Галина Куликова - Рога в изобилии

Алиса встряхнулась и приказала себе не думать о плохом. Она приехала в Сочи, чтобы развеяться. Прочь грустные мысли!

— Чего девушка желает? — услышала она голос позади себя.

Подняла голову и увидела официанта. Не мальчишку, до сих пор сновавшего между столиками, а молодого мужчину, который заложил руки за спину в ожидании заказа. Он заговорил с ней с каким-то странным акцентом, и Алиса отметила про себя, что на юге население невероятно разношерстное. Кого только не встретишь, можно только диву даваться.

Надо сказать, что соотечественники, особенно служащие гостиниц, поначалу принимали ее за иностранку. «Наверное, не только потому, что я одета не так, как все, — думала Алиса. — В конце концов, во мне течет американская кровь». Незадолго до смерти мама призналась Алисе, что ее настоящий отец — американец. Во время одной из своих рабочих поездок в Америку мать познакомилась с чертовски обаятельным мужчиной и без памяти влюбилась в него. Результатом этой любви стала Алиса. Алисе очень хотелось узнать фамилию отца и какие-нибудь подробности их с мамой романа. Но та ничего больше не хотела рассказывать.

Она заявила, что тот человек умер, но Алиса ей не поверила. Наверное, мама боялась, что дочь примется разыскивать отца, но та не собиралась заниматься всякими глупостями. Может быть, влюбившись в Гарри, она пошла на поводу у своего подсознания? Отец-американец, возвращение к корням… Да нет, не правда. Она действительно потеряла голову от Гарри.

— Принесите мне орешки, фрукты и кофе.

— Кофе? — Официант почему-то обрадовался и подмигнул ей. Алиса рассмеялась, глядя ему вслед.

Когда заказ принесли, она достала из сумки журнал и принялась за орешки. Зачиталась и забыла о времени. Когда очухалась, то поняла, что кофе давно остыл. Алиса поискала глазами «своего» официанта, но не увидела его. На стуле рядом с баром валялся его фартук, а на стойке стоял поднос с салфетками. Конечно, он мог просто выйти в туалет. Или закончилась его смена. Или еще что-нибудь. Мало ли?

Тем не менее, повинуясь внутреннему импульсу, она подвинула к себе чашку, понюхала, но пить не стала. Потому что ей в голову пришла мысль, будто исчезнувший официант не кто иной, как еще один наемный убийца, сменщик того парня, от которого так несло «Испанской ночью».

Когда мальчишка проходил мимо, она щелкнула пальцами и позвала:

— Эй-эй, подойди сюда!

Он приблизился и уставился на нее, наклонив голову. Алиса заговорила строгим голосом, и этого оказалось достаточно, чтобы быстро все выяснить. Обслуживший ее мужчина не был официантом. Он заплатил хозяину немного денег за фартук и поднос, а в сущности, за возможность поговорить с привлекательной женщиной.

— Он сказал, что хочет назначить свидание, — затараторил мальчишка. — Ведь не обиделись же вы, правда?

Алиса напряглась. В черный кофе очень легко подмешать какой-нибудь яд — даже если почувствуешь горечь, не забеспокоишься. На первый взгляд, перед ней — банальная чашечка кофе, одна из тысяч чашечек, которые выпивают туристы, атакующие черноморские курорты. Но эта — особенная. Эта — приготовлена специально для нее. Господи, что же делать?

Сначала Алиса решила, что теперь-то уж точно нужно обратиться в милицию. Однако она сильно сомневалась в том, что местных милиционеров можно с ходу вызвать в кафе и заставить провести экспертизу содержимого чашечки, объясняя свое требование исключительно подозрительностью. Даже если принести кофе в отделение лично, уговорить их сделать анализ окажется непросто. Алиса представила, как она будет искать бутылку или банку, чтобы перелить туда зловещую жидкость, как она поставит этот трофей на стойку перед дежурным… Нет, такие действия показались ей бесперспективными.

Американский менталитет буквально гнал ее в милицию: он требовал разобраться в деле основательно, раз и навсегда. Русские же гены предлагали наплевать на все и ехать по своим делам. В конце концов они и победили. «Ну, даже если хотели отравить, — подумали бесшабашные русские гены. — Но ведь не отравили же!»

Алиса расплатилась, но, прежде чем уйти, насовала в кофе салфеток, на случай, если им вдруг кто-то соблазнится. Настроение у нее тем не менее испортилось.

У Мэтта была отличная фигура: широкие плечи, литые мускулы, да в придачу вполне сносная физиономия. В своей легальной жизни он работал телохранителем и увеличивал таким образом счет в банке, с которого платил налоги. Он имел отличные рекомендации и вполне мог бы завязать с торговлей чужими жизнями. Но его находили все новые и новые клиенты, и он отчего-то не мог отказаться от их денег.

Нынешняя жертва Мэтту даже нравилась. У нее была красивая осанка и чертовски выразительные зеленые глаза. Он сразу понял, что женщина несчастна. Следуя за ней, он постоянно замечал, как она горестно сдвигает брови.

С того самого дня, как он приступил к слежке, Элис Фарвел не давала ему возможности составить хоть сколько-нибудь приемлемый план действий. Распорядок дня жертвы, ее привычки и пристрастия — все это пришлось отставить, потому что женщина как раз собралась в путешествие. Она оформила тур не куда-нибудь, а в Россию — место, в понимании Мэтта, не столько экзотическое, сколько опасное. Там сейчас сложная обстановка, да и вообще у русских все не так, как у других. Мэтт, объездивший полмира, тем не менее никогда не был ни в России, ни в сопредельных странах. И его раздражала подобная перспектива. Тем не менее выхода не оставалось — Мэтт отправился в турагентство и записался в ту же самую группу, что и Элис Фарвел. «Придется путешествовать вместе с ней, — решил он. — Я согласился выполнить эту работу, а отступать не в моих правилах».

Самым сложным делом оказалось найти себе подходящего попутчика. Мэтт потратил сутки на то, чтобы его связали с нужным человеком. Парень приехал из Майами. У него было восточное лицо с нахальными глазами и труднопроизносимое имя Тенгиз. Но главное — он разговаривал по-русски. Позже Мэтт не раз поздравлял себя с тем, что озаботился взять с собой переводчика. Если бы не Тенгиз, его миссия провалилась бы спустя несколько дней по прибытии в Россию. Он утратил бы контроль над ситуацией и навсегда потерял жертву из виду. Потому что домой, во Флориду, она так и не вернулась.

Вместе с Тенгизом туристическая группа составила девять человек. Все перезнакомились еще в пути. Тогда же выяснилось, что Элис Фарвел — вовсе не американка, что Москва — ее родной город и что на самом деле ее зовут Алиса. Мэтт несколько раз даже попробовал произнести «Алиса» вслух, будто пробуя на вкус: «Алиса, Алиса». Это странное имя как нельзя лучше подходило к ней, и Мэтт мысленно так и стал ее называть.

Алиса явно тяготилась обществом американских туристов, и после двух дней, в течение которых она уныло таскалась по Москве вместе с группой, ее потянуло на свободу. Она отказалась продолжать тур, совершенно не по-американски наплевала на пропавшие деньги и выехала из отеля. Мэтту с Тенгизом пришлось по-настоящему постараться, чтобы не потерять ее из виду. Тенгиз договорился с кем-то из гостиничного персонала об аренде машины, и они тотчас же обменяли доллары на ключи от раздолбанных «Жигулей».

Когда Алиса покидала отель, Мэтт уже перетащил на заднее сиденье свою нехитрую поклажу. Но если бы Алиса даже и заметила его, то ни за что не узнала бы. Потому что молодой мужчина превратился в представительного пожилого господина с пышными седыми усами. Тенгиз ограничился темными очками и кепкой, уверив своего нанимателя, что для русских все кавказцы на одно лицо.

Проследив Алису до пятиэтажки в Тушине, Тенгиз припарковал машину на полысевшем газоне под огромным тополем и, повернувшись к Мэтту, внезапно спросил:

— А вы в курсе, что за нами следят?

— Следят не за нами, а за женщиной, — откликнулся Мэтт. — Со вчерашнего дня.

Наблюдателей было несколько. Они сменяли друг друга на своем посту, и Мэтт сильно нервничал, пытаясь извлечь из памяти всю известную ему информацию о русской мафии. Как ни крути, а ситуация с каждым днем осложнялась все сильнее. Неизвестные ведь тоже в состоянии «срисовать» Мэтта, прояви он хоть каплю беспечности. И кто знает, что тогда может произойти. Что это за люди? Как они узнали, что она вернулась на родину? И главное — какова их цель? Шантаж, убийство, сбор компромата, охрана?

В Москве стояла чудовищная жара, которая доставляла массу неудобств человеку, ненавидевшему потную одежду. Мэтт частенько досадовал на то, что вынужден подчиняться обстоятельствам и тянуть с решением проблемы. Сутки они с Тенгизом провели в «Жигулях», загнав их за железные гаражи напротив нужного дома. Они пили приторную газировку и ели печенье и кексы, продававшиеся в киосках по соседству. Тенгиз не разрешал Мэтту покупать ни жареных кур, ни чебуреков, ни горячих сосисок, уверяя, что это опасно для жизни.