Елизавета Абаринова-Кожухова - Месть призрака

Но в гардеробе, надевая плащ и шляпку, Надя едва не вздрогнула, услышав позади себя вкрадчивый голосок:

— Госпожа собирает компроматик на Кассирову? — Чаликова увидела в зеркале позади себя невысокого господина в куртке с капюшоном, делавшим его похожим на средневекового иезуита.

— Я ни на кого ничего не собираю, — резко ответила Надя. Но потом сменила гнев на милость: — Что за компромат и сколько вы за него хотите?

— Нет-нет, мне ничего не нужно, — поспешно ответил господин в капюшоне. — Вообще-то я сотрудник "Кислого пути", но хотел бы тиснуть парочку статеек в московской прессе. Может быть, вы могли бы посодействовать?

— Смотря что за статейки, — заметила Надя, поправляя шляпку. — И смотря что за компроматик.

— Одну минуточку. — Компроматособиратель порылся в дипломате и извлек оттуда несколько машинописных листков, завернутых в номер "Кислого пути" месячной давности. — Вот это статейка, а это — компроматик.

— Ну и где тут компроматик? — брезгливо спросила Надя.

— A вот тут. — Господин указал на газетный гороскоп.

— Знаете, я не очень-то в них верю, — сказала Чаликова.

— Я тоже, — радостно закивал господин. — Но гороскопы нам составляет госпожа Софья Кассирова. Обратите внимание на дату и на то, что Софья по гороскопу является Водолеем, Жоржетта Мешковская была Рыбами, а Марианна Костяникина — Тельцом.

— Хорошо, я посмотрю. — Надя нагнулась, чтобы застегнуть сапожки, а когда выпрямилась, человека в зеркале уже не увидела.

Пока Надя осваивала информацию, налетевшую на нее, будто желтые листья, несомые порывами осеннего ветра, частный детектив Василий Дубов расспрашивал Александра Мешковского. Зная о семейном пристрастии Мешковских к горячительным напиткам, он прихватил с собой бутылку водки.

Мешковский не удивился приходу частного детектива, с которым был знаком лишь весьма шапочно, а увидев бутылку, даже обрадовался и побежал на кухню готовить закуску. Через полчаса стол в комнате уже был накрыт белой, хотя и не совсем чистой скатертью, а посреди тарелок, чашек и салатниц возвышался графинчик, куда рекламный агент любовно перелил содержимое бутылки.

Увидев, что дрожащая рука господина Мешковского тянется к заветному графинчику, детектив передвинул его поближе к себе:

— Господин Мешковский, прежде я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— Я весь внимание, — вздохнул Мешковский, вожделенно глядя на графин.

— Вам известна сексуальная ориентация вашей покойной сестры?

— Да, ну разумеется. Ориентация Жоржетты была диаметрально противоположна моей — она была «розовой», а я — «голубым».

— Ну, понятно. И какого рода отношения связывали ее с покойной Марианной Костяникиной? Я имею в виду, была ли их связь чисто плотской, или…

— Разумеется, «или», — перебил Мешковский, с трудом отводя взор от графина. — Жоржетта ее все время ревновала и подозревала в измене… Давайте помянем их обеих!

— Одну минуточку, — удержал его Дубов. — В тот день вы ничего необычного за ней не заметили?

— Сейчас, — попытался напрячь мозги Мешковский. — Ну да, в тот день, это было скорее даже утром, ей позвонили, Жоржетточка страшно возбудилась и убежала, даже не дописав стихотворения.

— Так-так. — В глазах детектива загорелся огонек, как у гончей, взявшей след. — И каково было содержание разговора?

— Ну, не знаю даже… Сестра крикнула: "Ах она мерзавка! Ну, я ей покажу!" или что-то в этом роде, шмякнула трубку и так быстро убежала, что я не успел ее даже расспросить, в чем дело.

— Вы не допускаете, что это было сообщение об измене ее возлюбленной? — продолжал допытываться Василий.

— Очень возможно. — Непреодолимое желание выпить побуждало Мешковского соглашаться с чем угодно. — Вообще-то Жоржетта была по натуре очень сдержанной, и единственное, что могло ее в последнее время вывести из равновесия — так это Марианна Костяникина. Что поделаешь — любовь!

— Ну ладно, не буду вас больше томить, — сжалился наконец Дубов и налил две рюмочки водки. Александр выпил свою залпом, закусил соленым огурчиком и даже не заметил, что его гость лишь чуть-чуть омочил губы.

Вечером, отходя ко сну, Чаликова и Дубов обменивались друг с другом полученной информацией.

— Из того, что я узнала, можно сделать один вывод — Кассирова не располагала средствами на издание книги, а потом вдруг раздобыла где-то почти две тысячи, — доложила Надя. — То есть еще одно подтверждение, что кассу взяла она, но опять лишь косвенное, к делу его не пришьешь.

— Да, действительно, все вокруг да около, — вздохнул Василий. — Я тоже не мог узнать у Александра Мешковского ничего определенного. Единственное в день трагедии кто-то звонил Жоржетте, после чего та побежала в филиал «Грымзекса».

— Кассирова! — закричала Надя.

— Что — Кассирова? — не понял детектив.

— Кассирова не просто взяла деньги, но и нарочно спровоцировала скандал и стрельбу! Она позвонила Мешковской и сообщила, что Костяникина ей изменяет, Жоржетта схватила пистолет и поспешила в банк, а между стрельбой и приездом милиции Софья Кассирова выгребла кассу и успела надежно спрятать деньги. Впрочем, — успокоившись, добавила Чаликова, — все это опять одни домыслы. Хотя погодите. Сегодня один скользкий тип подсунул мне какие-то бумажки, которые он назвал "компроматом на Кассирову". — Надя порылась у себя в сумочке и извлекла оттуда то, что ей подсунул «иезуитский» журналист в фойе ДК имени Анны Карениной. Манускрипт, предназначенный для публикации в московской прессе, был озаглавлен "Оргии космических амазонок в Кислоярске", и Чаликова небрежно отложила его в сторону. — A вот, Вася, газета "Кислый путь" с астрологическим прогнозом, который якобы составила Софья Кассирова. Обратите внимание на дату — как раз тот день, когда произошла трагедия в филиале.

— Астрологический прогноз как компромат? — несколько удивился детектив. — Ну что ж, это даже интересно…

— Тут подчеркнуты три знака зодиака, — пояснила Надя. — Водолей, Рыбы и Телец. Водолеем является Кассирова, Рыбами была покойная Жоржетта Мешковская, а Тельцом — Марианна Костяникина. — И Надя с выражением зачитала: — "Водолей. День для вас счастливый, вы неожиданно разбогатеете, но сумейте правильно распорядиться свалившимся на вас богатством — вложите его во что-то духовное, возвышенное". Например, в издание своего поэтического сборника, — добавила Надя уже от себя. — "Рыбы. Повышенная возбудимость и доверчивость заставят вас поверить в чужие наветы. Телец. Опасайтесь высокой женщины в розовом платье — она может роковым образом изменить всю вашу судьбу". Ну, господин Дубов, что вы на это скажете?

— A что тут сказать? Вообще-то я в гороскопы не верю, хотя чисто теоретически и допускаю, что звезды могут оказывать некоторое влияние на общий ход событий. Но не до такой же степени, чтобы определять цвет платья!

— Совершенно верно, — кивнула Надя. — И цвет платья, и все остальное определила сама Софья Кассирова. Мне, знаете, по роду занятий частенько приходится иметь дело с разного рода доморощенными гениями. И я заметила одну общую особенность — почти все уверены, что любой бред, ими написанный, содержит некое высшее, тайное, если хотите — сакральное значение и имеет пророческий характер. Так что я не сомневаюсь — когда Кассирова составляла этот прогноз, то была уверена, что он каким-то мистическим образом поможет осуществить ее злодейские планы.

— Может, вы и правы, Наденька, — кивнул Дубов, — но это опять лишь домыслы, не скрепленные фактами. И даже если наши подозрения насчет Софьи Кассировой имеют под собой почву, то я не представляю, как мы могли бы вывести ее на чистую воду.

— У меня возникла одна идея, — сказала Чаликова и что-то заговорщически зашептала Дубову на ухо, хотя в комнате они были одни.

— Кажется, я улавливаю ход ваших мыслей, — закивал Василий Николаевич. — Это, конечно, совершенно антинаучно с точки зрения классической криминалистики, но для пользы дела попробовать можно.

И вот наступило воскресенье. Дубов и Чаликова, одевшись соответственно во фрак и вечернее платье, отправились в Дом культуры имени Анны Карениной на презентацию поэтического сборника Софьи Кассировой "Любовь под пирамидами". Начало было назначено на шесть часов вечера, но уже в половине шестого в артистическом кафе крутилось довольно много народу — по большей части представители кислоярской творческой и околотворческой богемы, но не только: за одним из столиков скромно пил кофе инспектор Лиственицын в окружении двух человек в штатском, которых Дубов хорошо знал как милицейских оперативников. За другим столиком сама Софья Кассирова в элегантном зеленом с блестками платье продавала свой сборник по 80 сантимов за экземпляр, а за дополнительную плату ставила автограф.