Галина Куликова - Фантом ручной сборки

Инга Невская вышла из подъезда в насупленное октябрьское утро. Царапая крыши, над городом ползли чугунные тучи, а ветер всерьез дрался с прохожими. Но какое значение имеет погода для человека, который здоров и уверен в себе? Инга запахнула плащ и решительно перешагнула через лужу. Она занимала одну из ведущих должностей в преуспевающем турагентстве, имела двухкомнатную квартиру и прочные отношения с мужчиной, который вот-вот должен был сделать ей предложение. Инге казалось, что свою судьбу она сжимает в кулаке не менее крепко, чем ручку кожаного портфеля.

Она носила очки с простыми стеклами — это помогало ей держать дистанцию между собой и остальным миром. Заодно очки скрывали веснушки, которые густо усыпали ее щеки. Веснушки не вписывались в образ деловой женщины, поэтому их приходилось прятать. Темно-рыжие волосы, если дать им волю, глупо завивались на концах, поэтому Инга ежедневно укладывала их при помощи жесткой щетки.

Ей нравилось, как она выглядит. Ей нравилось то, чем она занимается. Она всего добилась сама, и никто не мог запретить ей гордиться достигнутым.

Сейчас она достанет пропуск, втиснется в лифт, выйдет на третьем этаже, минует курилку, затем разлапистую фигню в кадке, которая вечно цепляет клиенток за чулки, толкнет дверь с табличкой «Круиз» и окажется на своем рабочем месте — там, где все отлажено и работает, как часы.

Она вошла в приемную, расстегивая на ходу плащ. Однако вместо прелестной Зоиной мордашки из-за стойки высунулась зареванная физиономия со вспухшими рыбьими губами. Инга с трудом узнала бухгалтершу Аделаиду Викторовну.

— А-а-ах! — горестно сказала та, и слезы фонтанчиками брызнули из ее отекших глаз на рассыпанные бумаги.

Инге показалось, будто пол под ее ногами накренился, словно палуба терпящего бедствие корабля.

— В чем дело? — надтреснутым голосом спросила она, адресуясь к Аделаидиной голове.

Голова ничего не ответила, только беззвучно открыла и закрыла рот.

— Что случилось? — громко крикнула Инга, повернувшись к плотно закрытым дверям, которые показались ей неожиданно мрачными и зловещими.

В ответ на ее вопль одна из створок распахнулась, и ей навстречу метнулась Зоя с вытаращенными глазами. Большие манжеты на ее модной блузке горестно повисли, напоминая длинные рукава Пьеро.

— Босс умер! — выпалила она и, схватив Ингу за руки, сильно встряхнула. — Погиб. Еще в пятницу. И нас разгоняют. Всех — к чертовой матери!

Инга зачем-то застегнула плащ до самого горла и опустилась на стул. Внутри у нее стало пусто и холодно. Даже завтрак из двух яиц и тоста с сыром, плотно наполнявший желудок, мгновенно переварился. Четверть часа назад ей и в голову не могло прийти, что ее пошлют к чертовой матери.

— Говорят, он ехал на огромной скорости и слетел с дороги. Врезался в дерево, — захлебывалась ужасом Зоя. Остальные сотрудники, которых втянуло в приемную, словно магнитом, смотрели кто на пол, кто в окно. — Машина — всмятку, потом пожар — и все. — Она понизила голос до шепота:

— От Шефа остались одни зубы. По ним его и опознали — в стоматологической клинике хранились панорамные снимки. Жена все надеялась — вдруг это не он. Но против зубов разве попрешь? Да еще против перстня. Помнишь, он его на мизинце носил?

Глеб Сергеевич Артонкин был стоящим начальником. Правда, в последнее время стал проявлять к Инге повышенное внимание, но она считала, что это так — ерунда, флирт, даже приятно. И вот его больше нет, а агентство собираются ликвидировать.

Конечно, просто так взять и закрыть фирму невозможно. Предварительно предстоит решить массу организационных вопросов.

Сейчас приедет Нонна Аркадьевна, — шепотом сказала Зоя, — и сообщит, что мы будем делать… Инга вспомнила длинную женщину, которая ходила, слегка наклонившись вперед, и оттого была похожа на прут. Несмотря на румяное лицо, в душе ее раз и навсегда установилась минусовая температура, отчего в глазах стоял лед. Время от времени она появлялась в агентстве у мужа, но редко удостаивала сотрудников своим вниманием. Поэтому Инга не знала, легко ли будет найти с ней общий язык.

Спустя четверть часа вдова Глеба Артонкина размашистым шагом вошла в комнату. В своем скрипучем черном пальто она была похожа на комиссара, явившегося в дом врага народа. И выражение лица у нее было соответствующее — жесткое и вдохновенное. Вслед за ней втиснулся красивый мужчина с двумя узкими залысинами и крепкой улыбкой. Глаза, запонки и ботинки вопили о том, что он состоятелен. Вероятно, он явился сюда, чтобы придать Нонне хоть какой-то вес. Возле двери застыл его телохранитель — человек размером с телефонную будку. В дверцу будки были вставлены два невыразительных глаза.

— Рада, что все собрались, — сказала Нонна Артонкина низким голосом. — Попытаемся спасти наш тонущий корабль. Мне потребуется ваша помощь. — Она оглядела всех сотрудников по очереди, после чего повернулась к Инге и неожиданно добавила:

— А вы уволены.

Люди зароптали, поэтому вдова повысила голос:

— Вы не получите выходного пособия и не будете допущены к управлению агентством. Вам и так достался слишком жирный кусок. Я ясно выражаюсь?

Выражалась она вовсе не ясно, но Инга была до такой степени изумлена, что не нашлась с ответом. Она открыла рот, пожевала воздух, но так и не смогла ничего сказать.

— Вы уйдете отсюда немедленно, — продолжала вдова, не сводя с нее горящих глаз. Если бы взглядом можно было проделать в человеке дырку, то Инга уже превратилась бы в решете. — И заберете только свои личные вещи. Я отдам распоряжение, их соберут и привезут вам домой. Я запрещаю вам являться за ними сюда.

— Но почему?! — нашла в себе наконец силы возмутиться Инга.

— Не стройте из себя дурочку! — с пафосом ответила Артонкина и указала перстом на дверь:

— Вон.

«Телефонная будка» посторонилась, и потрясенная до глубины души Инга вышла в коридор.

Она ничего не видела перед собой и не помнила, как спустилась вниз. Портфель с бумагами остался в офисе, и вся ее прошлая жизнь, кажется, тоже.

Когда она снова оказалась на улице, ветер немедленно забрался ей за шиворот и прогулялся вдоль позвоночника. Из-за туч выглянуло бледное солнце и, скорбно взглянув на мир под собой, поспешило скрыться. Клерки торопились кто с обеда, кто на обед, а она не знала, куда идти и что делать.

Без портфеля Инга чувствовала себя не в своей тарелке. Она достала сотовый телефон и, набрав номер, прижала его к уху.

— Это ты? — спросила она звенящим голосом, когда ей ответили. — А это я. Знаешь, у меня неприятности.

— Серьезные? — спросил Борис Григорьев, и Инга представила, как он сдвигает брови и между ними образуется глубокая складка. Она любила разглаживать ее подушечкой указательного пальца.

— Наш босс разбился на машине. А его вдова меня уволила. — Инга прислонилась спиной к стене, и та словно навалилась на нее всей своей мощью. — Мне так плохо… — Послушай! — с неожиданной горячностью отозвался Борис и глубоко вздохнул. Вероятно, обдумывал, как ее успокоить. — Я, конечно, понимаю, что ты расстроена и все такое. Но, надеюсь, это никак не повлияет на наши завтрашние планы?

Инга даже не сразу поняла, о чем это он.

— День рождения тетушки Анфисы! — напомнил ей Борис. — Мы пригласили гостей. У нас полный холодильник еды. Если ты раскиснешь, праздник накроется медным тазом. Вечером ты собиралась сделать королевский салат и замариновать мясо.

— Салат? — переспросила Инга и повторила:

— Борис, мой босс погиб. И я потеряла работу. Я сейчас в таком состоянии…

— Подожди, не отключайся! — Вероятно, Борис неловко вскочил, потому что на том конце провода раздался какой-то стук и затем чертыханье. — Ты слушаешь? Я хочу тебя увидеть. Можешь сейчас подойти к моей конторе? Я спущусь вниз, и мы все обсудим.

— Могу, — неохотно ответила Инга.

Спрятала телефон в сумочку и направилась к подземному переходу. Чтобы добраться до офиса, где работал Григорьев, нужно было проехать две остановки на троллейбусе. Она бы дошла пешком, но побоялась замерзнуть — ветер продолжал кидаться на нее, ледяными руками обшаривая тело под коротким плащом.

Когда Инга проходила мимо палатки, от которой несло палеными курами, какой-то тип, утерев салфеткой жирные губы, как раз откупорил бутылочку пива. Его сотрапезник сделал тоже; самое, но рука у него сорвалась, и он толкнул друга под локоть. Не успела Инга ахнуть, как пиво выпрыгнуло из бутылки высоко вверх, образовав янтарный столб, а затем обрушилось прямо ей на голову и брызнуло в разные стороны, обдав ее миллионом пузырьков.

— Блин, — с чувством сказал тип, встряхивая бутылкой. — Ну надо же.

— Вы что? — спросила Инга жалким высоким голосом. — Вы в своем уме?!

— А ты в чьем? — вскинулся тип и немедленно выкатил колесом грудь. — Прешься и не смотришь! Сама виновата.