Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов

— Послушай, — я решила забыть о глобальности и тупо отдаться удовлетворению обычного любопытства, — Все это выглядит крайне странно… Ты уж, пожалуйста, знай, чтобы не произошло — я на твоей стороне. Похоже, нам нужно что-то друг другу объяснить. Давай я начну первая…

— И не надейся! — резко повысила голос Виктория, — Бывают вещи, которые никому не возможно рассказать, — с самого детства, Вика становилась не в меру агрессивной, при малейших признаках опасности, — Ты рассказывай, что хочешь, я же ничего объяснять не намерена! Не нравится — можешь меня высадить!

Я едва удержалась от соблазна действительно высадить эту истеричку. Она на меня еще и орёт! Ладно, пусть это останется на её совести.

— Как хочешь. А я всё-таки тебе кое в чем признаюсь. Я не слишком-то рада тебя видеть, — всё равно рано или поздно мне придется начать оправдываться, — Я собиралась тебе сегодня звонить и переносить нашу встречу на завтра. Не скрою, намеревалась сказать, что жутко простужена и не выхожу из дома, — я специально говорила очень сухо, — Что мне теперь тебе врать, спрашивается?

— А зачем? — Виктория даже успокоилась от удивления, — Зачем что-то врать?

— Как зачем?! — на этот раз я все-таки выдала своё возмущение, — Ты что, не помнишь? Я же статью тебе еще вчера должна была дописать!!! Вот и выкручиваюсь теперь…

Надобно рассказать, что Виктория, уставши смертельно от несправедливости родного законодательства, баллотировалась ныне в городские депутаты. Я так понимаю, чтоб собственноручно эту самую несправедливость чинить. И правильно: когда сама себя, — не так обидно, и в меньших объемах. А уж, когда других… Дополнительный бизнес сделать можно. Естественно, статью я ей должна была написать вовсе не про это, а про светлое будущее, коим покроется район, в случае Викиной победы на выборах. Я в светлость этого будущего откровенно не верила, и написание статьи несколько застопорилось.

— А… Статью, — Вика деланно улыбнулась. Похоже, Силенская, наконец, пришла в себя, по крайней мере, лицом её овладела обычная маска примадонны, — А ты скажи мне, будто ты её уже написала и хочешь показать…

— Но мне ж показывать еще нечего…

— Вот увидишь, едва ты заикнешься об этой статье, я тут же скажусь простуженной и сообщу, что не выхожу из дому, — Вика заученным движением свела брови в знак огорчения, — Не до статьи мне сейчас, Катенька…

— А что случилось?! — излишне радостно спросила я, и даже выключила радио, предвкушая услышать, наконец, подробности происшедшего.

— Неважно! Знай просто, что не буду я с тебя эту статью сегодня требовать по причине моего плохого самочувствия.

— Оно-то, конечно, хорошо, — я как-то совсем за всеми этими страстями растерялась, — Но я же в твою болезнь не поверю. Я ведь тебя сегодня уже видела!

— Разве?! — Виктория многозначительно вскинула брови и оживилась, — Ты меня видела? Нет, не видела ты меня сегодня, Катенька… Не видела! Только по телефону слышала, в районе восьми утра. Я тебе звонила сообщить, что приболела, и обсуждение статьи на завтра переношу. О'кей?

— Как скажешь… Не видела, так не видела, — поспешила согласиться я. В конце концов, на то мы и друзья детства, чтобы подыгрывать друг другу в подобных ситуациях.

Воцарилось напряженное молчание. Я мужественно проявляла высочайший уровень корректности, не задавая никаких вопросов. Подруга демонстрировала наклонности изощреннейшей садистки, так ничего и не рассказывая.

После мучительных раздумий, я решила сделать себе маленький подарок, и все-таки начала язвить:

— Тебя куда везти-то? Домой или в офис? — Виктория являлась совладелицей одного из крупнейших агентств недвижимости нашего города.

— Не издевайся! И так жить не хочется!

Нет, ну что я ей такого сделала! Интригует, прям как специально, но ничего не объясняет!

— Мда… А вообще, забавно! — "язык мой — враг мой", и я, таки, не удержалась, — Я тут пишу статьи о высочайшем моральном облике депутата Силенской, а она в столь авангардном виде по трассе вышивает! А если бы не я тебя подобрала? Представляешь, какая шумиха бы поднялась?!

Вика обреченно вздохнула, и, не скрывая досады, процедила сквозь зубы:

— Меня, между прочим, мог бы подобрать и кто-то незнакомый! Не повезло! Ладно, ладно. Очень ценю твое молчание… Ценю отсутствие шумихи…

Здравый Смысл и Совесть принялись грызть меня в две глотки.

— Да нет, я, собственно, не о том… — срочно пришлось врать мне, чтобы утихомирить этих монстров, — Ну, то есть, интересно было бы, конечно, узнать… Но, если это совсем секретно… В конце концов, мы триста лет с тобой друг друга знаем… Могла бы и довериться… Но, если совсем секретно… Так и быть, не стану я у тебя ничего спрашивать… — последние слова вышли у меня ну совсем кисло.

— Это ж надо, как тебя от любопытства трясет! — это почему-то до крайности развеселило Викторию. Она отсмеялась и, кажется, совсем расслабилась. Потом на секунду задумалась и с видом доброй феи, раздающей подарки, произнесла, — Придется объясниться все-таки. Боюсь, от нереализованной жажды познаний ты глупостей наделать можешь. Характер у тебя такой. С детства.

— Получше, чем у некоторых, — поспешила огрызнуться я, потом испугалась, что Вика ничего не расскажет, и добавила, — Извини. Просто не люблю, когда ты делаешь одолжения. Не хочешь — не рассказывай!

Виктория вдруг перешла на заговорщический шепот:

— Знаешь, я вот подумала… Я, наверное, хочу рассказывать… Раз уж я при тебе засветилась, то глупо твой потенциал на пользу дела не использовать, так?

Меня подобная корысть слегка покоробила, но возражать я не стала.

— Здесь лучше сверни в подворотню, — подсказала подруга.

Раньше я никогда не подъезжала к подъезду Виктории со стороны черного хода, посему слегка замешкалась с парковкой.

— Ну, давай быстрее, — заныла Виктория, — Сколько можно возиться! Не умеешь водить сама — найми водителя! Пойдем, мне не терпится с тобой поделиться.

— Лучше б ты делилась чем-то более дорогостоящим, чем очередные неприятности, — шепотом ругнулась я, обидевшись на замечания по поводу моего вождения.

Виктория быстро набрала код, и мы вошли в подъезд.

Не перестаю преклоняться перед этим домом, одним из немногих сохранившихся еще с дореволюционных времен. Этот четырехэтажный двухподъездный особняк повидал на своем веку многое. Конечно же, подъездный колодец, окаймленный белой вьющейся лестницей, испохабили в советские времена установкой зарешеченной шахты лифта. Стеклянный купол крыши, разумеется, выкрасили по-больничному белой матовой краской. Напрочь разрушили стиль недавно установленными бронированными дверьми "новорусских" квартир. Но общий дух постройки испортить не удалось. В свое время я увлекалась историей нашего города, и, порывшись на запыленных полках центральной библиотеки, раскопала об этом доме массу интересного. Именно в этом особняке размещался до революции известный на всю область публичный дом. По крайней мере, амурчики, вылепленные под потолками каждого из первых трех этажей, были упомянуты в одной малоизвестной книге, повествующей о нелегкой судьбе некой знатной дамы, проживавшей в нашем городе в конце девятнадцатого века. Частенько женщина приходила инкогнито в этот дом, и, забавы ради, оставалась на ночную работу. Хозяйка борделя, единственная посвященная в тайну нашей дамы и получающая деньги за молчание, однажды решила удвоить свой гонорар. Для этого она специально подстроила нашей даме встречу с супругом, пришедшим воспользоваться услугами девушек. Теперь хозяйка брала деньги и с дамы, которую она спасла от разоблачения, подстроив все так, будто та пришла сюда, выслеживая супруга, и с супруга, про которого врала, будто явился он в этот дом в первый раз и совсем не по поводу девушек. Впрочем, за свою корысть хозяйка очень скоро поплатилась. Её зверски убили. Убийц так и не нашли, но автор книги предполагает, что это сделали разгневанные жертвы шантажа. Мое больное воображение неизменно рисовало болтающийся под куполом разодетый в пышные юбки труп, едва я вспоминала об этой истории. Картинка получалась настолько неприличной, что запомнилась раз и навсегда. И хотя я прекрасно понимала, что, вряд ли шантажистку могли повесить прямо в вестибюле, да еще и под куполом, избавиться от навязчивого творения моего воображения никак не удавалось.

— Эй! Ты где? Ты чего? О чём ты думаешь?!! — напряженный шепот подруги разогнал наваждения. Оказывается, Вика уже целую вечность махала у меня перед глазами ладонью.

— Да так, — я, извиняясь, пожала плечами и вошла в прибывшую кабину лязгающего лифта, — Прости, это я от недосыпа. Почудилось. Думаю о шантажистах и последствиях их действий.