Ирина Андросова - Заколка от Шанель

– Там, на кухне, соседка покойного Камальбекова дожидается. Золотарева Зоя Игнатьевна. Та, что тело обнаружила. Надо бы, значит, с ней побеседовать поподробнее.

– И как же она тело обнаружила? – вялым голосом поинтересовался следователь в растоптанных ботинках, чуть отодвигаясь от решительно настроенных милицейских бот. – Вам, Ярослав Сергеевич, как участковому это должно быть известно.

Похоже, следователь с потешной фамилией Козелок уже и сам был не рад, что заварил всю эту кашу. Как было бы просто отправить труп Семена Камальбекова в морг да и лететь себе вольным соколом в родное отделение. Но отступить сейчас, когда уже проявил упорство и принципиальность, означало бы опозориться перед сослуживцами на всю оставшуюся жизнь. Владелец поношенной обуви это отлично понимал и изо всех сил делал вид, что все в порядке и он только и мечтал о том, чтобы остаться на месте происшествия в компании с участковым милиционером и соседкой потерпевшего.

– Как обнаружила? Да как обычно, – охотно пояснил майор. – Пришла утром завтрак готовить и обнаружила. – И солидно добавил: – Эта Золотарева, хоть и старшая по подъезду и муж у нее был полковником, уже много лет помогает по хозяйству семье Камальбековых. Наш покойник дружил с сыном Зои Игнатьевны Валериком, вот она и оказывала соседям посильную помощь. Не за так, конечно, а за умеренное вознаграждение.

– Ладно, майор, зовите свою Золотареву, – полным безысходности голосом выдохнул следователь и, подпрыгнув, поглубже уселся на диване, отчего мой позвоночник крепко прижало сверху какой-то пружиной. Но я мужественно промолчала, понимая всю опасность возможного разоблачения.

Милицейские боты вразвалочку прошли по паркету к входной двери и вернулись в сопровождении добротных женских туфель на невысоком, устойчивом каблуке. Огромный их размер и похожие на ножку гриба-боровика щиколотки указывали на внушительные габариты самой обладательницы практичных «саламандр». Мерной поступью гренадера полковница шла к дивану. Мамочки мои, если и она сейчас рухнет рядом со следователем, от меня и впрямь останутся рожки да ножки. Я зажмурилась изо всех сил и приготовилась к бесславной кончине. Уже мысленно представляла, как навис над кожаным сиденьем дивана ее необъятный зад, но буквально за секунду до того, как, по моим расчетам, мадам должна была опуститься прямо мне на голову, раздался печальный юный голос:

– На стульчик присаживайтесь, пожалуйста.

– Я лучше тут вот сяду, на диванчике, – принялась капризничать дама.

Но следователь из Бугульмы обладал, как видно, врожденным духом противоречия.

– Я сказал, на стул – значит, на стул! – рявкнул он так, что рюмки в барной стойке мелодично звякнули.

– Ишь, разорался! – огрызнулась тетка, нервно стуча каблуком по паркету. И совсем тихо, так, чтобы не слышал бугульминский следак, добавила: – Я управу-то на тебя живо найду... Сейчас не тридцать седьмой год, людей на испуг брать.

А тот, на кого грозились найти управу, не чуя нависшей над ним беды, унылым голосом затянул:

– Ну, гражданка Золотарева, расскажите, как вы нашли тело погибшего Семена Камальбекова.

Гренадерские ноги поелозили перед столом, выбирая удобное положение, пристроились крест-накрест одна поверх другой, и тетка слегка растерянно сказала:

– Как нашла? Обыкновенно. Открыла в восемь часов дверь квартиры и нашла. Да тут и искать было нечего. Он, голубчик, посреди комнаты так и лежал. – Она замолчала и, выдержав паузу, обличительно заметила: – Да вы же его сами видели. Или, я извиняюсь, на враках меня поймать хотите? Простите, как ваша фамилия?

Стоптанный правый ботинок следователя задумчиво почесал щиколотку левой ноги, а сердитый хрипловатый голос, который, как я уже знала, принадлежал участковому, ног которого в этот момент из моего укрытия не было видно, строго распорядился:

– Ты, Зоя Игнатьевна, не финти. Говори все как есть. Следователь понапрасну спрашивать не станет. Козелок его фамилия, но это дела не меняет.

И, напуганная серьезным тоном начальства, полковница торопливо принялась рассказывать. Она, Зоя Игнатьевна Золотарева, очень хорошо относилась к семье соседей по лестничной клетке еще с тех времен, когда имя танцора Ахмеда Камальбекова гремело на весь Советский Союз. Вы, наверное, помните, Ахмед Мансурович собирал танцы народов мира и виртуозно исполнял их, нарядившись в костюмы соответствующих национальностей на самых знаменитых сценах и даже, как сейчас говорят, на корпоративах. Так вот. Зоя Игнатьевна очень любила творчество маэстро, и поэтому, когда после развода с полковником Золотаревым и раздела квартиры на Кутузовском выяснилось, что теперь ее соседом будет сам Ахмед Мансурович, она прослезилась от счастья.

А вскоре мальчики – ее Валерик и Сема Камальбеков – стали лучшими друзьями. А Ахмед-то Мансурович все годы после смерти Лейлы, матери Сенечки, жил бобылем. Вы, наверное, помните, все газеты тогда писали – машина ее сбила. Ужас, да и только. Вот известный танцор и жил вместе с сыном. Да и то сказать жил – дома он совсем и не появлялся. Сеня вечно слонялся на улице, и Зоя Игнатьевна, несмотря на то что уже тогда была старшая по подъезду, кормила и обстирывала соседского ребенка.

А однажды Ахмед Мансурович ей сам предложил за деньги прибираться в их квартире и готовить для Сени еду. Кто ж от денег-то откажется? Вот и Зоя Игнатьевна не стала отказываться, а охотно приняла предложение. А пять лет назад Валерик на рыбалке утонул. И не стало у Зои Игнатьевны больше опоры в жизни. Оставалась одна надежда – на Сенечку. А теперь вот и его не стало. Бедный мальчик! И правая слоноподобная нога после этой фразы выбила легкую победную дробь.

– Да, конечно, свой ключ от квартиры Камальбековых у меня был, – отвечая на вопрос Федора Антоновича, поспешно откликнулась старшая по подъезду, унимая неуместную радость в голосе.

Следователь Козелок выслушал ответ и тусклым голосом поинтересовался:

– Тогда, может быть, вы посмотрите вокруг и скажете, не пропало ли, кроме шкуры и фотографий, еще чего из квартиры?

В комнате повисла зыбкая тишина, лишь женский неразборчивый шепот, проверяя, все ли цело, перечислял различные предметы, имевшиеся в наличии. Вдруг стул под полковницей с шумом отъехал в сторону, и зычный голос растерянно произнес:

– Погодите, а ящик-то где? Я же отлично помню, что рядом с трупом Сенечки лежал на боку какой-то серебристый ящик с экранчиком. Такой, знаете ли, научный прибор, каким экстрасенсы ауры замеряют. Вы его, случайно, не забирали?

– Не видели мы никакого научного ящика, – сварливо проговорил участковый Свиридов. – Ты, Зоя Игнатьевна, поменьше бы по колдунам да бабкам ходила, глядишь, и серебристые ящики не мерещились.

– А ты, Ярослав Сергеевич, в мою личную жизнь не суйся, – обиделась на участкового старшая по подъезду. – Раз хожу, значит, надо мне...

– А может, вчера заходил к нему кто? – безнадежно допытывался Федор Антонович, уводя разговор в сторону от неприятной для дамы темы.

– Может, и заходил, я не видела, – сухо ответила свидетельница, как видно, все еще дуясь на участкового Свиридова за его неуместное замечание.

– Хорошо, гражданка Золотарева, – тяжело вздохнул следователь Козелок. – Сдайте, пожалуйста, мне ключи от квартиры Камальбековых и можете быть свободны. Если понадобитесь, вас вызовут в РОВД.

Мне было очень забавно лежать под кроватью и представлять, какой он из себя, этот Федор Антонович? Судя по голосу, невысокий и коренастенький, с курносым круглым носом и упрямыми серыми глазами. Типичный такой сангвиник. Но не успела я достроить в уме портрет следователя Козелка, как хлопнула входная дверь, закрывшаяся за старшей по подъезду, и хрипловатый голос участкового назидательно заметил:

– Я на твоем месте, Федор Антонович, не стал бы доверять словам этой свидетельницы. Все в районе говорят, что зуб она на Семена Камальбекова имела, потому как на той рыбалке, где утонул ее Валерик, присутствовал еще и наш покойник. Так что как ни крути, а у Золотаревой имелся он, мотивчик-то. Это во-первых. А во-вторых, Сенька Пуп крупный уголовный авторитет был. Три ходки имел. Не так давно, с месяц назад, сунулся в бензиновый бизнес. А там, сам понимаешь, все места давно поделены. Так что ж он, шельмец, удумал? Стал бензин водой разбавлять да через своего человечка паленое топливо небольшим тамбовским заправкам втюхивать. Обманутые короли тамбовских бензоколонок кинулись поставщика убивать, а тот на Сеньку кивает. Так что вот тебе еще один мотив. Да и вообще если порыться в биографии нашего героя, то там много ярких моментов найти можно...

Что там ни говори, а все-таки трудно лежать под диваном и по отдельным репликам достраивать картину происходящего в комнате. Но я тем не менее смогла это сделать. Думаю, что следователь горестно обхватил голову руками, а участковый по-отечески приобнял его за плечи и тепло произнес: