Нина Васина - Красная Шапочка, черные чулочки

– Да что там – пропал костюм! – соглашается мой жених, поглядывая на часы. – Когда ты сбежала, твоя подружка… эта, как ее?..

– Авоська?

– Да, она все выпытывала у меня – зачем я спрашивал о месячных.

– И что ты сказал?

– Сказал, что хочу иметь сразу же после свадьбы полноценный, ничем не сдерживаемый секс дней на десять.

– О! – Я округлила рот и попробовала эротично протолкнуть в него нагретую виноградину.

– Знаешь, что мне сказала эта язва? Она, видишь ли, подумала, что меня беспокоит происхождение крови на брачной простыне. Вроде того, что я должен быть уверен – это кровь девственницы, а не кровь месячных. Ты обсуждала с подругой наш договор?

– Договор о моей девственности? Конечно, обсуждала. Сразу же после того, как ты выскочил на меня из леса. Попозже. Вечером. С бабушкой.

– Ты еще и бабушке это рассказала?

– Я должна была выяснить, что такое – девственница! Мне только что исполнилось десять – тебе не приходило в голову, что я просто могу этого не знать?!

– Десять!.. – Мой жених садится на ковер у моих ног, снимает туфельку и задумчиво проводит моей ступней по своей щеке. – Ты была так прекрасна, у меня сердце остановилось, так ты была прекрасна! Испуганная, как застывшая на секунду в луче солнца птичка…

– А ты был настоящий идиот! Весь в крови выскочил из кустов на ребенка и плотоядно зарычал: «Красная Шапочка, я тебя съем!» И бросился кусать мою коленку!

– Я не кусал! Я упал перед тобой, обхватил ножки, чтобы поцеловать. Согласен, с Красной Шапочкой получилось слишком напряженно, но я же сразу попросил прощения и еще попросил стать моей женой.

– Я чуть не умерла со страха!

– Да? Мне так не показалось. Ты потрепала меня ручкой по затылку и нежно так согласилась: «Хорошо-хорошо, только мне нужно закончить школу». Такой прагматизм меня привел в замешательство. Мне стало стыдно своего возбуждения.

– Ничего тебе не было стыдно. Взял меня на руки и с пристрастием стал допрашивать!

– Ничего я не допрашивал. Я спросил, целовалась ли ты в губы. Я же не просто так спросил, я хотел, чтобы ты разрешила мне показать тебе, как нужно правильно целоваться, раз уж мы с тобой пришли к такому важному соглашению – стоило закрепить его поцелуем. – «Пять раз», – ответил мне ангелочек с запахом ванили и яблок. – «Наверное, тебе понравился этот мальчик, раз ты целовалась с ним пять раз?» – Я решил притупить укол ревности, да-да, настоящей ревности! И что же я слышу в ответ? – «Это были пять мальчиков», – отвечает моя прекрасная птичка! Что я должен был подумать? Пять мальчиков! А я уже предложил этой ветренице руку и сердце!

– Да ты весь затрясся как больной, опустил меня на землю и потребовал обещания, что сохраню свою девственность для мужа. Что мне было делать? Я обещала, обещала, обещала… У тебя глаза плавали в полном безумии, руки и одежда в крови, лицо залито слезами!..

– Ладно, не вспоминай, у меня тот день был просто черным, пока я не встретил тебя. Проклятый день…

– А у меня тот день был решающим. Как будто я переступила границу света и тени. Я помню все до мелочей, все краски и запахи. Разве так бывает?

Мне было десять лет. Стояло яркое июньское утро, и все было бы прекрасно, если бы не ранняя пора этой яркости и легкого душистого ветра (тополя расклеились) – шесть утра! Мама растолкала меня и попросила испечь пирожки. Она не обращала внимания на мои глаза, вытаращенные в сторону тикающего будильника, на зевки во весь рот.

– Я сделала опару, а она не подходит! – восклицала мама в отчаянии. – Сегодня седьмое июня, тебе уже десять лет, это очень важный день, очень! Опростоволоситься в такой день будет самым страшным ужасом моей жизни!

– А что у нас седьмого июня? – сочувственно поинтересовалась я.

– Это день бабушки.

– Бабушка умерла зимой, а родилась весной.

– Это другая бабушка! – Мама трясет меня за плечи и умоляет поторопиться: поезд в десять двадцать.

– Поезд? Какая-то бабушка приедет к нам на поезде?

– Да нет же! – Она толкает меня к раковине и даже делает довольно неумелую попытку обмыть холодной водой лицо, как маленькой. – Это ты поедешь на поезде!

– Здорово! – От такого сообщения я моментально проснулась. – Одна?

– Одна – до Мещерской, а там тебя будут ждать и отвезут в Загниваловку на телеге!

– Куда меня отвезут?

– В Загниваловку, к бабушке. Ты ее не помнишь, это моя свекровь – мама твоего отца. Ну, шевелись же, я тебя прошу!

Осмотрев совершенно бесчувственное сероватое месиво в миске, я укоризненно вздохнула:

– Дрожжи разводила молоком?

– Молоком! – стонет мама.

– Нагрела как следует, да?

– В книжке написано, что разводят теплым молоком!

– А ты, как всегда, чтобы побыстрей было, решила, что чем горячее, тем лучше, так? – провожу я доследование, обряжаясь в фартук. – Ничего с этой опарой не выйдет, ты сварила все дрожжевые споры.

– Чего я сварила?

– Много-много крошечных розовых зародышей будущего чревоугодия. Понюхай, их окоченевшие трупики уже попахивают тухлой кислятиной!

Мама шарахается от поднесенной к ее лицу миски.

– Что же делать? – Она в отчаянии.

– Купим этой бабушке десяток эклеров в булочной на углу. Подумаешь, проблема!

– Ты не понимаешь, у нас уговор, и я должна была его выполнить день в день! Я проснулась ровно в полночь, с потолка свисал тяжелой паутиной страшный космический мрак, и я вспомнила, что обещала своей свекрови девять лет назад, клялась, можно сказать, на крови!

– Сядь, – предложила я на всякий случай табуретку. Мама была не только бледная, она была еще и потная! С виска стекала капля пота, и это убедило меня в важности происходящего.

– Твой отец не хотел разводиться, хотя уже сожительствовал с другой женщиной! – вдруг громко воскликнула мама.

– А это тут при чем? – Я обеспокоилась, не тронулась ли мама мозгами от запаренных горячим молоком дрожжей.

– А свекровь сказала, что поможет избавиться от этого бабника и заставит его платить деньги на содержание ребенка, но при одном условии! В первое воскресенье июня месяца, когда тебе исполнится десять лет, ты должна приехать к ней в гости!

– Интересная мысль. – Я тоже присела рядышком, наклонилась и положила голову маме на колени. – Десять лет – это странно, тебе не кажется? Она что, боится маленьких детей?

– Нет. – Мама замялась. – Как бы это сказать… Она не была уверена, что я смогу тебя вырастить до этого возраста и не угробить, понимаешь?

Это я как раз отлично понимаю. Мама дважды забывала меня в младенческом возрасте в коляске у магазинов и четыре раза в песочнице у дома, когда я уже начала ходить. Но дело, конечно, не в этом. Дело в Службе спасения. Был такой кошмарный год, когда я вызывала эту службу шесть раз. У мамы при протирании пыли дважды застревала рука в батарее, она провалилась ступней в сток унитаза и не смогла ее вытащить, постирала котенка в стиральной машине вместе со своим шелковым бельем (деликатная стирка), свалилась с балкона, вешая простыни, и повисла на оборванном шнуре, обмотавшем ее запястье, а уговорив меня, шестилетнюю, покататься на санках, села показать, как правильно рулить на льду пруда, и дорулила как раз до проруби. Сердобольные диспетчеры в Службе спасения, уже узнающие мой голос по телефону, во время успокаивающих разговоров советовали мне (шестилетней!) пройти курсы оказания первой медицинской помощи, побыстрей научиться плавать, готовить, стирать и убирать квартиру. Что я и делала в перерывах между учебой и балетной школой.

– Ладно, – сказала я маме. – Десять лет наступило в прошлом месяце, я выжила. Что дальше?

– А дальше свекровь сказала, что сама разберется с укреплением твоей жизнеспособности.

– Да я ее не помню!

– Это неважно, – отмахнулась мама. – Пирожки, вот проблема!

– А пирожки зачем?

– Она сказала, чтобы в первое воскресенье июня твоего одиннадцатого года жизни я испекла пирожки, – вспоминает мама, – приготовила ее любимое… О боже! – Она вскочила и забегала по кухне. – Ее любимое селедочное масло! Нет мне прощения!

– Еще и масло, – только и смогла посетовать я, уроненная ею на пол при вскакивании.

– Масло – это просто, – утешает себя мама, – это ерунда совсем, нужно из селедки вытащить все кости, прокрутить ее через мясорубку и смешать со сливочным маслом в какой-то простой пропорции. Это просто, но вот пирожки!..

– Давай выпотрошим и вымоем холодильник, – предложила я.

– С ума сошла? – ужаснулась мама. – Сегодня еще и холодильник мыть?!

– Ты же знаешь, что это самый простой способ обнаружить много забытых там продуктов. Это я на селедку намекаю. Ты хоть представляешь, что это значит – вытащить все кости?

– Ну, это наверняка не трудней, чем приготовить дрожжевое тесто, оно-то требует часа три…

– Нам повезет, если мы найдем какую-нибудь забытую банку с селедкой в винном соусе или что-то подобное.