Джанет Иванович - Лужоная глотка

Временами приходится собираться с духом и выбирать между честной победой и мошенничеством во благо. Да, бывает порой в пылу соревнования и я соскальзываю с  честной дорожки. Поэтому хорошо понимаю, что такое соблазн. Но здесь такое дело с жульничеством… не вздумайте надувать меня. Это я вам точно говорю. 

Я была совершенно уверена, что засекла парня, который, по моим оценкам, сейчас мошенничал. Вон тот,  в красном костюме. Тот, что вел вульгарную машину с нарисованной цифрой 69 на боку. И вел ее слишком уж быстро. Я навела на него бинокль, когда он делал поворот, его левая передняя шина подозрительно вплотную прижималась к кривой разметки. 

Стояла я на плоской крыше трибуны скоростной трассы Хомстед-Майами, обозревая с высоты птичьего полета покрытый чахлой растительностью флоридский ландшафт. Жаркие волны вскипали на треке подо мной, воздух удушливо вонял паленой резиной, высоко-октановым бензином, и был переполнен эйфорией, которую НАСКАР привносит в  гонку. На крыше я была вместе с еще сорока двумя парнями. Но я единственная здесь носила розовые кружевные стринги. По крайней мере, я была уверена в том, что  единственная ношу такие трусики, поскольку я женщина, но, черт побери, откуда ж мне знать?  Я втиснулась в тесные черные джинсы и футболку «Стиллер Рейсинг». Футболка с  короткими рукавами, белая с черно-золотой отделкой, и спереди на ней красовался логотип «Стиллер Рейсинг». Надпись же, украшавшая мою спину, была шуткой, ходившей в гараже: «Луженая Глотка». Я ведь гоночный наводчик Сэма Хукера. Ненатуральная блондинка, крашу губы помадой с влажным блеском и каждую неделю шепчу в ухо Хукеру, пока он парит свои мозги в черном с золотом жаростойком комбинезоне. 

Всю эту неделю Хукер гонял свою черную метро-спонсорскую машину, выводя в Хомстеде раз за разом полуторамильные круги. Это была последняя гонка в сезоне, и я уже загадывала на будущее сменить скорость. Свою работу я люблю, но наступает момент, когда девушка хочет просто залезть в сексуальное платьишко и потягивать «космо» в ресторане, не похожем на барбекю. Не то чтобы я не любила барбекю, но последнее время я участвовала в них ну очень часто. 

В наушниках зазвучал громкий и отчетливый голос Хукера. 

- Земля вызывает Луженую Глотку. Поговори со мной. 

- Я думаю думы, которые не для публики. 

- А как насчет думы о том, чтобы расслабиться? – спросил Хукер. 

- Нет, скорее о том, как поквитаться. 

- Послушай, это вышло случайно. Я надрался и ничего не помню. Я даже не знаю, как очутился в постели с той продавщицей. Милочка, ты же знаешь, что я люблю только тебя. 

Тут до меня дошло. 

- Да нет же, идиот. Я говорю о гонке. 

Хукер начинал с грязных гонок Техаса. Он гонял на картах, грузовиках и на всем, что укладывалось  в машинный ряд между этими двумя видами транспорта. Мы с ним одного возраста, но выглядит он, как мальчишка из колледжа. У него выгоревшие на солнце белокурые волосы, красивое тело, которое впечатляет мускулатурой, и он выше меня на пару дюймов. Разница между Хукером и мальчишкой из колледжа заключается в выражении глаз. И морщинки в уголках выдают его возраст и твердый характер. И еще некая глубина, приобретенная от нелегкой жизни, оставившей что-то вроде зарубок. 

Я сама участвовала в гонках. Когда училась в старших классах. Обычная местная любительская чепуха. Машины я разбивала, а потом чинила их в гараже моего папочки в Балтиморе. Так уж выходит, что я машины ремонтирую лучше, чем езжу на них, поэтому завязала с гонками и вместо того получила инженерную степень. Хукер - никудышный механик, но зато отлично водит машину. Я работала его наводчиком, а также была членом его опытно-конструкторской команды на весь сезон, тридцать шесть гонок на Кубок, и просто поражалась его вечно агрессивной позиции и таланту вождения. 

Были такие, которые задавались вопросом, какое соотношение у  Хукера мозгов и того, что в штанах. Я никогда не видела рентгеновский снимок его головы, поэтому оцениваю его  мозг навскидку, но я видела другое оборудование, о котором идет речь, и совершенно уверена, что отношение два к одному. 

Я вступила в романтические отношения с Хукером, когда получила работу в «Стиллер». И оказалась достаточной идиоткой, чтобы подумать, что отношения эти серьезные. Хукер доказал, что четыре месяца я ошибалась. И доказал это одной ночной стоянкой, которая выплеснулась на страницы всех бульварных газетенок. Сейчас я бросила Хукера… в общем-то. Единственная вещь, к которой теперь я отношусь серьезно, это моя работа. Отныне я посвятила себя «Стиллер Рейсинг». 

- Ты сделал двести сорок четыре круга, - сообщила я. – Тебе осталось пройти двадцать три. Красная тачка с номером шестьдесят девять на расстоянии четырех машин перед тобой. 

Номер 69 спонсировался «Луб-А-Лот» и принадлежал «Уэво Мотор Спортс», мексиканской энергетической компании с достаточной  кучей денег, чтобы напаять  гоночных машин. Уэво делал хорошие машины, но иногда «69» казалась слишком уж хорошей. И сейчас я готова была биться об заклад, что «шестидесятидевятка» мошенничала, гоняя на какой-то нелегальной технологии. 

- Расстояние в четыре машины, - отозвался мне Хукер. – Чересчур многовато. Ну сделай  же что-нибудь. 

- Я могу тебе сказать, где безопасней ехать, и когда пора сменить колеса, или же какие неприятности впереди. Вот для этого я и торчу здесь на крыше, а ты там внизу на треке. И я оставила свою магическую вуду-пыльцу в автобусе, и так уж получается, что мне трудно что-то отсюда  сделать.

И вот тогда случилось кое-что грандиозное. Чудовищная авария, которую так до смерти боятся владельцы машин и обожают фанаты. Машина «Стиллер», которую вел Ник Шрин, потеряла управление, съехала со своей дорожки, машина, следующая за ней, врезалась и швырнула Шрина в стену. Шестеро автомобилей попали в крушение и мгновенно завертелись на месте, раскидывая куски металлолома. К счастью, все они были позади Хукера.  

Когда возобновляли гонку, и все выстраивались на повторном старте, зазор между красной «Луб-А-Лот» «шестидесятидевяткой» и Метро-машиной Хукера был  ближе. 

- Снижай скорость, - сообщила я Хукеру. – Ты просто везунчик. 

- Что случилось? 

- Шрин потерял управление и вляпался в стену, а после в него врезались все кому не лень, кроме тебя и пейс-кар [1]. 

Вывесили предупреждающий флаг, и гонку остановили, пока не разберут завалы. «Стиллер Рейсинг» выставляет на Кубок три машины. Одну ведет Хукер. Другую Ларри Карна. А Ник Шрин ведет красно-желтую тачку, которую спонсирует «Ням-Ням Снэк Кейкс». Ник хороший водитель и прекрасный человек, и прямо сейчас я за него очень переживала. В гоночные машины садятся и вылезают через окно со стороны водителя, и Шрин еще не выбрался наружу. Я настроила на него бинокль, но ничего не могла разглядеть. Он все еще находился в своей предохранительной системе, в шлеме с опущенным козырьком. Машину окружили аварийные спасатели. В свалке участвовала куча машин, но Шрина единственного еще не вытащили из своей машины. 

- Что происходит? – поинтересовался Хукер. 

- Шрин еще в машине. 

Наводчик Шрина стоял рядом со мной. Его имя было  Джефферсон Дэвис Уорнер, но все звали его Проглот. Ему было чуть больше тридцати, уши его торчали в стороны, каштановые вихры торчали вверх, а нос ему повредили в драке в баре, и тот смотрел немного на бок.  Проглот был долговязый и тощий, как трамвайная рельса, руки и ноги слишком большие для его тела…  некая помесь пушистоголового журавля  и щенка лабрадора. Он вечно ел и не поправлялся ни на грамм. Могу сказать, что прозвище «Проглот» он получил еще в школе, когда первым прибегал ко второму завтраку. Думаю, в том, что он  в команде «Ням-Ням Снэк Кейкс», есть своеобразная ирония. Это как раз по нему. Он добряк и хороший наводчик. И, как и большинство людей в этой среде, когда Проглот выбирался из пузыря НАСКАР, то по части ума звезд с неба не хватал. Он мог рассчитать техническую скорость на треке по тахометру, и не отличал мошенника от коровьего навоза. То и другое для Проглота пахло одинаково. Сейчас он побледнел и схватился за поручень смертельной хваткой. 

- Как он? – спросила я Проглота. – Он что-нибудь говорит? 

- Нет. Я слышал удар о стену, и с тех пор ничего, одна тишина. Он молчит. 

Бинокли всех наводчиков были прикованы к машине «Ням-Ням». Разговоры на крыше стихли. Никто не шевелился. Если водитель в настоящей беде, то поднимут брезент и скроют гонщика с глаз. Я впилась зубами в нижнюю губу, в животе завязался узел. И  молила: «Господи, только бы не увидеть брезент». 

Спасатели прилипли к окнам с двух сторон. Медик у окна водителя подался назад. Он тянул Шрина на буксире. Шрина привязали к носилкам. Я все еще толком ничего не могла разглядеть. Слишком много людей толпилось на месте аварии. НАСКАР включил собственную частоту и объявил, что Шрин без сознания, и его собираются обследовать. Это передали всем по рации. Заметный вздох облегчения пронесся по стоянкам. Наладчики расслабились, используя перерыв в соревнованиях, чтобы наскоро перекусить, покурить или помчаться в мужской туалет.