Татьяна Луганцева - Каша из топора палача

В общем, замужество Агаты оказалось неудачным, и второй раз пойти под венец она даже и не помышляла, вся погрузившись в работу. Рабочий день у нее был ненормированный, и вела она богемный образ жизни, поэтому Виталик жил у бабушки, которая в последнее время прихварывала.

Агата видела ребенка два раза в неделю, забивала им холодильник продуктами и давала деньги. Клара Алексеевна водила внука в хороший садик, расположенный недалеко от ее дома, и на различные занятия – от бассейна до музыкального кружка. Агата в глубине души корила себя, что она плохая мать, хоть сын ее очень любил. Те редкие мгновения, что они проводили вместе, для Виталика были настоящим праздником. Мама не ругала, не воспитывала, приезжала с гостинцами и новыми книжками. Виталику исполнилось шесть лет, и он рос очень смышленым и сообразительным.

– Уходила бы ты со своей сумасшедшей работы, занялась бы ребенком, как все путные женщины, – стонала Клара Алексеевна.

– Ты же знаешь, какая я…

– Знаю! Умная и ответственная. Вот и шла бы в школу учительницей английского языка, куда Виталик скоро пойдет. Там требуется, я узнавала, – хитро посмотрела на нее мать. – Ребенку легче попасть туда будет, школа-то не простая, конкурс, да и учиться легче. Все-таки мама – учительница.

Агата звонко рассмеялась, явив миру две очаровательные ямочки на щеках.

– Ну ты и хитра! Учительницей! Узнала она все! Да кто же меня возьмет в школу без педагогического образования? Мама, ну ты же умный человек!

– Хорошо-хорошо! Иди переводчиком, хочешь, я позвоню Клаве, она договорится о встрече в посольстве? – не унималась Клара Алексеевна.

– Не надо, мама, – поморщилась Агата.

– Устройся в редакцию! Сколько журналов тебя звали, и эти женские, интересные тоже. Будешь, как все белые люди, ходить на работу, в шесть часов возвращаться домой, а? Неужели ты не хочешь стабильности?

– Мама, я сойду с ума от скуки!

– Ты ненормальная, это точно! – всплеснула руками Клара Алексеевна.

– Уж какая есть. Не думаю, что я способна на такие жизненные перемены. Раньше ты меня не упрекала, мама.

– Упряма в отца, – подвела итог Клара Алексеевна, понимая, что проиграла.

Все это за несколько секунд пронеслось в голове Агаты, когда она сидела напротив редактора солидного журнала Павла Павловича.

– Ну, Крайнова, не обиделась, что я называю тебя дурой? – спросил Павел Павлович, почесывая затылок.

– На кого другого и обиделась бы, а вот на вас нет. Что на дурака обижаться-то? – прищурилась Агата.

Павел Павлович рассмеялся, стукнув внушительного размера кулаком по столу:

– Крайнова, я же любя. А кроме того, дур мужики любят.

– Они любят стерв.

– Нет, от стерв они не уходят, так как боятся, а вот любят дур, – поправил ее Павел Павлович.

– Почему же я одинока? – поинтересовалась Агата.

– А ты только свистни!

– Я свищу.

– Ты рычишь и фыркаешь, Крайнова, а это разные вещи. Кроме того, ты дура, но умная, а это страшная смесь, не каждый вынесет. Вот такой вот каламбур, – обнажил явно вставные зубы в улыбке шеф-редактор.

– Много работы! – вздохнула Агата.

Павел Павлович опять рассмеялся:

– С тобой не соскучишься, был бы я холост, я бы рискнул.

– Может, хватит обсуждать мою личную жизнь, тем более что с ней все ясно как божий день? – миролюбиво заметила Агата. – Зачем позвали?

Этот журнал был одним из ее любимых, потому что требовал от нее разных тем, что Агате нравилось. Кроме того, он был сугубо мужским, и Агате льстило, что ее статьи проходили на ура.

– Что ты думаешь об этом человеке? – спросил редактор и положил перед ней фотографию.

Она взяла ее и внимательно всмотрелась. Агата была не профессиональным, но классным фотографом, так как приходилось иногда делать снимки к своим работам.

Качество фотографии было никудышное, но кое-что разглядеть все же можно. На фотографии был мужчина, возраст и рост которого оценить не представлялось возможным. Он был сфотографирован в профиль. Агату поразило его лицо, покрытое какими-то неясно выраженными, но заметными шрамами, рубцами…

– Что это? Дефект пленки? – спросила она, ранее не видевшая ничего подобного.

Вместо ответа редактор протянул ей другую фотографию:

– А что думаешь об этом?

Здесь тоже был мужчина и тоже в профиль. Темные длинные волосы, красивые черты – мужественный подбородок, выразительные брови, высокий лоб, прямой нос и темные глаза.

– Какой-то голливудский артист? – спросила Агата.

– Это один и тот же человек, – ответил Павел Павлович.

– А… все-таки дефект пленки.

– Нет! Внимательнее, Крайнова. Это разные стороны его лица, шрамы – реальность. Половина лица у него явно изуродована.

Агата еще раз посмотрела на снимки. Ее посетило противоречивое чувство, так как на одной фотографии был абсолютный красавец, на другой – явный урод. Не воспринималось, что такие крайности сочетались в одном человеке.

– Похоже на ожог… – сказала она.

– Я тоже так думаю, – кивнул редактор.

– Вот как? Так вы точно не знаете? Я имею в виду, странно, что вы проявляете к этому человеку такой интерес и не знаете, что с его лицом. Это так явно…

– Проницательна, как всегда, чертовка! Дело в том, что никто ничего не знает об этом человеке, кроме общих сведений, и мне это не нравится. Зовут его Александр Романович Берсеньев, ему тридцать шесть лет, и он один из самых богатых людей Европы, в том числе и России. У него огромная компания, целый концерн, занимающийся многими сферами деятельности. Больше не известно ничего! Ни одного интервью, ни одной встречи с журналистами, ни одной публикации ни в одном издании. Журналисты даже ставки делали, в каком журнале он все-таки засветится, и я хочу, чтобы это был мой журнал. Мы пишем о людях бизнеса, а он человек-загадка. Эти фотографии были сделаны тайно одним из наших фотокорреспондентов. С такими оборотами капитала он должен быть у нас в журнале! Я знаю: его личность интересна всем бизнесменам, и журнал с его интервью и фотографией на обложке побил бы все рекорды продаж! – Павел Павлович облизал губы в предвкушении «горячего» материала.

Агата покосилась на снимки Берсеньева, думая, что вряд ли стоит помещать его фотографию на обложку.

– Я даже знаю, как бы назвал статью о нем: «Бизнес в России!», – продолжал распаляться редактор. – По слухам, господин Берсеньев долгое время жил за границей и сколотил свой начальный капитал именно там. Никто не знает, с чего он начинал и даже в какой стране! – Редактор от переизбытка чувств закашлялся и залпом осушил чашку давно остывшего кофе.

– От меня-то что вы хотите? – Агата сняла очки и стала протирать стекла. Она часто так делала, когда хотела подумать, сконцентрироваться на внутренних ощущениях.

– Ты опять дурочкой прикидываешься? Что я могу хотеть от своего лучшего журналиста? Чтобы ты была первая, кто возьмет у него интервью, – ответил Павел Павлович, раздраженно нажимая на кнопку вызова секретарши. – Света, в чем дело?! Почему кофе холодный, как кобылья моча, извините?

– Шеф, я приносила его вам два часа назад, – ответил молодой голос.

– Хватит пререкаться! Свари еще! – Павел Павлович отпустил кнопку и посмотрел на понуро сидящую Агату. – Ну, что скажешь?

– Мне это напоминает «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». Вы сами-то понимаете, о чем меня просите? Человек не дает интервью, а вы говорите «возьми у него интервью». Как? Может, научите?

– Ну, Крайнова, это уже твои профессиональные хитрости, за это тебя и ценим, и платим, опять каламбур! Добивайся, хитри, подстерегай, шантажируй, в конце концов! Возьми на вооружение свое женское обаяние.

– Павел Павлович, остановитесь! Вы еще скажите – переспи с ним ради статейки! У меня свои принципы, которые я никогда не переступлю, – сразу предупредила его Агата.

– Все принципы заключены в золоте, – постучал по столу редактор, словно он был из этого благородного металла. – Я заплачу тебе гонорар в десятикратном размере, если ты предоставишь мне интервью с этим типом.

Агата водрузила на аккуратный носик очки и с интересом посмотрела на редактора. Сейчас он ей напоминал ее ненаглядного Дениса, и это позабавило ее.

– Только из-за уважения к вам как к профессионалу я не пошлю вас в одно известное место. Ничего не обещаю, интуиция пресловутая, женская, подсказывает, что дело не выгорит, но я обещаю, что попытаюсь. – Она поднялась со стула, взяла свою куртку красного цвета с капюшоном, сумку большую и неудобную и покинула кабинет главного редактора.

– Спасибо, Крайнова! – крикнул ей вслед Павел Павлович.

Она вышла из небольшого, но уютного здания, где находилась редакция журнала, и направилась к своей машине, припаркованной по специальному разрешению на редакционной стоянке.

Агата ездила на «Оке» и нисколько этого не стеснялась. Это была ее первая машина, купленная шесть лет назад и продолжавшая исправно служить своей хозяйке. Она давно могла позволить себе более дорогую машину и уже устала выслушивать насмешки от друзей и знакомых, улюлюканье и свист водителей на дороге. Но рука не поднималась избавиться от машины. Агата уже привыкла к ней. Надо отметить, что «Ока» платила ей благодарностью, за шесть лет машина не попадала ни разу в аварию, не было и серьезных поломок. Агата любила передвигаться по Москве на маленькой машине и не прислушивалась к чужим советам. Ее подруга Тося расценивала пристрастие подруги к «Оке» как проявление ее бунтарского характера, своеобразный вызов дорогим иномаркам.