Галина Куликова - Блондинка за левым углом

Примерно четверть часа она дефилировала по залу со скучающим видом. Ждала кого-нибудь? Шаталов купил газету, развернул ее и заслонился шуршащей бумагой, отчаянно мешая всем, кто проходил мимо. Но вот Лайма посмотрела на часы и направилась к киоску, торгующему разными мелочами, которые могут пригодиться путешественнику в дороге. Шаталов сложил газету, сунул ее под мышку и двинулся следом, прячась за особенно широкими спинами. Он вел себя, как супруг, почувствовавший, что у него режутся рога, и стремящийся во чтобы то ни стало узнать, кто его соперник! Мужчины не могут устоять ни перед одной, даже самой маленькой тайной. По правде сказать, мужское любопытство сгубило больше браков, нежели женская неверность.

Невысокий крепыш, толкавшийся возле Лаймы, которая копалась в своей сумке, неожиданно развернулся и быстро выбрался из толпы, нервно оглядываясь. Глаза его лихорадочно блестели. Шаталов насторожился. Поколебался, потом последовал за ним и увидел, как крепыш поднес к губам миниатюрное переговорное устройство. Через минуту стало ясно, что этот человек из охраны аэропорта.

— Молодая женщина в сером костюме, — негромко сказал он. — Светлая сумка на плече. Возможно, в сумке оружие. Огнестрельное. — Он оглянулся назад и добавил: — Направляется к центру зала.

Шаталов метнулся к киоску и растолкал короткую очередь.

— Здесь стояла моя жена! — воскликнул он, выхватывая из бумажника крупную купюру.

Задыхаясь от волнения, кинул первую попавшуюся дамскую сумочку, расческу, крем для загара и блокнот. Мгновенно запихнул все это внутрь, на глазах у изумленной продавщицы зубами отгрыз от сумки бирку и убежал, забыв о сдаче.

Лайма была уверена, что в настоящий момент Шаталов сидит в своем просторном кабинете и делает важные заметки ручкой с золотым пером. Когда она увидела его прямо перед собой здесь, в аэропорту, то от неожиданности открыла и закрыла рот, громко сглотнув. И тут же подумала, что он сейчас громко воскликнет: «Вот так встреча!» Однако Шаталов с каменным лицом прошел мимо, лишь приостановился на секунду и, не поворачивая головы, прошипел сквозь стиснутые зубы:

— Отдай мне свою сумку! К тебе идет охрана. Они знают об оружии. Тебя будут проверять. Держи вот эту.

Лайма охнула и сделала, как он велел, — отпустила свою собственную сумочку и взяла ту, которую Шаталов совал ей в руки. Он едва успел отойти, когда на Лайму с двух сторон надвинулись охранники и предельно вежливо попросили ее следовать за ними. Она согласилась, обольстительно улыбнувшись каждому в отдельности.

Шаталов тем временем отыскал туалет, пулей влетел внутрь, забился в кабинку и принялся терзать свой трофей. Внутри действительно находилось оружие. Маленький, можно сказать, изящный пистолет был засунут дулом вниз между косметичкой и мобильным телефоном. Шаталов подержал его в руке, хмыкнул и, опустив в карман, продолжил обследование. В сумке оказалось три отделения. В каждом из них лежало по паспорту. Ни одного — на имя Лаймы Скалбе. Однако на всех трех фотографиях была именно она.

— Вот это да! — пробормотал Шаталов.

Неужели он предложил свой кров врагу родины?! Поверить в это было сложно, да просто невозможно! Он сунул документы на место, присовокупив к ним пистолет, защелкнул сумочку и вышел из кабинки. Чтобы прийти в себя, плеснул в лицо холодной водой. Воза намочила лацканы пиджака и потекла за воротник. Выпрямившись, Шаталов уставился в зеркало. Оттуда на него смотрела собственная сердитая физиономия. Ну почему, почему его словно магнитом тянет к дурным женщинам? Жена, с которой он не так давно развелся, откусила от его пирога шикарную квартиру и половину банковского счета. Когда бумаги о разводе были подписаны, она с удовольствием рассказала, как охотилась за деньгами, разработав стратегический план завоевания его глупого сердца.

Шаталов нервно закурил и машинально положил в Лаймину сумочку зажигалку. Возможно, Лайме Скалбе от него тоже что-то нужно? И он — лишь винтик в ее игре? Шаталов не желал быть винтиком. Да, он влюбился, но не до такой степени, чтобы ради любимой женщины потерять голову. Настоящие мужчины теряют голову только в смертельном бою, а уж никак не на любовном фронте.

Он вышел из туалета и двинулся в том направление, куда, как он видел, охранники повлекли Лайму. Ее наверняка уже обыскали и выпустили. Если, конечно, у нее не оказалось при себе еще одного пистолета или, на худой конец, ножа с узким лезвием.

Лайма стояла на том самом месте, откуда ее увели, и беспокойно озиралась по сторонам. Увидев Шаталова, заметно оживилась. Помахала рукой. Он тоже помахал ей, но довольно вяло. Пока он шел, за ее спиной появились люди с камерами и мохнатыми микрофонами на длинных шестах. Телевизионщики. Энергичные и остроглазые, они сбились в кучу и развернулись так, чтобы не пропустить ни одного прибывшего в аэропорт пассажира. Здесь явно подстерегали какую-то знаменитость.

— Что все это значит? — спросила Лайма, когда Шаталов наконец приблизился к ней и протянул сумку.

— Можешь не проверять, — сухо заметил он. — Пистолет на месте, так же как и фальшивые документы. Особенно впечатляюще ты смотришься на фотографии в паспорте Татьяны Прутник. Или это твоя настоящая фамилия — Прутник? А?

— Геннадий, я тебе потом все объясню, — вполголоса ответила Лайма, шныряя глазами по сторонам. — Ты выбрал неподходящее время для выяснения отношений.

— Я выбрал?! — возмутился он. — Да если бы не я, ты уже сидела бы в кутузке!

— Я выполняю важное государственное задание.

— Ха-ха-ха!

— Твой смех неуместен. — Лайма сдвинула брови, и на лбу у нее появилась маленькая глубокая складка. — Ты можешь помешать спецоперации.

— Пока ты мне все не объяснишь, я не уйду. Я сорву твою спецоперацию к чертовой матери, — пообещал Шаталов, и Лайма поняла, что он именно так и сделает.

— Я от тебя такого не ожидала! — запальчиво воскликнула она.

— Я от тебя тем более такого не ожидал.

Они стояли и сверлили друг друга глазами. Наконец Лайма сдалась.

— В двух словах этого не объяснишь, Геннадий.

— И не надо в двух словах, — пожал тот плечами. — У меня навалом времени, я убежал со службы.

— Ну, хорошо, — Лайма нетерпеливо переступила с ноги на ногу. — Нам нужно уединиться. В моем распоряжении не больше четверти часа.

— Думаю, этого хватит, — ободрил Шаталов и потянул ее за руку в сторону кафетерия. — Выпьем по чашке кофе и поговорим.

Соврать было просто нечего. Три паспорта и пистолет связали Лайму по рукам и ногам. Но правду говорить нельзя ни в коем случае, ее предупредили на этот счет. Кроме того, правда опасна. Вдруг Шаталова убьют? Однако тот вовсе не думал об опасности. Он подвел ее к столику в уютном уголке и уселся напротив. Официант, работающий в ускоренном режиме, обмахнул полотенцем столешницу, молниеносно притащил сахарницу, швырнул салфетки, брякнул на них приборы и убежал за заказом.

— Рассказывай, — подбодрил ее Шаталов, сложив руки на груди. — Зачем тебе пистолет и фальшивые документы?

Лайма тяжело вздохнула. Сделала вид, что все еще ведет внутреннюю борьбу. В конце концов чувство долга было вроде бы уложено на обе лопатки.

— Какой ты злой и неуступчивый, — пробормотала она.

— Да, я злой. Злым быть лучше, чем добрым. У добряков мягкое сердце, рыхлое тело и пустой бумажник. Итак…

— Я работаю на правительство, — свистящим шепотом поведала Лайма. Слова шли из горла с мукой, словно обросли колючками. — Я не хотела ничего рассказывать. Но раз уж я поймана с поличным…

— Так ты что же — тайный агент?! Умеешь обезвредить бомбу, посадить горящий самолет и ребром ладони сломать вражеский кадык? Я потрясен.

— Понимаю, дорогой, — серьезно кивнула Лайма. — Тебе придется с этим как-то примириться и… поехать домой, предоставив мне действовать на благо родины.

— Но с виду ты обычная женщина.

— Я и есть обычная, — пожала плечами Лайма. И тут же высокопарно добавила: — Именно рядовые граждане являются оплотом своей страны.

Шаталов смотрел на нее с совершенно новым выражением. Сразу понять было невозможно — повышаются ее котировки или падают. Вероятно, падают. Мужчины не любят сильных женщин, только выносливых. И уж, конечно, не желают видеть их рядом с собой, потому что сильные женщины невольно ставят под сомнение их природное превосходство.

— Так, — сказал Шаталов и взъерошил волосы.

Он-то думал, что она попала в какую-нибудь шайку и ему удастся ее оттуда вытащить. Он уже видел себя рыцарем в сияющих доспехах, и вот… Оказалось, что спасти ее нельзя. Если, конечно, она не врет. Шаталов допускал такую возможность. Почти все представительницы прекрасного пола делают это мастерски. В женском вранье так много правдивых деталей и искреннего чувства, что веришь ему всем сердцем.

В этот момент воздух взвихрился, и, словно джинн, возник официант с подносом. Он метнул на стол кофейные чашки, сверкнул улыбкой и убежал на длинных, циркульных ногах.