читал. Фокс!

– Сэр?

– Отправьте кого-нибудь в ризницу к мистеру Гарнетту для обыска. А потом обыщите всех остальных. Где тюремная надзирательница?

– Ждет в галерее.

– Она может заняться дамами. Нужно искать скомканную бумажку или что-то такое, в чем можно держать порох. Хотя вряд ли они ее найдут… Бэйли!

Сержант Бейли подошел к инспектору.

– Сэр?

– Позовите следующего.

Бейли исчез за маленькой дверью и вернулся с Клодом Уитли. Вид у сержанта был такой, словно при раздаче подарков ему достался худший. Фокс между тем привел еще одного человека в штатском и отправил его в ризницу.

– Этот джентльмен неважно себя чувствует, сэр. Просится домой, – пояснил сержант Бэйли.

– Да, да! – воскликнул Клод. – Пожалуйста. Прошу вас!

– Мне очень жаль, что вы так расстроены, мистер Уитли, – произнес Аллейн.

– Расстроен? Я едва живой, инспектор. Мне ужасно плохо. Можно, я сяду?

– Пожалуйста.

Клод рухнул на одно из мест для посвященных и выпучил глаза.

– Я просто с ума схожу, – простонал он.

– Что вас так напугало?

– Эта ужасная старуха. Она говорит чудовищные вещи. Все старухи ужасны.

– Кого вы имеете в виду?

– Ту старую даму, Кэндур.

– И что она сказала?

– Не помню. Я в шоке.

Из комнаты Гарнетта выглянул доктор Кертис.

– Мистер Уитли немного нервничал, – объяснил он весело, – но сейчас с ним все в порядке. Я дал ему глотнуть превосходного бренди. Отец Гарнетт знает толк в спиртном.

– Превосходно, – отозвался Аллейн. – А теперь будьте добры, вернитесь обратно, Кертис. Возможно, кому-то понадобится ваша помощь.

– Есть.

Доктор переглянулся с Аллейном и исчез за дверью.

– Итак, мистер Уитли, – начал Аллейн, – похоже, вам стало легче. Я должен задать несколько вопросов. Можете на них не отвечать, если у вас есть на то причины.

– Ага, как же! Я не стану отвечать, а вы меня в чем-то заподозрите.

– Все может быть.

– Видите!

– Выбор, не из легких, – признал инспектор.

– Ладно, спрашивайте, – капризно протянул Клод. – Я хоть послушаю, что это за вопросы.

– Первый я уже задал. Что вам сказала миссис Кэндур?

Клод поерзал на месте.

– Старая ведьма. Она ревнует к каждому, на кого отец Гарнетт обращает хоть какое-то внимание. И всех поливает грязью, особенно меня и Лайонела. Какого черта! Все и так знают. Я не такой дурак, чтобы…

Клод прикусил язык.

– Чтобы что, мистер Уитли?

– Чтобы сделать что-нибудь такое, даже если бы хотел. И потом, мне всегда нравилась Кара Куэйн. Она была приятная женщина и очень симпатичная.

– Вы не такой дурак, чтобы сделать что? – терпеливо повторил Аллейн.

– Чтобы… Чтобы подлить что-нибудь в вино. Все знают: была моя очередь делать приготовления.

– То есть вы налили вино в серебряный кувшин и положили в чашу спиртовую таблетку. А что предполагает миссис Кэндур?

– Ничего она не предполагает. Просто говорит, что я это сделал. Твердит без конца. Старая стерва!

– Не стоит так волноваться. Мистер Уитли, а теперь подумайте как следует: разливая вино, не заметили вы какого-нибудь странного и необычного запаха?

– Странного запаха? – Глаза Клода стали еще шире. – Страного запаха!

– Да, какого-нибудь запаха.

– Само собой, я зажег все кадильницы. У нас чудесные благовония, инспектор, вы не согласны? Отец Гарнетт получает их из Индии. Там цветки сладкого миндаля. И лампадное масло. Мы сжигаем его перед алтарем. Перед тем как взять вино, я раскурил фимиам. Аромат был божественный.

– Понятно. Вы взяли вино в комнате мистера Гарнетта. Бутылка была запечатана?

– Да, я сам вытащил пробку.

– И вы больше ничего не наливали в кувшин?

Клод в замешательстве умолк.

– Я… Я не подмешивал яд, если вы это имеете в виду.

– Так что еще вы туда добавили?

– Ну… раз если вы спрашиваете… Я подлил жидкость из бутылочки отца Гарнетта. Она имеет ритуальное значение. Мы так всегда делаем.

– Вы знаете, что в ней?

– Нет.

– Где хранится бутылка?

– В маленьком шкафчике у отца Гарнетта.

– Ясно. Во время церемонии вы по очереди давали вино каждому из посвященных. Вам не показалось, что в какой-то момент у чаши появился необычный запах?

– Я не притрагивался к чаше, инспектор. Даже пальцем не коснулся. Они сами передавали ее из рук в руки. И никакого особенного запаха не чувствовал. Только благовоние.

– Ладно. Вы заметили, что произошло с мисс Куэйн, когда она выпила вино из чаши?

– Заметил ли я? Господи, конечно.

– И что случилось?

– Что-то кошмарное. Я сначала думал, что она находится в экстазе. То есть она и правда находилась – пока не взяла чашу. Говорила странные вещи и все такое. Но потом она выпила, и тут… Боже, это было ужасно. Она будто бы ахнула… Знаете, был такой глубокий вдох, со свистом. Потом скорчила жуткую гримасу, немного повернулась и уронила чашу. И глаза у нее стали как у куклы. Плоские такие, блестящие. А потом ее всю перекрутило, она дернулась и… Ох… В общем, дернулась и шлепнулась на пол. Господи, я сейчас умру.

– Не умрете, – заверил Аллейн. – Вы пойдете домой. Но сначала вам надо заглянуть в ризницу и переодеться.

– А где Лайонел?

– Он присоединится к вам через минуту. Всего доброго.

– О-ох. – Клод устремил на Аллейна страдальческий взгляд. – Какой вы чудесный человек, инспектор. Если бы не вы, мне бы стало совсем плохо. До свидания.

– Спокойной ночи.

Клод под присмотром констебля засеменил в ризницу, откуда вскоре послышался его жалобный писк: полиция приступила к обыску.

– О-ох, – вдруг протянул инспектор Фокс тоненьким голосом. – Господи, я сейчас умру!

– Очень похоже, – усмехнулся Найджел.

– До чего гадкий, безмозглый и тошнотворный малец.

– Ужасно, правда? – рассеянно поддакнул Аллейн. – Черт бы побрал этот фимиам, – добавил он с досадой. – Сладкий миндаль, как раз то, что… – Он замолчал и задумчиво взглянул на Фокса. – Послушаем Лайонела.

Привели Лайонела. Он вел себя так, словно был точной копией Клода, и не сообщил ничего такого, что могло бы прояснить обстоятельства дела. Его тоже отправили в ризницу, откуда он вскоре появился вместе с Клодом: один – в сизо-голубом, другой – в розовато-коричневом костюме. Оба быстро юркнули в проход и исчезли за дверью. Аллейн послал за миссис Кэндур.

Миссис Кэндур долго плакала и размазывала по щекам косметику. Потом она вытерла слезы и попыталась спасти макияж. Ее лицо превратилось в кашу из румян, теней и туши для ресниц. Они крупными хлопьями свисали с кожи. Вид у нее был одновременно испуганный, недоуменный и воинственный. Ее руки дрожали. Несмотря на солидную фигуру, она выглядела совершенно беспомощной. Когда Аллейн предложил ей сесть, миссис Кэндур сморщила тонкие губы, что-то невнятно прошептала и зашагала к ним неуверенной походкой, словно боясь свалиться со своих французских каблуков. От нее за версту несло духами с запахом фиалки. Подождав, когда она как следует усядется, Аллейн, как и всегда, сказал, что она не обязана отвечать на его вопросы. Он сделал паузу, но женщина не ответила – просто сидела и смотрела перед собой тусклым взглядом.

– Значит, возражений у вас нет… Скажите, мисс Кара Куэйн была вашей подругой?

– Я бы так не сказала.

– Просто приятельницей?

– Да. Мы… Мы встречались только здесь. – Она говорила тихим голосом с легкой хрипотцой. – Правда, я навещала ее пару раз.

– У вас есть какие-то мысли насчет произошедшего?

– О боже! – простонала миссис Кэндур. – Я знаю, это была расплата.

– Расплата?

Миссис Кэндур достала из-за корсажа кружевной платок.

– А что такого сделала мисс Куэйн, – спросил Аллейн, – чтобы заслужить столь ужасное наказание?

– Она возжаждала славы Одина!

– Боюсь, я плохо понимаю, что вы имеете в виду.

– Я в этом убеждена, – добавила мисс Кэндур таким тоном, словно речь шла о простых и всем понятных вещах. – Отец Гарнетт стоит выше всего этого. Этот человек не от мира сего. Он сам нам часто об этом говорил. Но Кара была очень страстной женщиной. – Миссис Кэндур понизила голос и добавила вкрадчивым шепотком: – Кара страдала гиперсексуальностью. Прошу прощения.