Гунар Цирулис - "Магнолия" в весеннюю метель

— Ну конечно, иначе зачем он поехал бы с нами! Джеймс Бонд из Минска, вот так номер!

Джозефина вчера обслуживала профессора, но ничего, кроме термоса, при нем не заметила, — сказал Мурьян. — И вы мне поверьте, глаз у нее — как рентген, видит сквозь одежду, — удовлетворенно прибавил он.

— Да, раньше Леонид до дешевых шуток не опускался, — заметил Войткус.

Находко рассердился всерьез: о нем говорили в третьем лице, как о человеке, с которым уже нет смысла спорить, ибо он одной ногой в могиле. Но он так просто из игры не выйдет!

— А что тебе, Саша, нынче говорил дядя Ян, который сознался, что утром отворял дверь в номер Кундзиньша? Что в балконную дверь выпорхнула засунутая в дверь повестка от врача, а? — Дождавшись утвердительного кивка Войткуса, он продолжал: — Так вот, кажется мне, что я ее нашел. И в ней содержится приглашение зайти к профессору Березинеру, а вовсе не к врачу или в лабораторию.

— Он сказал, что ветер разметал всякие бумажки, — прибавил Войткус. — Может быть, эта записка пролежала на столе неделю…

— И этот вариант проверен. Они настолько мало знакомы, что ни о какой переписке речи быть не может.

— Ну, что ты тянешь? Скажи сразу — что же было в той записке? — предложил практичный Зайцис.

— В том-то и беда, что разобрать ничего не удалось, — сознался Находко. — Но к чему гадать, если можно проверить?

— Что же ты предлагаешь? — поинтересовался Приедитис. — Снова хочешь вломиться в чужое жилище? Через окно или для разнообразия воспользуешься дверью?

— Твое предложение принято, — и Находко встал. — Только сначала посмотрим, не оставил ли Березинер ключ у администратора.

Ключ действительно оказался в гнезде 1105 номера; он лежал там, завернутый в бумажку.

— Здесь написано, что ключ можно выдать Кундзиньшу, — с сомнением поглядел на них администратор.

— Совершенно верно. Он ждет нас наверху! — И, не давая старику опомниться, Находко схватил ключ.

В лифте они поднимались в молчании. Никто более не сомневался, что диссертация обнаружится в комнате профессора. Но каким путем она туда попала и почему? Уж не задумал ли Григорий Ильич устроить своим выпускникам дополнительный экзамен, чтобы посмотреть, как применят они теоретические знания на практике? Маловероятно, чтобы почтенный заведующий кафедрой прибегнул для такой цели к военной игре, достойной пионерского лагеря. Нет, тут должна была быть какая-то другая причина…

Капитан Находко отпер дверь, распахнул ее. В полосе света, падавшего из коридора, они увидели на столе серую папку с красной надписью «Секретно».

Через мгновение они уже стучали в дверь Кундзиньша. Но им не отворили. Внутри было темно и так тихо, словно хозяин затаил дыхание, чтобы ничем не выдать своего присутствия. Когда в ход пошли кулаки, внутри кто-то зашевелился, показалось даже, что послышался чей-то шепот, причем у Приедитиса возникло впечатление, что в одном из голосов он узнал голос Руты Грош! Наконец, Кундзиньш отозвался:

— Чем могу служить?

— Отворяйте! Диссертация нашлась! — поспешил сообщить Мурьян, словцо бы это было прежде всего его заслугой.

— Спасибо! Большое спасибо! — Кундзиньш умолк, а после паузы, словно успев получить указания, продолжил более энергично: — Могу ли попросить вас оставить ее до утра в вашей комнате?

— У вас будет надежнее… — Зайцис все еще ничего не понимал. — Неплохо было бы и проверить, не пропала ли страница-другая…

В ответ за дверью раздался капризный голос Руты:

— Имант, ты тоже тут? В таком случае прекрати, пожалуйста, эту недостойную суматоху!

— Ладно. Нашу находку можешь считать свадебным подарком.

Но ретироваться без лишнего шума им не удалось. В конце коридора отворилась другая дверь, и из нее выглянула темноволосая головка Ирины Перовой.

— Тише! — громко предупредила она. — Я только что едва убаюкала Тату. Если сейчас она проснется, то не успокоится до утра. А я слышала, что у вас потрясающие новости, расскажите!

— Только не здесь, не то сюда сбежится весь этаж, — Приедитис приложил палец к губам и, не спросив разрешения, проскользнул в комнату Ирины.

— А куда это Имант девался? — спохватился у лифта Зайцис.

— Пошел бороться за мир, — усмехнулся Войткус. — Есть такое стихотворение, в котором говорится, что если почаще смотреть на спящих детей, то третья мировая война окажется невозможной…

Дверь лифта с тихим шипением распахнулась, и из кабины вышел профессор Березинер. В телогрейке и рыбацких сапогах, с висящей через плечо спортивной сумкой, он казался существом из другого мира.

— Администратор сказал, что вы забрали мой ключ. Но не ожидал столь торжественной встречи. Не хватает разве что оркестра и девушек с цветами… — Заметив под мышкой у Находко папку с диссертацией, профессор нахмурился. — Почему вы до сих пор ее не отдали? Человек, может быть, собирался сегодня поработать…

— Знали бы вы, Григорий Ильич, сколько крови нам испортила эта самая диссертация! — не выдержал Мурьян. — Весь день только и занимались ее розыском.

— Ничего не понимаю, — покачал головой Березинер. — Я же оставил ему записку, чтобы взял в моей комнате.

— Это сразу не объяснишь… — начал было Войткус.

— Тогда идемте ко мне, поставим самовар, и за чайком вы обо всем расскажете.

— А вы — нам, — прибавил Находко.

Самовар еще даже не зашумел, когда профессор уже завершил свой рассказ. Он был предельно простым. Ожидая в баре, пока Джозефина наполнит объемистый термос, Березинер заметил забытую на столике диссертацию Кундзиньша и на всякий случай забрал ее, чтобы не пропала, — в конце концов, рукопись была государственной важности. Так и не достучавшись до Кундзиньша, он написал записку о том, что уезжает на рассвете и поэтому оставит рукопись в своей комнате, а ключ — у администратора. Коротко, ясно, логично — просто удивительно, почему такая возможность никому не пришла в голову. Но нередко бывает, что плывущее поверху не привлекает внимания ныряльщиков на глубину.

Рассказ о приключениях сыщиков занял куда больше времени. Профессор умел терпеливо слушать, так что высказаться сумели все, включая и Приедитиса, появившегося в последний миг и теперь делившегося главным образом впечатлениями от неотразимого обаяния Ирины.

— Я рад за вас, — сказал Березинер. — По-моему, сегодня каждый из вас что-то приобрел. В том числе и те, кто пока считает себя проигравшими.

— Вы говорите так, профессор, словно собираетесь любой ценой подвести события в «Магнолии» под какое-то нравоучение, — усмехнулся Приедитис. — Так сказать, это, мол, вам будет наука…

— В таком случае беру свои слова обратно, — Сразу же согласился Березинер. И все же обойтись совсем уж без назидания не смог: — Тем более потому, что из этой последипломной практики каждый из вас уже сделал свои выводы… Благодарю вас, и не обижайтесь, но после ваших сегодняшних тревог мне очень хочется спать.